Рука-хлыст - Каннинг Виктор (книга жизни .txt) 📗

И тут я все понял. Я перешел через дорогу и посмотрел на стену. После поворота она шла через лесистое возвышение, и каменная кладка выглядела несколько новее той, мимо которой мы шли вначале. Со своего места я увидел задний план, который был запечатлен на слайде: те же самые горы, те же группки деревьев.

Но теперь здесь не было ворот, а также алтаря в нише. Я мог бы искать это место много месяцев, но так и не найти его. Конечно, десять лет назад дорогу расширили, выпрямили, а ворота убрали. И скорее всего, слайд тот сняли перед завершением работы. И еще кое-что стало мне понятным. Я обшаривал все вокруг дорог в десяти минутах езды от Заферси, что составляло расстояние в пять миль от озера. А это место находилось не менее чем в двадцати милях от него. И я никогда бы не смог засечь Зигфрида на пути к озеру, особенно ночью, если бы он двигался со скоростью свыше ста миль в час, конечно, за исключением того случая, если бы у меня был вертолет!

Я повез старика обратно, по дороге заглянув в ближайшую гостиницу, где купил ему две бутылки бренди, а потом доставил его до дома, дав на прощанье щедрые чаевые.

До самого вечера я был занят исследованием границ имения. Вдоль шоссе каменная стена тянулась всего на две мили. Остальная часть была огорожена деревянным забором, в три слоя опутанным колючей проволокой, чтобы никто не мог забраться внутрь. По моим расчетам, площадь имения составляла около двух акров, по форме оно соответствовало долине, в которой располагалось, и было окружено заросшими лесом склонами, которые наверху оканчивались голыми гребнями гор. К новому входу вела дорога, петляющая между деревьями. Это были высокие деревянные ворота, сверху тоже опутанные колючей проволокой, с тяжелыми металлическими кольцами вместо ручек, которые не сдвинулись ни на дюйм, когда я попытался дернуть за них.

Я вскарабкался вверх по склону холма, расположенного у ворот, и остановился, выбравшись на небольшую прогалину, откуда мне хорошо было видно имение. Оно напоминало огромный Schloss — замок с основным зданием и двумя боковыми флигелями. С моей прогалины мне была видна стена одного флигеля.

На крыше — башенки, крытые голубоватым шифером. Неподалеку располагалось озерце, окруженное парковыми деревьями.

Из озера бежал ручеек; он исчезал где-то в долине, уходившей к шоссе. Я тщательно осмотрел все вокруг в бинокль, и при мысли о том, сколько сил нужно на то, чтобы отапливать зимой этот замок, по моему телу пробежала дрожь. Единственным живым существом здесь оказался Хессельтод.

Я наблюдал за ним около часа, постепенно приходя в относительно хорошее расположение духа. Он занимался заменой шиферных плит на крыше одной из самых высоких башен, расположенных на том флигеле, который был мне виден. К стене были приставлены три лестницы: одна, длинная, шла от земли к широкой террасе на четвертом этаже; вторая упиралась в крышу на двадцать футов выше, а самая длинная доходила до ската башни. С правой стороны от башни виднелся кусочек круглого купола, который был словно отлит из стекла. Здание было большим, и в нем, очевидно, легко можно было заблудиться. Я должен забрать оттуда Кэтрин и Лотти, и сделать это мне придется самостоятельно. Если бы я обратился в местную полицию и выдал им столь не правдоподобную историю, то, в конце концов, обязательно попал бы в руки Сатклиффа. А я знаю, что он предпринял бы в этом случае.

Целый день я ждал, когда же Хессельтод закончит свою работу, а затем съехал на мотороллере на дорогу и нашел тот ручей, который брал начало в озерце.

Он вытекал из трубы, проходившей под насыпью, двумя ярдами ниже стены. Это был обычный туннель, выложенный из кирпича, около четырех футов в высоту, и на шесть дюймов заполненный водой. Пройдя по нему десять футов, я наткнулся на деревянную решетку, опутанную колючей проволокой.

Я спустился в долину, купил в гараже кусачки и пообедал в трактире. Перед уходом купил еще полбутылки бренди и длинную палку колбасы, которые запихнул в рюкзак.

