Ночь одиночества - Спиллейн Микки (книги серии онлайн .txt) 📗

Я поставил стул на место, потушил окурок в цветочном горшке и попросил Ли, чтобы он дал мне немного времени, а только потом вышел из комнаты. Когда я уходил. Ли выглядел на десять лет моложе, чем до разговора. Мне нравился этот парень.

В холле был телефон-автомат. Я позвонил Вельде и спросил, поменяла ли она части в своем пистолете, она ответила утвердительно.

— Майк, Пат разыскивал тебя и просил срочно с ним связаться.

— Но я же только что с ним виделся.

— Знаю, но он просил тебя срочно ему позвонить.

— Хорошо. Послушай, возможно, я буду занят весь день, так что заеду к тебе домой только вечером.

— Чарли Моффит?

— Да, попробуем побывать там, где он жил.

— Буду готова, Майк.

Я повесил трубку, бросил еще одну монетку и набрал номер Пата. Когда я видел его сегодня, он был просто усталым, а сейчас в его голосе слышалось бешенство.

— Пат, приятель, что за срочность?

— Скажу тебе позже частным порядком. Подожми свой хвост и несись сюда.

— Я попал в беду?

— У тебя есть шанс оказаться в тюрьме, если ты не поторопишься.

— Не дыши мне в затылок, Пат. Заказывай столик у Луи, и я подъеду на ленч. В этот раз выбор блюд за тобой.

— Даю тебе пятнадцать минут.

Я успел вовремя. Луи был за стойкой, когда я вошел, и провел меня в заднюю кабину. Пат сидел и тяжело курил. Было видно, что он не в себе. Полицейский буквально выпирал из него, а обычная обходительность висела на нем мешком. Сощуренные глаза готовы были меня уничтожить.

Я подошел к бару и перед началом нашего разговора с Патом заказал себе порцию виски.

Он подождал, пока я усядусь поудобней за столик, и, уставившись на мой стакан, вынул из кармана конверт и толкнул его ко мне. Я вынул содержимое пакета и стал рассматривать. Это были фотографии отпечатков пальцев, большинство из них принадлежали мне. Четыре отпечатка были чужими. К ним были приколоты листки с машинописным текстом.

— Это отпечатки пальцев, которые мы сняли с твоей сигаретной коробки.

Я кивнул и стал читать отчет. Ее звали Паула Райе. Тридцать четыре года, закончила колледж, курсы медсестер и в прошлом работала в большой клинике на Западе для душевнобольных. Поскольку она работала на государственной службе, ее отпечатки были в картотеке в Вашингтоне.

Пат не торопился с разговором и дал мне сложить бумаги в конверт.

— Она работала в той самой лечебнице, где находился Оскар. — Голова Пата плавала в сигаретном дыму.

У меня в ушах снова зазвучала музыка. Она была негромкой, с определенным ритмом. Легкая, мелодичная музыка. Она мешала мне сосредоточиться, и я попытался изгнать ее.

Я посмотрел на Пата и увидел два пылающих глаза, горящих желанием как можно скорее услышать от меня объяснения.

— В чем дело. Пат?

— Где она? — спросил он раздраженным голосом.

— Она мертва, — сказал я. — Покончила с собой, бросившись с моста в реку.

— Я не верю тебе, Майк.

— Придется поверить. Ты можешь обыскать весь город и перевернуть всю страну, но не найдешь ее, если только не обшаришь дно реки, да и то вряд ли, тело уже давно вынесено далеко в море. Так что?

— Это я тебя должен спросить: так что, Майк? Я хочу знать, почему и как это случилось. Дело слишком серьезное, чтобы ты мог отмолчаться. Лучше, если ты все расскажешь, иначе я подумаю, что ты уже не тот парень, с которым я водил дружбу. Не тот Майк Хаммер, которого я знал прежде. Ты стал другим, а раз так, то нашей дружбе конец и полиция займется тобой и этим делом.

Пожалуй, он припер меня к стенке, дальше молчать было нельзя, я сделал глоток и начал:

— Помнишь, когда я пришел к тебе с этими зелеными карточками? Я взял их у нее. Шел по мосту, а эта девушка пришла, чтобы умереть. Я попробовал помешать ей. Все, что мне от нее осталось, это карман пальто, в котором была пачка сигарет со вложенными в нее карточками. Я чуть не сошел с ума из-за того, что она прыгнула. Да еще во мне все горело благодаря этому, как будто меня протащили по углям. Я был не в настроении тебе что-либо рассказывать. Кроме того, я хотел узнать, что означают эти зеленые карточки. Когда я обнаружил, что и она, и Чарли Моффит были ком-ми, меня это сильно заинтересовало. Сейчас картина проясняется. Думаю, ты сам уже все понял. Оскар был ненормальным. Он и эта медсестра задумали побег и, возможно, достаточно долго где-то жили в своем гнездышке любви. Когда деньги закончились, они увидели легкий способ достать их, используя схожесть Оскара и Ли. Но Оскар убил Моффита, а Паула поняла, что он болен гораздо серьезнее, чем она предполагала, и испугалась. Она боялась всего и решила покончить с собой.

