Частный детектив Выпуск 3 - Квентин Патрик (серия книг TXT, FB2) 📗
А на следующий день мы вернулись в пустыню и вкалывали от зари до зари. Все эти две недели. Это была та еще работа, но она сделала заурядный боевичок действительно стоящим фильмом, который отметила критика.
И за эти две недели я так и не сорвался, так что Конрад, единственный, кто на меня еще ставил, заграбастал весь выигрыш.
Глава 2
Когда в августе я вернулся в Англию, наш остров показался мне необычайно холодным и зеленым. В аэропорту Хитроу я взял со стоянки темно–синий «БМВ», совершенно непохожий на мою экзотическую Конфетку, и поехал на запад, в Беркшир. Я чувствовал себя человеком, у которого камень с души свалился.
Четыре часа дня.
Я еду домой.
Я поймал себя на том, что без всякого повода улыбаюсь, как ненормальный. Как мальчишка, сбежавший с уроков.
Дом наш стоит на окраине, на пологом склоне над Темзой. Он старинный, наполовину перестроенный, окнами на закат над рекой. Дорожка к дому от шоссе почти незаметна.
Детский велосипед валялся наполовину на газоне, наполовину на дорожке, посыпанной щебнем, а возле клумбы лежали грабли и лопата. Я бросил машину у гаража и вошел в сад.
Все мое семейство было в сборе. Они не заметили меня; я постоял немного, глядя на них. Оба сына плескались в бассейне, играя черно–белым мячом. Малышка лежала на надувном матрасе под зонтом. А на залитом солнцем одеяле сидела коротко остриженная молодая женщина.
Один из пацанов поднял голову и увидел меня.
— Ура! — закричал он. — Папа приехал! — И окунул брата с головой.
Я, улыбаясь, пошел к ним. Кейт, не торопясь, шла навстречу.
— Привет, — сказала она, — учти, что я вся в масле.
Она легко коснулась моей щеки кончиками пальцев и подставила губы для поцелуя.
— Господи, что это с тобой случилось? — воскликнула она. — От тебя остались кожа да кости.
В Испании довольно жарко, — ответил я; мы подошли к бассейну, я снял рубашку и галстук.
— А ты совсем не загорел.
— Да, я провел все время в машине.
— Ну и как, получилось?
Я пожал плечами.
— Откуда я знаю? Там видно будет… Как дети?
— Отлично.
Я отсутствовал месяц. Но мне казалось, что я уехал только вчера. Я чувствовал себя так же, как и любой отец, вернувшийся домой с работы.
Пит выбрался из воды и, рассыпая брызги, побежал по траве.
— Что ты нам привез? — спросил он.
— Пит, если будешь таким любопытным, то ничего не получишь, — остановила его Кейт.
— Я мало что привез. Мы были далеко от приличных магазинов. Но сначала убери, сынок, свой велосипед с дорожки.
— Ну вот! — сказал Пит. — Как только ты приезжаешь, так сразу надо что–то делать. — Он послушался, но его спина выражала явный протест.
Кейт рассмеялась.
— Я рада, что ты вернулся.
— Я тоже.
— Пап, посмотри! Посмотри, что я умею!
Крис кувыркался в воде, подбрасывая мяч. Отряхиваясь, как щенок, он ждал, что его похвалят.
— Здорово получается, — сказал я.
— Давай еще раз!
— Подожди минутку.
Мы с Кейт подошли к зонту, под которым лежала малышка. Ей было пять лет, она была хорошенькая, темноволосая. Я стал на колени и потрепал ее по животику. Она смеялась.
— Ну, как она? — спросил я Кейт.
— По–прежнему.
— Взять ее в воду?
— Она уже купалась, но все равно возьми. Ей очень нравится.
Кейт опустилась рядом.
— Это папа вернулся, доченька, — сказала она, но Либби не понимала этих слов. Она развивалась нормально до десяти месяцев, но после травмы — перелома основания черепа — развитие почти полностью прекратилось. Питу тогда было пять лет. Он решил помочь матери, вынул сестренку из коляски и понес в дом. Но споткнулся, упал, и Либби ударилась о порог. Мы тогда снимали дом. Кейт не успела ее подхватить, а врачи заявили, что это совершенно не опасное сотрясение мозга.
