Конец авантюристки - Рокотов Сергей (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— Почему? — задал глупый вопрос Верещагин, выдержав полуминутное молчание.
— На тебя есть компромат. Серьезный. И твоя главная задача это сохранить за собой комбинат, не отдать его в лапы нашему злейшему врагу Белогорцеву, который начинает набирать вес. Он копает под тебя, а, значит, и под губернатора. У него есть неопровержимые доказательства того, что комбинат был приватизирован с грубейшими нарушениями закона, а я имею сведения, что он собирается представить эти доказательства в Генеральную прокуратуру.
— Да пусть попробует, докажет, — надул щеки Верещагин. — Кишка у него тонка.
— Не так уж тонка, как тебе кажется. Я тебе пока ещё не говорю всего, но раз ты такой тупой и самонадеянный, то объясню ещё кое-что. Мало того, что у Белогорцева сейчас очень серьезные покровители в Москве и в частности, в Генеральной прокуратуре, мало того, что против тебя может быть возбуждено уголовное дело по статьям 159-й за мошенничество в особо крупных размерах и 285-й за злоупотребление служебными полномочиями, ещё есть интересные данные о твоем моральном облике. Например, кассета, записанная в одном из притонов твоего любимого Амстердама. Ну? — сверлил его раскосыми глазками Иляс. — Помнишь славное путешествие с вице-премьерами и губернаторами? Крутая у вас была компашка… Я вот эту кассету видел, и размер твоего полового органа знаю точно. Если пошлешь за презервативами, я сбегаю по дружбе и куплю тебе самый маленький размер, какой только есть в ларьке. — Покрасневший как рак, Верещагин хотел было оборвать наглеца, но наткнулся на жестокий лютый взгляд. И вспомнил свои веселые похождения в шикарном отеле Амстердама. Какие с ним были тогда люди! И их всех снимали на видеокамеру! Боже мой! Что они там творили, вспомнить страшно…
— Откуда у тебя, Эдик, шрам на правой ягодице? — спокойным тоном спросил Иляс. — Поделись по дружбе…
— Эт-т-то с детства, напоролся на корягу в речке…, — теперь уже бледный как смерть, пробормотал Верещагин.
— Аккуратней надо, — посоветовал Иляс. — Тем более, если в будущем собираешься стать государственным деятелем. Впрочем, в те безмятежные годы ты ещё хотел стать пожарным, так что за это тебя осуждать грешно. Но уж если имеешь такой знак, так не показывай кому не лень свою кругленькую жопу. Понял? — опять налился кровью он. — Жопу свою не показывай людям!!! Ты не один работаешь, даже не так — работают за тебя другие, а ты плаваешь как говно на поверхности, устроил тут себе бомонд с саунами, бассейнами и шампанским в розовой гостиной. И в третий раз хочешь стать мэром после всего этого! Все! Мне некогда! Меня ждет губернатор! Он тебя вызовет, когда будет нужно. А станешь возникать, цена твоей поганой жизни копейка! Все!
Он повернулся, кивнул топтавшимся в сторонке гостям и пошел к выходу.
— Где моя машина? — крикнул он. — Ах, да, — вспомнил он про солдата Клементьева. — Эй, ты! — сказал он шоферу Верещагина. — Отвези меня к губернатору!
Почти бежавший вслед за ним Верещагин дал знак шоферу, чтобы он делал, как приказано.
Перед тем, как усесться в шестисотый «Мерседес» Верещагина, Иляс заметил около ворот лейтенанта Явных. Подошел к нему и положил свою жесткую руку ему на плечо.
— Я навещу солдатика в госпитале, — пообещал он. — И очень попрошу его, чтобы он тебя не трогал после выписки. И знаешь, почему?
Явных стоял, дрожа, открыв рот, не в состоянии произнести ни слова.
— Потому что он сделает это из рук вон плохо. Он салажонок, вот в чем дело. Ничего пока не умеет. А вот я, например, этим указательным пальцем могу пробить тебе твою пустую голову. Мой палец войдет тебе в мозг или то, что у тебя там вместо мозга. — Для пущей убедительности он показал палец и поднес его почти к самому лбу Явных, однако, не дотрагиваясь до этого крохотного лобика. — Это очень неприятная процедура… Ничего не было, лейтенант, — вдруг улыбнулся он. — Правда?
— П-п-правда…, — заикаясь, пролепетал Явных.
— Ты молодец, понимаешь все с полуслова. Нет, определенно надо похлопотать за тебя, ты заслужил лучшей участи, мы вызовем к себе начальника округа Орлова и поговорим о тебе. Ты будешь незаменим в борьбе с боевиками, в рукопашной схватке тебе равных мало…
С этими словами он плюхнулся на заднее сидение белого «Мерседеса» и рявкнул водителю:
— К губернатору!!!
