Пляска на бойне - Блок Лоуренс (книги полностью TXT) 📗

Они сказали мне, что я должен иметь с ней сношение. И это было самое страшное. Мне казалось, что будет противно, что меня стошнит, но поймите — я возбудился. У меня член стоял. Я не хотел иметь с ней сношение, не хотел, но мой член хотел. Господи, как мне отвратительно об этом вспоминать! Кончить я не мог. Я лежал на ней и никак не мог кончить, я очень хотел кончить, чтобы все это оказалось позади, но не мог.

Потом я стоял над ней, а Берген обмотал ей вокруг горла ее же колготки и заставил меня взяться за их концы. Он сказал, что я должен сам это сделать, а я просто стоял над ней. Ольга на коленях сосала меня, Берген руками в перчатках держал мои руки, а у меня в руках были концы колготок, и я не мог их отпустить, потому что Берген держал мои руки. Он развел руки в стороны, и мне пришлось тоже развести руки в стороны, а ее глаза неподвижно смотрели на меня, так, знаете, смотрели и смотрели. А Ольга, понимаете, все продолжала то же самое, а Берген держал мои руки очень крепко, и в воздухе пахло кровью, и кожей, и сексом.

И у меня наступил оргазм.

А Аманда была мертва.

16

— Все остальное произошло примерно так, как мы и предполагали, — сказал я Деркину. — Они связали его, немного поколотили для правдоподобия и обставили все так, чтобы было похоже на кражу со взломом, но грабителям что-то помешало. Потом отправились домой, а примерно час спустя или около того Термен позвонил в полицию. Версия у него была готова. Он отрабатывал ее уже много дней, все время убеждая себя, что это шутка.

— А теперь он хочет нанять тебя.

— Уже нанял, — сказал я. — Вчера вечером, перед тем, как мы расстались.

— Для чего?

— Он боится Стетнеров. Боится, что они его убьют.

— Зачем им это может понадобиться?

— Чтобы замести следы. Его замучили угрызения совести.

— Еще бы, сукин он сын.

— По его словам, он места себе не находит. Все думает о том, что она действительно любила его, — больше никто его не любил и никогда не полюбит.

— Такую и в самом деле поискать надо.

— И ему хочется думать, что она умерла, так и не догадавшись, какую роль играл он в ее убийстве. Что она лежала без сознания, когда он имел с ней сношение, и что она была без сознания, либо уже мертва, когда Стетнер заставил его удавить Аманду.

— Если ему надо знать это точно, пусть нанимает не детектива, а медиума.

Дело было утром в четверг. После завтрака я отправился в Северно-Центральный участок, подождал, пока появится Джо, и сейчас мы сидели за его столом. Он курил сигарету. Насколько мне известно, он бросал раз десять. И никак не мог удержаться.

— Он считает, что всем видно, как его мучит совесть. И что Стетнеру он больше не нужен.

— А зачем вообще он был нужен Стетнеру, Мэтт? Сдается мне, что он все валит на Стетнера, а на самом деле это он использовал Стетнера, а не наоборот. Насколько я понимаю, он заполучил полтора миллиона, а что с этого имел Стетнер? На скорую руку трахнулся с полумертвой женщиной?

— Пока что Стетнер получил четыреста тысяч долларов, — сказал я.

— Должно быть, я что-то прослушал.

— А я как раз и собирался об этом сказать. После того как все кончилось, когда ее похоронили и шум в газетах утих, у Термена был разговор со Стетнером. Тот сказал, что их совместное предприятие завершилось очень успешно, но, конечно, поскольку предприятие было совместным, было бы справедливо поделиться с ним добычей.

— Другими словами — гони половину?

— Примерно так. Нет, не от тех денег, которые ему достались от жены, Стетнер на них не претендовал, а от страховки. Как только страховая компания ее выплатила, он потребовал половину. Всего там получился миллион, если учесть возмещение ущерба в двойном размере, поскольку убийство считается смертью от несчастного случая…

— Вот чего я никак не могу понять.

— Я тоже, но, наверное, с точки зрения жертвы, это и в самом деле несчастный случай. Так или иначе, получился миллион, не облагаемый налогом, и Стетнер потребовал половину. Страховая компания выплатила деньги в конце прошлого месяца — для такого случая очень быстро.

