Убийственный кайф - Браун Картер (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

— Элементарно. Мы взяли бы их с поличным, так как готовили совместный рейд с федералами. А вы только спутали нам все карты — сначала заставили Чарльза Холлоуэя паниковать, а потом и убили его.

— Как бы не так! — взорвался я. — Еще несколько часов, и братья успели бы припрятать весь героин до последней крошки, и вы черта с два приперли бы их к стенке — если только с самого начала не собирались просто выбить из них признание. К тому же вы не знали, что связь с поставщиком осуществлялась через Ричарда Холлоуэя.

— Да ладно вам, ишь ловкач какой выискался! Мы все равно очень скоро об этом узнали бы. Дом Холлоуэев все время под наблюдением.

— Тогда почему же ваш человек не поехал за Чарльзом Холлоуэем, когда тот уехал оттуда, а потом едва не убил меня? — разозлившись, фыркнул я.

— Да поехал он, поехал! — взревел сержант. — Он поехал за вами, а вы взяли и упустили Холлоуэя. Разве я в этом виноват?

— Нет, сержант, — насмешливо сказал я. — Конечно, не виноваты.

В дверь постучали, и в кабинет просунулась голова копа.

— Эти придурочные хиппи готовы на выход. Этот, что ли, парень внес залог?

— Он, кто ж еще, — буркнул сержант. — Сделайте одолжение, Роберте. Забирайте ваших дружков-наркоманов и проваливайте отсюда.

Я встал и направился к двери.

— Ладно, сержант. Но мне кажется, вы слишком уж переживаете, что не наложили лапу на сумку с героином. Если вы примените к Ричарду свои изящные методы работы с допрашиваемыми, то, полагаю, к середине следующего месяца заставите его расколоться и сказать, где она спрятана. Однако к тому времени ее содержимое наверняка уже будет распродано на территории примерно от Форествилла до Афганистана.

Я проскользнул в дверь мимо копа, оставив сержанта сидеть и мечтать о том, как хорошо было бы жить не в демократическом, а полицейским государстве, где он запросто мог бы упрятать меня на ближайшие десять лет за решетку — просто так, ради собственного удовольствия.

Ведь он принадлежал к так называемой касте самоотверженных полицейских.

Когда я вышел из участка, столпившиеся на тротуаре ребята окружили меня и принялись радостно похлопывать по плечу и обнимать.

Кальвин растроганно поцеловала меня в щеку, Окифиноки заявил, что дал бы мне курнуть “травки”, если бы она у него была. Белая Скво чуть не переломала мне все ребра своими медвежьими объятиями, а Заднее Сиденье наградила таким поцелуем взасос, что на несколько минут вся компания буквально зашлась от истерического хохота.

Наконец, когда мне позволили снова дышать, я просипел:

— Вам всем известно, что до суда вы не должны покидать город. Когда придет время, я приеду из Сан-Франциско и буду представлять ваши интересы; об этом можете не беспокоиться. И если вы за это время не натворите новых глупостей, например, не попадетесь опять за хранение наркотиков, то отделаетесь всего лишь условным сроком. Да и вообще я не считаю, что судья слишком серьезно отнесется к рекомендациям сержанта Брауна по поводу вынесения вам смертного приговора.

— Послушай, мы вернемся в лагерь и будем ждать, пока ты за нами не приедешь, — улыбнулся Окифиноки. — И я гарантирую, что ни один коп не сможет к нам придраться.

— Ну хорошо, хорошо, — с сомнением в голосе согласился я. — И все же, Бога ради, будьте поосторожней.

— Эй, а почему бы нам до отъезда адвоката не устроить вечеринку? — с энтузиазмом воскликнула Бац-Бац, всем телом прижимаясь ко мне.

— Послушайте, я...

— Заметано! — чуть ли не разом завопили остальные, и я вдруг почувствовал, что меня тащат к моей машине — Бац-Бац под одну руку. Заднее Сиденье, горячо дыша мне в ухо, под другую, а остальные подталкивают сзади.

Я не поверил бы — да и сейчас не верю, — что в “остин-хили” можно запихнуть шесть человек, но каким-то образом мы умудрились доехать до лагеря.

Веселье началось в ту самую минуту, как мы прибыли на место и, насколько мне известно, не закончилось до сих пор. Часов шесть спустя я решил незаметно ускользнуть из лагеря, но сначала нужно было поговорить с Кальвин о делах.

