Когда закроется священный наш кабак - Блок Лоуренс (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

— Куда?

— Домой. Назад в Манхэттен.

— Значит, нам не нужно возвращаться и совершить, типа, пожертвование?

— Эта церковь была лютеранской.

— И это значит, что мы можем возвращаться в Манхэттен?

— Верно.

Он завел двигатель, и мы отъехали от обочины. Скип протянул руку, и я дал ему бутылку. Он отпил и вернул ее мне.

— Не хочу показаться любопытным, детектив Скаддер, — начал он, — но...

— Но к чему были все эти вопросы?

— Да.

— Может, это и глупо, — сказал я. — Но это касается того, что рассказал мне Тиллари несколько дней назад. Я даже не знаю, правда ли это, но речь шла о какой-то церкви в Бенсонхерсте.

— О католической.

— Да, — согласился я и рассказал ему историю Томми про двух парней, ограбивших церковь мамы мафиозного дона, и про то, что с ними потом сделали.

— На самом деле? — спросил Скип. — Это случилось на самом деле?

— Не знаю. Томми тоже не знает. Ходят слухи.

— Подвесили на крюки и содрали заживо кожу...

— Наверное, любимый приемчик этого дона Тутто. Его называют Доном мясников. Думаю, у него большие вложения в торговлю мясом.

— Господи! Если это была его церковь...

— Церковь его мамы.

— Все равно. Ты собираешься держаться за эту бутылку, пока стекло не начнет плавиться?

— Извини.

— Если это была его церковь или церковь его мамы...

— Тогда я не хотел бы, чтобы он узнал, что мы были там, когда прозвучали выстрелы. Это не то же самое, что кража церковной утвари, но он может принять это на свой счет. Кто знает, как он может среагировать?

— Господи Иисусе.

— Но это точно была протестантская церковь, а его мать ходит в католическую. Даже если она была католической, здесь в Бенсонхерсте четыре или пять католических церквей. Может, даже больше, я не знаю.

— Когда-нибудь мы их сосчитаем. — Он сделал затяжку, закашлялся и выбросил сигарету в окно. — Почему кто-то вообще проделывает подобные вещи?

— Ты говоришь о...

— Подвесить двух ребят и освежевать их — вот о чем я. Почему кто-то проделывает подобные вещи? Двое ребят, все, что они сделали, это украли какую-то дребедень из церкви.

— Не знаю, — ответил я. — Но думаю, что знаю, почему Тутто сделал это.

— Почему?

— Он хотел преподать им урок.

Скип задумался.

— Что ж, держу пари, что это сработало. Эти маленькие ублюдки никогда больше не залезут в церковь.

Глава 18

К тому времени, когда мы доехали до дома, бутылка «Тичерс» была пуста. Я выпил немного. Скип довольно часто прикладывался к ней и наконец бросил ее пустую на заднее сидение. Видать, швырять их из окна ему было не слабо только на другой стороне реки.

После нашего разговора о Доне мясников мы говорили мало. Спиртное начало ударять Скипу в голову, сказываясь на его манере езды. Пару раз он проехал на красный, резче заходил в повороты, но мы никого не сбили. Да и ни один постовой нас не остановил. В том году в Нью-Йорке надо было сбить монахиню, чтобы тебя привлекли к суду за нарушение правил дорожного движения.

Когда мы остановились у «Мисс Китти», Скип наклонился вперед и оперся локтями о руль.

— Бар еще открыт, — сказал он. — Я нанял на эту ночь одного парня, и он, возможно, обдерет нас так же, как и те ребята из Бенсонхерста. Пошли вместе, я хочу спрятать книги.

Когда мы оказались в его офисе, я решил, что он спрячет книги в сейф. Бросив на меня взгляд, Скип набрал на сейфе комбинацию цифр.

— Только на эту ночь, — сказал он. — Завтра все это дерьмо пойдет в мусоросжигательную печь. Больше не будет черной бухгалтерии. Теперь мы будем держать двери широко открытыми.

Он положил книги в сейф и начал закрывать дверь. Я положил руку ему на плечо, чтобы остановить.

— Может, это тоже стоит туда убрать? — сказал я, протягивая ему пистолет.

— Забудь, — ответил он. — Ему не место в сейфе. Что ты скажешь вооруженному грабителю? «Пожалуйста, подождите минутку, я достану пистолет из сейфа и вышибу вам мозги»?