— Сюда приходил кто-то от них, — сказал Джо. —Хотел знать, не считается ли Термен подозреваемым. Официально не считается, так мне и пришлось ему сказать. Я-то был убежден, что это сделал он, я ведь тебе говорил…

— Да.

— Но у нас был только один возможный мотив — деньги, а по нашим сведениям в деньгах он не нуждался, значит, и убивать ее не было никакой причины. — Он нахмурился. — А из того, что ты мне рассказал, следует, что у него и в самом деле не было никакой причины.

— Так, как он это рассказывает, — не было. Но страховая компания выплатила страховку, и Стетнер потребовал свою долю, и они договорились, что Термен будет отдавать ее Стетнеру наличными по частям, по сто тысяч долларов, якобы на приобретение иностранной валюты. На самом деле деньги должны были идти Стетнеру, но Термен получал бы взамен документы о фиктивных сделках, составленные так, чтобы в конечном счете при уплате налогов он смог списать все на убытки. Знаешь, Джо, это мне больше всего нравится. Разделить добычу с соучастником и сделать так, чтобы не платить налогов с его доли.

— Неплохо. И он отдал четыре раза по сотне?

— С недельными промежутками. Последний платеж должен состояться сегодня вечером. Он встретится со Стетнером в Маспете — будет вести оттуда телепередачу с боксерских состязаний. Он передаст ему кейс с сотней тысяч, и делу конец.

— И он считает, что после этого Стетнер его убьет. Потому что свои деньги он получит, и Термен будет ему больше не нужен, а он для него опасен, потому что его начала мучить совесть, значит, лучше с ним покончить.

— Выходит, так.

— И он хочет, чтобы ты его защитил, — сказал Джо. — Он тебе не сказал как?

— Пока нет, Я встречаюсь с ним сегодня после обеда, чтобы все обсудить.

— А потом вы поедете в этот, как его там, — Маспет?

— Вероятно.

Он загасил сигарету.

— А почему именно ты?

— Он меня знает.

— Знает? Откуда?

— Мы познакомились в баре.

— А, ты говорил — вчера вечером в этой поганой забегаловке твоего приятеля Баллу. Не знаю, зачем ты общаешься с та кой публикой.

— Он мой друг.

— Рано или поздно этот твой друг схлопочет кучу неприятностей, и тогда тебе бы лучше оказаться от него подальше. Он отлично умеет плясать на канате — скользкий, как угорь, — только в один прекрасный день ФБР сообразит, что к чему, и он угодит на казенные хлеба в Атлантскую тюрьму.

— Все это не важно, — сказал я. — Мы встретились вчера в «Грогане», потому что нам надо было поговорить в каком-нибудь тихом месте. А позвонил он мне потому, что накануне мы случайно встретились в другом баре, по соседству.

— Ты-то случайно встретился с ним потому, что занимаешься его делом. Он это знал?

— Нет. Он думал, что я занимаюсь Стетнером.

— А почему ты должен заниматься Стетнером?

Я ничего не сказал ему ни про пленку, где убивали Счастливчика, ни про убийство Арнольда Левека. Мне казалось, что все это не имеет отношения к делу. У Джо на руках висит убийство Аманды Термен, меня наняли, чтобы его расследовать, и похоже, что теперь я его раскрыл.

— Я этим воспользовался, чтобы его расколоть. Мне удалось выяснить, что он связан со Стетнером, и этого было достаточно. Если он свалит все на Бергена с Ольгой, ему, возможно, удастся выкрутиться.

— Ты считаешь, что сможешь уговорить его явиться с повинной?

— Надеюсь. Во всяком случае, займусь этим, когда увижусь с ним сегодня.

— Я хочу, чтобы у тебя был диктофон, когда ты с ним увидишься.

— Согласен.

— «Согласен»? Господи, как жаль, что вчера при тебе не было диктофона. Так часто бывает: тебе повезло, человек разговорился, выкладывает тебе все, и ему становится легче. А на следующее утро встает и не может понять, с чего это его вчера понесло, и больше до конца своих дней он никому ничего не скажет. Какого дьявола ты не зашел ко мне и не взял аппаратуру перед тем, как с ним встретиться?