Двойные неприятности - Пратер Ричард Скотт (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Это был коротышка по имени Уильям Флинч, и ему нужно было прибыть в Вашингтон к понедельнику. А сейчас только начиналось субботнее утро, но он был человеком предусмотрительным. К тому же он хотел немножко развлечься в уик-энд. Я рассказал ему, как будет здорово, если кто-то другой заплатит за его билет на самолет — на более поздний рейс из этого или из другого аэропорта. Подумать только, как он сможет развлечься! Когда парень дал слабинку, я его убедил окончательно. Все, что мне оставалось, — это снабдить его достаточной суммой для покрытия расходов на билет. Плюс пять сотен долларов сверху.
И я заполучил его билет. В последнюю минуту перед взлетом в надвинутой на лоб шляпе и в темных очках, в старом, но на удивление хорошо сохранившемся дождевике, огромный, курящий трубку Уильям Флинч взошел на борт пассажирского лайнера. В списке пассажиров не значилось никакого Шелла Скотта. Было трудновато, но я справился. И надеялся, что коротышка Уильям Флинч к понедельнику тоже справится с подобной задачей.
Я не мог расслабиться до тех пор, пока самолет не взлетел, взяв курс на Вашингтон. Я перебирал в памяти все неприятности, обрушившиеся на меня в последние несколько дней: пуля, отскочившая от моего черепа, разгром моих апартаментов, я даже лишился своего «кадиллака» — теперь он принадлежит кому-то еще, — но у меня не находилось слов, чтобы описать мое почти радостное предвкушение грядущих событий. У меня было такое чувство, словно все неприятности остались позади, а впереди маячит нечто светлое, и это светлое с каждой минутой становится все ближе и ближе. В голове у меня роились радужные мысли, сонм радужных мыслей.
У меня было почти четыре сотни долларов, «кольт-спешиал» С полной обоймой и полный карман запасных пуль, а главное — мне удалось попасть в самолет. Все складывалось, как я хотел. «И ничто меня не остановит», — повторял я про себя.
Да, именно это я себе говорил: «Теперь меня ничто не остановит».
Так кто же оказался прав на этот раз?
Драм испытывает неудовлетворенность
Вашингтон, 2 ч. 15 мин., воскресенье, 20 декабря
Передав Рекса Маркера с рук на руки человеку, присланному шерифом округа, в Национальном аэропорту Вашингтона в час тридцать ночи в воскресенье, я взял такси и поехал ясной холодной ночью по слякотным улицам. Меня вдруг обуяло чувство неудовлетворенности, словно я что-то упустил из виду. Начиная с понедельника я был свидетелем череды насилий. Забили до смерти невинного человека, водителя такси. Да я и сам подвергся насилию — меня били кастетом. Я обнаружил труп совершенно незнакомого мне человека в доме, купленном на профсоюзные денежки — такую сумму мне за всю жизнь не собрать. Порядочный человек, Дэн Моуди, оказался на волосок от смерти. Я не смог предотвратить похищение известного гражданина, имя которого печаталось в справочнике «Кто есть кто» чаще, чем я обращался к властям за продлением разрешения на ношение оружия. И я почти завел роман с хорошенькой брюнеткой, о которой мечтал не один год, но все эти случаи насилия были отвратительны и обескураживающи.
Вот с таким ощущением неудовлетворенности я ехал сейчас по Кэнал-роуд домой, в Джорджтаун.
Я вошел в квартиру, бросил дорожную сумку нераспакованной на пол гостиной и отправился на кухню, чтобы приготовить себе изрядную порцию выпивки. Я опорожнил бокал слишком поспешно, всего за несколько минут, которые обычно уходят на то, чтобы выкурить сигарету. Затем, так и не разобрав сумку, я выключил свет и направился в спальню. Расшнуровал и разул ботинки, снял галстук, пиджак и рубашку, подумав, решил, что звонить Хоуп уже слишком поздно, и растянулся на постели. Вдруг я почувствовал запах духов. Потом услышал сонный вздох, и кожаное кресло напротив кровати скрипнуло. Я включил лампу на ночном столике.
Хоуп Дерлет спала, свернувшись калачиком, в черном кожаном кресле. Она потянулась, и, когда я приблизился к ней, ее веки затрепетали. Очки Хоуп в синей оправе лежали на трюмо рядом с креслом, а подушкой ей служило сложенное в несколько раз ее пальто спортивного стиля из верблюжьей шерсти. На ней был темно-серый, почти черный костюм. Ее губы раскрылись в нежной сонной улыбке.