Он забрал у меня пистолет и огляделся вокруг, думая, как его пронести, не вызывая подозрений. На столе лежал белый бумажный пакет, испачканный кофе и сэндвичами, которые в нем были. Скип положил пистолет в него.

— Так-то, — сказал он, потом закрыл сейф, скрутил код и подергал ручку, чтобы убедиться, что дверь закрыта. — Отлично. Теперь давай я куплю тебе выпить.

Мы вышли в зал, и он скользнул за барную стойку, налив две порции того же скотча, что мы пили в машине.

— Может, ты хочешь бурбон? — спросил Скип. — Я не подумал, как, впрочем, и тогда, когда покупал бутылку.

— Скотч в самый раз.

— Ты уверен?

Он отошел и сунул пистолет куда-то вниз. Бармен, которого он нанял на эту ночь, подошел к нему, чтобы переговорить. Потом Скип вернулся и допил свою порцию. Он сказал, что хочет отвезти свою машину на платную парковку, пока ее кто-нибудь не отбуксировал. Но он вернется через несколько минут. Скип предложил мне составить ему компанию.

— Ты иди один, — ответил я. — Я пойду домой.

— Собираешься пораньше лечь спать?

— Не самая плохая мысль.

— Нет. Что ж, если ты уйдешь до моего возвращения, увидимся завтра.

Я пошел не прямо домой, а по дороге заскочил в несколько баров. Но не в «Армстронг». Мне не хотелось ни с кем болтать. Да и пить особо не хотелось. Я не был уверен, чего мне на самом деле хочется.

Выходя из «Поллиз Кейдж», я увидел машину, похожую на бьюик Томми, едущую на запад по 57-й. Того, кто сидел за рулем, я как следует не разглядел. Пройдя немного вперед, я увидел, что эта машина припарковалась в середине следующего квартала. К тому времени, когда водитель выбрался наружу и захлопнул дверцу, я был достаточно близко, чтобы увидеть, что это Томми. Он был в куртке, при галстуке и нес два пакета. Один, веерообразный, напоминал букет цветов.

Я наблюдал, как он входит в дом Кэролин.

По какой-то причине я остался стоять на боковой улочке напротив ее дома. Потом я посмотрел на ее окно, или на то, которое считал таковым. Там горел свет. Я стоял довольно долго, пока его не выключили.

Тогда я пошел к таксофону и набрал 411. Оператор справочной службы ответил мне, что по этому адресу действительно проживает Кэролин Читэм, но ее телефон у них не значится. Я позвонил еще раз и, говоря с другим оператором, использовал приемы, которые применяют полицейские, чтобы получить неопубликованный телефонный номер. Мне его дали, и я записал его в книжку на ту же страницу, где были мои безумные наброски ушей. Сейчас эти уши показались мне совсем обычными. Они могли подойти целой куче народа.

Я сунул десятицентовую монетку в прорезь таксофона и набрал номер. После пятого или шестого гудка Кэролин взяла трубку и сказала: «Алло». Я не знал, что еще ожидал услышать. Я молчал, она сказала: «Алло» во второй раз, а потом положила трубку.

Я почувствовал напряжение в плечах. Мне захотелось пойти в какие-нибудь трущобы и подраться. Меня тянуло кого-нибудь побить.

Почему я разозлился? Я хотел подняться наверх, оттащить от нее Томми и дать ему в рожу, но что такого он сделал, черт побери? Несколько дней назад я злился на него за то, что он пренебрегает ею. Теперь же я впал в ярость из-за того, что он уделяет ей внимание.

Я ревную? Но почему? Мне она не особо-то и нравилась. Сошел с ума.

Я прошелся и снова посмотрел на ее окна. Свет был по-прежнему выключен. Скорая помощь из больницы Рузвельта неслась вниз по 9-й авеню с включенной сиреной. Из машины, стоящей на светофоре, несся рок. Потом машина уехала, а звук сирены стих вдали. Мне показалось, что на какой-то миг город погрузился в мертвую тишину. Но потом тишина исчезла, вернулись все шумы города, которые не стихают ни днем ни ночью.

А в моей голове всплыла песня, которую ставил мне Киген. Не вся целиком. Я не смог бы воспроизвести мотив, но помнил отдельные фразы. Что-то о ночи поэзии, когда не страшен мрак. Что ж, можно сказать и так. И знаешь, что останешься один, когда закроется священный наш кабак.