Что немцу хорошо, то русскому смерть (СИ) - Стрельникова Александра (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Ань, садись с Пашкой. Он хотел глянуть на монастырь, а ты и дорогу покажешь и расскажешь все лучше всех нас.
Почему нет? Места здешние я действительно люблю и про местную достопримечательность — Иосифо-Волоцкий монастырь знаю много интересного. Да и парень симпатичный — моего возраста, с веселым открытым лицом. Сашка вновь раздает указания:
— Только не задерживайтесь, а то у вас полна машина палаток, а их ещё ставить надо.
— Это уж как пойдет, — весело кричит Павел и подмигивает мне.
Машины разъезжаются в разные стороны, пешая толпа моих друзей-приятелей сворачивает на тропинку к лесу, чтобы уже налегке добраться до места.
Иосифо-Волоцкий монастырь в стороне от больших дорог. Состояние его далеко от идеала. Золоченые купола местами облупились, не все башни крепких крепостных стен отремонтированы. Денег на восстановление богатейшая в нашем государстве бизнес-корпорация, известная под названием Российская православная церковь, как видно, дает не так много. Зато здесь все какое-то честное, избыточной золоченой помпезности нет. Беленые стены, красные окантовки окон и венцов башни, которая стоит над воротами в монастырь. Центральный храм опять-таки беленый, украшенный цветными изразцами. А внутри-и-и… Такая красота! Росписи на стенах и потолке сохранились исключительно хорошо и поражают насыщенностью красок.
Основан он был в 1479-ом. Потом при большевиках, естественно закрылся. Монахов разогнали, а монастырь отдали под детский дом. Тоже дело богоугодное. Даже если при этом в божьем доме детей учат, что Бога нет… Бог-то в отличие от некоторых его служителей все видит, все понимает и не страдает мелочной мстительностью…
С конца века двадцатого, а точнее с 1989 года обитель снова в действии. Потрясающее место. Входишь внутрь и понимаешь, что это… дом. Причем в первую очередь не дом Бога, а уютный и обихоженный дом для людей, которые решили посвятить себя служению ему. Никогда нигде ничего подобного в ближнем Подмосковье не видела. Внутри монастырских стен ухоженный яблоневый сад. Небольшие деревья видимо карликовых пород ближе к осени все усыпаны яблоками так, что ветви клонит к земле. А в двадцати метрах от главного собора — масштабный огород. Тщательно выполотые от сорняков грядки с капустой, свеклой, морковью. Вдалеке у беленой стены теплицы. Для посетителей туда вход закрыт, а вот идущие мимо монахи нет-нет да заскочат под растяжку с запрещающей надписью, подберут с земли несколько упавших яблочек, рассуют их по карманам сутаны и дальше идут, бодро похрустывая сладкой свежей мякотью.
— Совершенно фантастическое место, — оценивает Павел, выходя из машины.
Не могу не согласиться с ним. Идем внутрь. К посещению монастыря была совсем не готова — в поход ведь шла. Но в воротах мне с улыбкой выдают что-то вроде юбки с запахом и платок. Юбку наматываю поверх джинсов. Платок — на голову. Теперь все правила соблюдены. Ценю такой подход. Помню в плавившемся от жары Иерусалиме, куда я попала совершенно случайно и за гос. счет (летала на конференцию), на меня в храме непонятно кричал какой-то поп. Потому, что мое платье было без рукавов. Длинное, с закрытыми плечами, но без рукавов. Настроение было испорчено совершенно. А куда проще вот так — на пороге всем одетым «не по правилам» выдавать какие-то платки…
Хотя и это мне не понятно. Что Бог нас голыми не видел?..
Видел. Тем более, что создал он нас по своему образу и подобию. Разве нагота ребенка оскорбляет взор матери или отца?.. Нет. Так с чего вдруг Бога — моего создателя, должны смутить или оскорбить мои голые руки или даже (о ужас!) ноги? Если же они смущают или оскорбляют священнослужителей, то мне на это, извините, наплевать. Я в храм не к ним пришла, а к Богу… Собственно, именно из-за того, что мной периодически принимаются нахально командовать самозванные и непрошенные посредники — церковнослужители, а то и вовсе какие-то непонятные и вечно скандальные старушки, которые при входе торгуют свечками, в церковь я хожу редко.