Но через две–три недели у малышки началась жестокая горячка. Она была на грани смерти, врачи сделали вывод, что удар вызвал перелом основания черепа, а он, в свою очередь — проникновение инфекции и воспаление мозга. Мы были так счастливы, когда опасность для ее жизни миновала, что и не поняли сразу, что означают слова: малышка будет отставать в развитии. Ясно, ведь она только что перенесла почти смертельную болезнь. Но ведь это скоро пройдет, не так ли? Мы не замечали сочувственных взглядов, мы еще не понимали, что такое задержка в развитии.
В течение следующего года мы полностью осознали смысл этих слов. Это была трагедия. Наше супружество, удачное и благополучное, понемногу расшатывалось. Но несчастье укрепило его, мы научились пренебрегать мелочами и ценить действительно главное.
Из столицы мы переехали в сельскую местность, мы оба были отсюда родом. Так будет лучше для ребят, говорили мы, понимая, что так будет лучше для нас.
Болезнь Либби перестала причинять боль. Мы привыкли к ней и смирились, она стала частью нашей жизни. Мальчишки нянчились с Либби, Кейт относилась к ней с любовью и заботой, я тоже был с ней заботлив, и мы утешали себя тем, что все не так уж и плохо, ведь малышка не хворает и выглядит счастливой.
Мы скоро поняли, что самое трудное — перестать замечать реакцию посторонних, и теперь, через несколько лет, мы не обращали никакого внимания на досужую болтовню. Пусть Либби не умела говорить, разбрасывала еду и иногда мочилась под себя, но это была наша дочь, и нам было все равно, что о ней говорят другие.
Я сходил в дом, надел плавки и понес Либби к бассейну. Она уже немного держалась на воде и совсем ее не боялась. Она плескалась, гладила меня по щекам, говорила «Дада» и прижималась ко мне, как обезьянка.
Потом я передал ее Кейт, чтобы она ее вытерла, и стал играть с мальчишками в водное поло (точнее в то, что у них так называлось). Минут через двадцать этой кутерьмы я понял, что Эван Пентлоу, в сущности, не требовательней их.
— Давай еще, пап! — визжали они. — Ну, еще чуточку!
— На сегодня хватит! — объявил я, рухнув рядом с женой на одеяло, и завернулся в махровое полотенце.
Пока Кейт укладывала детей, я распаковал вещи.
Почитал им немного на сон грядущий, а потом мы с Кейт сели ужинать. После ужина сложили тарелки в раковину и пошли спать.
Женщина из ближней деревушки прибиралась у нас четыре раза в неделю, а когда мы с женой решали выбраться куда–нибудь вечером, мы приглашали пенсионерку из городка посидеть с детьми. Такой образ жизни выбрала Кейт: я женился на умной, спокойной девушке, которая со временем превратилась в практичную, трезвую женщину и, что удивительно, в отличную хозяйку. После отъезда из Лондона в ней появилась еще одна черта характера. Я бы назвал ее душевным спокойствием. Хотя Кейт могла вспылить, и вообще была не холоднее меня, уже на следующий день она была вновь уравновешенной и надежной, как скала.
Многие знакомые киношники считали мою семейную жизнь пресной и ждали, что вот–вот я закручу роман с какой–нибудь блондинкой или рыженькой. Но на самом деле я вовсе не похож на тех героев, которых играю в кино. Эти великолепные мужчины были моей работой, я перевоплощался в рабочее время, но на дом работы не брал.
Когда мы легли, Кейт прижалась ко мне и положила голову на мое плечо. Я провел ладонью по ее гладкой коже, погладил ее плоский живот, упругие бедра. Она дрожала от возбуждения.
— Ну, как? — спросил я, целуя ее волосы.
— Очень…
А потом мы занимались любовью, как всегда, просто и обычно, но, потому что мы не были вместе месяц, это было очень хорошо, я бы даже сказал, необычайно хорошо. Мы пережили чудесные минуты, те, которые крепче всего связывают людей. Вот на этом и держится чувство уверенности и спокойствия, подумал я. Что еще нужно человеку?
— Волшебно, — вздохнула Кейт. — Это было волшебно.
— Ну что же, давай будем заниматься этим еще реже.
Она засмеялась.
— Ты думаешь, все зависит от выдержки?
— М–м… — зевнул я.
— Знаешь, я водила Криса к зубному и, ожидая в приемной, прочитала в журнале письмо одной женщины; у нее толстый и лысый муж гораздо старше ее, и ее давно от него тошнит. Она спрашивает, как ей сделать привлекательной их сексуальную жизнь. И знаешь, что ей ответили?