— Ты вернулся, — сказала она. — Ты дома. Сколько времени?
— Думаю, около половины третьего.
Улыбка ее стала еще шире.
— А почему ты не посмотрел на свои часы?
«Потому что был слишком занят, любуясь тобой», — подумал я, но ей я этого не сказал. Я взглянул на свои часы:
— Двадцать пять минут третьего.
— Сенатор сказал мне, что ты должен вернуться сегодня ночью. Поэтому я и пришла сюда. Я была такой дурочкой во Фронт-Ройале, Чет. Когда я увидела тебя с Эриком Торгесеном, то подумала, что ты меня предал, что ты заодно с Аббамонте. Прости меня.
— Кстати, как это тебе удалось ускользнуть от тупицы охранника?
Хоуп рассмеялась:
— Единственным охранником была старая домохозяйка с причудами, которая при ближайшем знакомстве оказалась довольно милой.
Хоуп все еще сидела в кресле. А я все еще сидел на краю кровати. Внезапно я почувствовал неловкость и встал:
— Хочешь выпить? В награду за взлом и незаконное проникновение в чужое жилище.
— Да, но что-нибудь не слишком крепкое, пожалуйста.
Я тогда понял, что и Хоуп тоже испытывает неловкость, и хотя ее глаза улыбались, в их глубине таилось что-то еще.
Страх? Беспокойство? Ее что-то явно тревожило.
Я отправился в кухню и приготовил нам выпивку. Хоуп не пошла за мной. Когда я вернулся с бокалами, в спальне уже горел верхний свет. Хоуп стояла спиной к трюмо, держась руками за край его подставки. Ее грудь топорщилась под жакетом. Мы молча подняли бокалы и пару минут сосредоточенно глядели в них.
Потом я подошел и обнял ее, а она обхватила мои плечи:
— Я так рада, что ты вернулся, Чет. Я так рада!
— И я рад, что вернулся. И именно сейчас. Тебе здорово досталось во Фронт-Ройале?
— Вот уж нет. Они... Чарли... я не хочу говорить об этом. Не сейчас. — Она отступила от меня. — Смешно, но я пришла сюда именно для того, чтобы поговорить об этом. У меня есть что тебе рассказать. Я... но мне почему-то вдруг расхотелось говорить об этом. Наверное, мне следовало бы сейчас находиться с Чарли, но...
— А где он?
— Дома. Он не спасовал. О, думаю, он в безопасности. За нашей квартирой следят полицейские двадцать четыре часа в сутки. Мне удалось смыться. Но Чарли... он такой апатичный. Если бы он только знал... знал...
— Эй, не бери в голову!
— Что он должен был умереть. Во Фронт-Ройале есть один полицейский по имени Линдсей. Он сказал Чарли, что они могут доказать: это я убила Таунсенда Хольта. Но самое ужасное состоит в том, что Чарли ему поверил.
Ей явно не хотелось говорить об этом, но, заговорив, она уже выложила все помимо собственной воли.
— Наши родители умерли, когда я была совсем маленькой. Чарли заменил мне отца, и он... всегда опасался, что какой-нибудь мужчина... Линдсей сказал ему, что у меня был романчик с Таунсендом Хольтом, и мы с ним повздорили и... ну а поскольку я там действительно была и Хольт тоже, Чарли да и все остальные вполне могли этому поверить. На самом же деле Хольт позвонил мне и велел приехать во Фронт-Ройал. Сказал, что мне предстоит кое-что застенографировать, но, когда я приехала туда, он был мертв. Уже мертв.
— Ты видела там Чарли?
— Нет. Не видела. И он не убивал Таунсенда Хольта!
— Я не говорил, что это сделал он.
— Я... извини. Думаю, мне не помешало бы выпить еще.
Я принес бутылку, и Хоуп протянула мне свой бокал, а потом взяла его обеими руками, как это делают дети, и стала пить.
— Мне только что пришло в голову, — сказал я, — а вдруг Линдсей сам убил Хольта? Может, поэтому ему нужно было выбить из кого-нибудь признание, и как можно скорее? А может, он прикрывает кого-то еще? Сенатор сказал, что они с Хольтом сотрудничали очень тесно, но... — Я покачал головой.