Принимаюсь рассказывать Павлу историю монастыря. Он слушает, качает головой, в нужных местах ахает, в нужных улыбается и все это время не сводит с меня сосредоточенных и каких-то жадных глаз. Так обычно маленький сын одной моей подруги наблюдают за тем, как на праздник режут большой сладкий пирог, испеченный его мамой. Но я-то не пирог, да и меня вроде бы пока что никто не режет.
Заканчиваем экскурсию — уже вечереет, и правда пора везти палатки к Сашкиному дому. В темнотище возиться с ними удовольствия мало. Обратной дорогой Павел заговаривает со мной о моей «еврейской» фамилии. Удивлена, что он знает ее, но он поясняет — Сашка похвастался. Верю, может. Любит он это — похвастаться. Разговор опять-таки сворачивает на клады. Обычное дело. Мало кто интересуется внутренним миром, убеждениями или идеями моего предка, зато всех увлекают мысли о награбленном им золоте…
Болтаем. Он лезет куда-то назад и достает бутылку кока-колы. Предлагает мне. Пить действительно очень хочется. Делаю несколько жадных глотков, передаю бутылку ему, но он жестом отказывается:
— Пей, вижу же, что хочешь. А я до лагеря потерплю.
Улыбаюсь:
— Спасибо.
К тому моменту, когда он паркует свой джип у забора сашкиной дачи, бутылка уже пуста. Не люблю кока-колу, вечно у меня от нее какой-то металлический привкус во рту и вообще противная она, слишком сладкая. На даче запиваю ее обычной колодезной водой. Так намного лучше.
Ставим палатки, разводим костер. Сегодня в планах шашлыки (обожаю!), куча зелени (матушка Сашки сажает раннюю зелень в их здоровенный парник, и к майским на столе уже свой лук, укроп, салатик и редиска) и, на выбор пиво, водка или вино из картонных трехлитровых коробок. Но вот ведь странная история! Почему-то чертовски хочется спать.
Сначала борюсь с тем, что глаза слипаются, а тело так и норовит прилечь в первом попавшемся месте. Надо мной смеются, но поделать я с собой ничего не могу.
Переработалась что ли? В последнее время и правда дел было много. Заканчивала очередную статью для журнала. Кроме того работа в институте, лекции… Дело кончается тем, что Павел под шуточки моих друзей-приятелей практически относит меня в мою потрепанную мини-палатку и устраивает баиньки. Вырубаюсь тут же. Что значит свежий воздух!
Думала, что утром проснусь ни свет, ни заря. Ан нет — даже позже многих. А ведь они сидели чуть ли не до утра! Голова гудит, во рту как кошки нагадили и тошни-и-и-ит. Невольно вспоминаю старый анекдот про пьянство в разном возрасте. В молодости: всю ночь пил, гулял, безобразия безобразил — с утра как огурец. В среднем возрасте: пил, гулял, безобразия безобразил — с утра и выглядишь соответственно. В пожилом возрасте: всю ночь спал, не пил, не гулял, а выглядишь утром так, словно только этим всем и занимался. Это что ж получается? Я уже из среднего возраста в пожилой переместилась, не заметив когда и как?
Иду на участок к Сашке, чтобы принять душ. Может, думаю, взбодрит? Начинаю стаскивать с себя одежду и морщусь, почувствовав непонятную боль с внутренней стороны руки.
Как раз там, куда втыкают иголки, когда внутривенные вливания делают. Изучаю. Не может быть! На сгибе действительно есть след от укола и даже синячок растекается… Эт-то еще что?!
Однако сколько ни гадаю, ни к какому выводу прийти не могу. Позже тихонько спрашиваю Сашку: не пали ли мы вчера так низко, что начали ширяться? Смотрит с изумлением, разве только пальцем у виска не крутит. И действительно: чем-чем, а такой ерундой никто из моих друзей не страдал никогда.
Наркотики — развлечение не для бедных. Но тогда как все это понять?
День проходит как всегда. Парни гоняют футбол.
Немногочисленные девчонки (в нашей компании их почему-то мало) заняты сначала мытьем посуды, потом готовкой обеда.
Все это, естественно, под треп. Шашлыки я вчера как дура проспала. Сегодня придется довольствоваться макаронами по-флотски.