Это была прекрасная история. В ней было много логики, и она позволяла ничего не сказать о толстяке. Два человека, которые могли ее испортить, были мертвы.

Пат выкуривал последнюю сигарету. Окурки покрывали столик, а его пальто было обсыпано пеплом. Огонь в его глазах немного потух.

— Все очень здорово. История подходит, как перчатка к руке Мне интересно, как бы она звучала, если бы ты сказал мне все.

— Ты просто придираешься, — ответил я.

— Если все, что ты сказал, правда, то эта история умрет здесь. Если же ты скрыл правду, то тебе очень сильно не поздоровится.

— Я знаю свою долю, — ухмыльнулся я.

— Скажу тебе больше. Я собираюсь привлечь людей к этому делу. Это мои друзья, и хотя они будут работать неофициальна, свою работу сделают тщательно. Эти ребята носят небольшие золотые значки с тремя буквами ФБР. Надеюсь, что ты прав, Майк, и не создашь мне проблем.

Я снова ухмыльнулся:

— Единственный, кто с этим может справиться, это я. Ты... черт, все беспокоишься о Ли. Я сказал тебе, что не причиню ему вреда. Он мой клиент, а я имею особое отношение к своим клиентам. Давай закажем поесть и забудем об этом.

Пат взял меню, но огоньки все еще пылали в его глазах.

Глава 8

Я ушел от Пата в два часа и на углу в киоске купил газету. Заголовки снова говорили о “холодной войне” и о шпионах, суды над которыми проходили в Нью-Йорке и Вашингтоне. Я прочитал первую страницу и, скомкав, бросил газету в корзину для мусора, затем сел в машину.

Свернув на углу налево, я увидел, что за мной следует голубой “бьюик" — фургон. Впервые я заметил его припаркованным напротив моей машины, когда выходил из бара. На всякий случай я свернул с авеню и проехал на параллельную, следуя по направлению к своему офису. “Бьюик" — фургон следовал за мной.

Когда я попробовал проделать этот маневр еще раз, все повторилось. На этот раз я выбрал улицу с односторонним движением и, проезжая вдоль тротуара, увидел место, где можно было поставить машину. Я притормозил и резко свернул вправо, остановив машину. Преследователю ничего не оставалось, как проехать мимо меня. За рулем сидел молодой парень в шляпе, он даже не смотрел на меня. Возможно, я ошибся и это была случайная машина. Но я все же запомнил номерной знак машины и, решив проследить за “бьюиком”, последовал за ним. “Бьюик” направлялся на Бродвей, парень посмотрел на мою машину в зеркало заднего вида всего лишь раз. Еще минут пять я следовал за машиной, а затем решил прекратить эту слежку как никчемное занятие. На красный сигнал светофора я остановил машину и стал смотреть по сторонам, на углу выделялась витрина с газетами. Я стал всматриваться: заголовки пестрели словами о “холодной войне”, о продолжающемся суде. У меня почти не было времени, чтобы подробно читать газеты, но надо разобраться, что же происходит. Было бы хорошо повидать Марти Купермана, он поможет мне понять, что происходит.

Я остановил машину возле большого серого здания, у входа в которое стояли пикеты с плакатами против преследования “граждан”. Одного из парней я видел прошлой ночью в Бруклине. Я прошел сквозь их пикет, вошел в здание и передал служащему записку для Марти.

Он понес записку и вернулся вместе с Марти, который, схватив меня, потащил на места для прессы. Черт, что здесь происходило, на суде! Эти красные пустили в ход все уловки и использовали все свои силы и возможности, чтобы сорвать заслушивание дела и прекратить судебное преследование. Они делали все, чтобы превратить суд в пародийное шоу. Им противостояли спокойствие и выдержка судьи и присяжных. Реакция зала должна была подсказать обвиняемым, чем закончится дело. Но обвиняемые не видели этого. Они вели себя слишком уверенно, зная, что за ними стоит партия. Они были могущественны. Они представляли собой народ. Им следовало бы обернуться назад и увидеть лица людей. Тогда бы они наделали в штаны. Я чувствовал себя хорошо.