К моему удивлению, она моментально настроилась на серьезный лад и, когда я спросил о ее планах, с готовностью начала рассказывать.

— Я никому не говорила, — грустно улыбнулась Кальвин, и взгляд ее мечтательных зеленых глаз стал немного более земным, — но хочу убраться отсюда. Сейчас я поняла, что мой уход в племя был просто бунтом против родителей. Я пряталась за свои религиозные убеждения, стараясь не думать о прозе жизни, и пыталась уверить себя, что нахожусь на более высоком уровне бытия. На самом же деле я просто трусила браться за что-нибудь всерьез.

— Кто беседовал с тобой в тюрьме? — недоверчиво посмотрев на нее, спросил я. — Надеюсь, не сержант Браун? Или на тебя неожиданно снизошло откровение?

— Наверное, что-то вроде этого. Духовное откровение наоборот. В общем, я собираюсь взять деньги и вернуться в колледж изучать искусство и философию, чтобы стать учителем, писателем или кем-то еще.

— Здорово, — испытывая огромное облегчение, одобрил я. Мне показалось, что это чувство отразилось и на моем лице.

— Спасибо за твою заботу обо мне, — поблагодарила Кальвин.

Легонько чмокнув ее в щеку, я пообещал увидеться с ней на суде. Потом дал ей сотню баксов и убрался из лагеря.

Только я выбрался из леса и поднялся на гребень холма, возвышающегося над лагерем, как обнаружил, что за мной кто-то крадется. Теперь я уже не боялся убийцы со шприцем, но любой бы на моем месте занервничал, если бы темной ночью, да еще в такой глуши, как эта, услышал позади себя шаги.

— Кто здесь? — хрипло крикнул я. — Выходи, мать твою так, а то пристрелю на месте, а копам скажу, что принял тебя за пуму.

— Эй, ты что! — воскликнул женский голос. — Что я тебе сделала?

Из темноты появилась фигурка. Когда она приблизилась, то оказалось, что это Заднее Сиденье.

— Не знаю почему, но у меня возникло странное ощущение, что именно ты крадешься за мной, — сказал я.

— А я не кралась, — промурлыкала она, — я тебя преследовала.

— Ну и что тебе от меня нужно? — прикидываясь невинным младенцем, спросил я.

— Если до тебя еще не дошло, то как я могу объяснить?

Она медленно двинулась ко мне и, остановившись в двух футах, замерла и устремила на меня глаза, словно зачарованная недоступной человеческому слуху музыкой кобра.

Сейчас я заметил, что Заднее Сиденье переоделась: на ней больше не сверкали драниной ветхие джинсы. Она надела красное платье, которое, должно быть, хранилось у нее в сумке, в лагере. Оно плотно обтягивало бедра и подчеркивало восхитительную выпуклость упругих грудей. Неожиданно из-под подола мелькнули розовые трусики с белым кружевом вокруг бедер — это Заднее Сиденье, закинув руки за голову, нарочито медленно повернулась вокруг.

— Я надела его специально для тебя, еще на вечеринке, — надула она губки. — А когда отправилась на поиски, ты уже смылся. И даже не поцеловал меня на прощанье.

— Я вспомнил твой поцелуй и испугался, что ты меня никогда не отпустишь, — честно признался я.

— Ну а теперь, — когда я тебя поймала, ты ведь не сбежишь?

— Мне неплохо бы поспать, — с сомнением в голосе отозвался я.

— А тебе не кажется, что спать под открытым небом куда приятней и полезней, чем в паршивом душном номере? — с притворной серьезностью спросила она. При этих словах ее платье соскользнуло на землю.

Теперь я догадался, зачем она поднимала руки — чтобы расстегнуть крючок на спине. А я-то думал, что у нее просто зачесалась спина.

— Тебе не холодно? — хрипло выдавил я, зачарованный видом ее идеально очерченных алебастровых грудей с не правдоподобно розовыми сосками. Мне нечего было удивляться этому — ни одна уважающая себя леди хиппи не станет носить бюстгальтер — особенно когда она в нем совсем не нуждается.

— Чуть-чуть, — поддразнила она. — Но надеюсь, ты согреешь меня, адвокат?

— Зови меня Рэнди.

— Может быть.., потом.