Когда я снова влез в трубу, было уже одиннадцать. Колючая проволока не представила никаких проблем. Дальше труба тянулась примерно на двадцать ярдов, а затем я выбрался наружу и оказался в небольшой еловой рощице. Держась за елками, я принялся пробираться к замку. При свете звезд увидел, что лестницы стоят там же, где стояли. Теперь к тому же лучше просматривалось пространство перед зданием. Между двумя флигелями располагался просторный двор, посыпанный гравием. У дальнего флигеля была пара фонарей, и здесь, у главного входа в здание, висел еще один.

Я просидел в своем укрытии часа два; к тому времени свет горел лишь в одном окне дальнего флигеля. Потом осторожно обошел вокруг озера. Приблизившись на сотню ярдов к первой лестнице, снял ботинки, связал их шнурками и повесил себе на шею.

Я немного побаиваюсь высоты, поэтому лез, стараясь не смотреть вниз. Миновав две трети последней лестницы, я сделал шаг вбок и оказался на парапете, ограждающем края освинцованных площадок крыши, на которых располагались башни.

Я осторожно обошел вокруг арок крыш. На этом флигеле было четыре башенки и одна маленькая дверца на уровне крыши. На задней стороне флигеля я нашел тридцатифутовый спуск, ведущий к центральному зданию. На крыше обнаружил кусок ржавого железного прута и попытался зацепить им дверцу. Открыв дверь, проскользнул внутрь и оказался в полной темноте. Усевшись спиной к двери, я решил подождать до утра.

Меня разбудило громкое воркование голубей на крыше. Я посмотрел на часы: четверть пятого.

От двери вниз вел короткий пролет каменных ступенек, которые спускались в узкий коридор. Пол его был покрыт толстым слоем пыли, а под ногами у меня хрустел помет летучих и обычных мышей. Коридор кончался маленькой кухней. Здесь была каменная раковина и кран с холодной водой, множество тусклых медных сковородок и маленький электрогриль, оплетенный паутиной. За кухней располагалась комната с изъеденным молью ковром, старинным стулом с подлокотниками и сундуком, а на стене висела картина, на которой был написанный маслом портрет седоволосого старца в одеянии судьи.

Миновав холл, я попал в спальню; здесь стояла кровать с пологом, на которой не было ничего, кроме матраса и подушки. Еще здесь была гостиная со вделанной в стену нишей. В нише располагались полки, на них стояли книги в кожаных переплетах. Возле маленького, отделанного мрамором камина — пара диванчиков и стул. Стены, к которым медными гвоздями была прибита кожаная обивка, украшали картины, темные и грязные. В конце комнаты я увидел две двери. Одна вела к крошечной ванной и туалету, а вторая, запертая, как я догадался, вела в главные помещения флигеля. Я попытался посмотреть, что за дверью, заглянув в замочную скважину, но мне помешал ключ, вставленный в замок с другой стороны. Было не так уж трудно вычислить, что за человек здесь жил — какой-нибудь бедный родственник, которого поселили отдельно, чтобы он никому не мешал, и о котором потом благополучно забыли. Так с тех пор здесь все и стояло, и если бы не пыль, паутина и толстый слой мышиных катышков, сюда в любой момент можно было вселяться. Из крана бежала вода, гриль и лампы работали да и в ванной все было в порядке.

Я отрезал себе ломтик колбасы, запил стаканом воды и уселся у окна гостиной, глядя на передний двор замка. В восемь часов на крыше, весело насвистывая, принялся за работу Хессельтод.

Я просидел у окна четыре часа, и все эти четыре часа прошли крайне интересно.

Первым появился во дворе немолодой человек, который, как я был совершенно уверен, был не кем иным, как профессором Вадарчи. Он подошел к широкой, отделанной камнем чаше, наполненной водой. В бинокль я увидел золотых рыбок и водяные лилии. Какое-то время он развлекался игрой с тремя-четырьмя сводчатыми светильниками, установленными вокруг чаши. Минут через десять появилась мадам Вадарчи. На ней было длинное белое платье, на голове — одна из ее больших уродливых шляп, а в руке — зонтик от солнца с бахромой по краям.