В это самое время Вера Георгиевна подошла сзади к мужу, положила ему руку на плечо и тихо спросила:
— Что происходит, Эдик? Зачем он приезжал?
Помолчав немного, Верещагин произнес:
— Что происходит, Верочка? — Поглядел на неё сквозь роговые очки и ответил: — Это все… Это конец…
4.
К обшарпанному облупленному двухэтажному зданию ядовито-желтого цвета на узенькой улочке подъехал шикарный джип «Крайслер». Приоткрылась задняя дверь, из неё вылез двухметровый телохранитель и выпустил из машины облаченного в ослепительно белый костюм-тройку Иляса Джумаевича Джумабекова, советника губернатора области. В то же время, открыв правую переднюю дверцу, из джипа вышел одетый в тройку цвета воронова крыла Олег Александрович Муромцев. Ни говоря ни слова, мрачные как туча, в сопровождении охранника они прошествовали к облупленному зданию. Иляс, нахмурив жиденькие брови, взглянул на вывеску на фасаде здания: «Областная организация КПРФ». Таким же взором окинул вывеску и Жерех, а охранник вообще не повернул головы.
— Вы к кому? — спросил сторож на вахте.
— К Рахимбаеву, — не глядя на него ответил Иляс. — Я советник губернатора области. Вот мое удостоверение. — Сунул в нос сторожу коленкоровую корочку, не открывая её и прошествовал дальше.
В приемной у Рахимбаева толпились какие-то убогие старушки, жаловавшиеся на горькое житье-бытье крутогрудому, белому, как лунь, ветерану с полным иконостасом орденов и медалей на черном, обильно украшенном перхотью, пиджаке. Не взирая на них, троица шагала к двери, на которой красовалась надпись: «Секретарь областной организации КПРФ тов. Рахимбаев Ю. А.»
Двухметровый телохранитель схватился ручищей за дверную ручку и распахнул обитую дешевым дерматином дверь.
— Вы куда? — вскочила было с места сорокалетняя секретарша, пытаясь помешать им войти к секретарю.
— К секретарю обкома, по срочному делу! — рявкнул Жерех. — От губернатора Лузгина!
Этих слов было достаточно, чтобы секретарша ретировалась и снова уселась за мосдревовский стол со стеклом на нем. С противоположной стены на неё с лукавым прищуром глядел самый человечный человек. Троица же была уже в кабинете.
Из-за огромного письменного стола приподнялся статный черноволосый мужчина лет пятидесяти пяти. На мясистом носу были каплевидные очки в скромной оправе. Напротив него сидела крохотная старушонка, похожая на Стасову или Землячку в сталинском костюме, украшенном орденом Ленина. Со стены на это взирал уже довольно строгий Ильич, взирал величественно и гордо.
— Слушаю вас, — насторожился Рахимбаев.
— Ассалом алейкум, Юнус-аке, — произнес Иляс и начал было говорить на каком-то непонятном остальным языке. Впрочем, самому Рахимбаеву этот язык, видимо, тоже был незнаком, так как он с тупым выражением лица глядел на оживленно болтающего Иляса.
— Эх, Юнус Абибуллаевич, — покачал головой Иляс. — Оторвались вы от родных корней, родного языка не понимаете. Я же по-татарски говорю. Вы ведь татарин? — нагло спросил он секретаря обкома.
— Я интернационалист, — насупился Рахимбаев, взглянув на вождя мирового пролетариата, словно ища у него поддержки в своем интернационализме. — А в чем, собственно говоря, дело? Вы кто такие, почему без очереди? У меня сидит женщина, ветеран партии, кавалер ордена Ленина, а вы врываетесь, понимаете ли…
Иляс пробормотал про себя какое-то слово на непонятном никому языке, но судя по реакции Рахимбаева, это слово он прекрасно понял, потому что его передернуло, и он гневно поглядел на непрошеного визитера.
— Вижу, Юнус Абибуллаевич, что вы кое-что из родного языка все же понимаете, — улыбнулся Иляс. — Извините меня, я грубый человек, у меня была суровая жизненная школа. И, может быть, я бы стал активным членом вашей партии, таким, как, например, был товарищ Сталин. Юность Сталина во многом напоминает мне мою юность, например, ограбления инкассаторов в пользу родной партии и её кассы. Но… не судьба, иные нынче времена. Я советник губернатора Семена Петровича Лузгина. Моя фамилия Джумабеков. Вот мое удостоверение. Я по очень важному делу. К о н — ф и д е н ц и а л ь н о м у, Юнус Абибуллаевич!
