Ангел - Браун Картер (чтение книг TXT) 📗

Он слегка нахмурился:

— Думаю, в целом я ухватил вашу мысль, лейтенант, но, может, у вас есть какие-нибудь пояснения?

— Я обязан охранять вашу жизнь, а для этого необходимо поймать негодяя до того, как он совершит новую попытку вас убить.

— Это понятно, — он кисло улыбнулся, — но теперь, видимо, мы подходим к самой сложной части этой задачи, верно?

— Вы очень облегчили бы ее, Крэмер, если бы были со мной честным и откровенным, — прямо заявил я, — а это значит ничего от меня не скрывать, как бы вам ни было больно.

— Давайте дальше, — мрачно буркнул он.

— Я напомню вам кое-что: «Кто ненавидит меня до такой степени, что хочет убить?!» Это ведь вы сказали вчера днем, когда я был здесь, не так ли?

Он смущенно усмехнулся:

— Да, кажется, так, только сейчас это прозвучало как-то театрально.

— Вопрос был поставлен верно. Могу предложить на него пару возможных ответов. А вы, если будете откровенным, сможете добавить к ним еще кого-нибудь. Во-первых, это мог быть Сэм Форд — его дело с аэротакси разваливается на части, а он должен вам пятьдесят тысяч долларов. Когда вы умрете, он получит именно эту сумму от страховой компании.

— Я это знаю, — поежился Крэмер, — но никогда не поверю, чтобы Сэм Форд…

— Не забывайте, что людей убивают и за десять баксов, — наставительно напомнил я. — Затем Клиф Уайт, уверен, что он настоящий психопат, который считает вас виновным в том, что стал калекой.

Крэмер вдруг покраснел и отвел взгляд.

— Это был просто несчастный случай, — пробормотал он, — который произошел не только по моей вине. Если бы этот несчастный идиот был повнимательнее…

— Важно не то, как это было на самом деле, а то, как это представляется вашему механику, — возразил я. — Ему было легче всех подложить в самолет бомбу. Все настолько привыкли видеть его рядом с аэропланом, что просто не обращали на него внимания.

— Ладно, — хмыкнул он с растущим раздражением. — Кто же еще на подозрении?

— Вот здесь мне понадобится ваша помощь, — спокойно сообщил я. — Хотелось, чтобы вы прояснили мне некоторые детали.

— Если только смогу.

— Существуют ли какие-то взаимоотношения между вашей женой и Филипом Ирвингом? Лицо Крэмера снова помрачнело.

— Господи! — воскликнул он. — Неужели это так заметно, что вы сумели разгадать их тайну за несколько часов?

— Мне немного помогли, но я сказал бы, что это действительно бросается в глаза.

— Но это не вина Салли, нет, не ее, — заявил Крэмер, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. — Она из очень хорошей семьи, и у нее есть желание занимать в обществе определенное положение. Думаю, Салли не представляла себе, на что идет, когда выходила замуж за меня, бывшего летчика, одержимого только одной идеей — продолжать летать и летать. А потом еще мои друзья, такие же бездельники, как и я, с ее точки зрения, так что нам никогда бы не попасть в приличное общество. Она считает меня абсолютно безвольным — никаких целей, никакого уважения к общественному положению и богатству. Наверное, она видит в Филипе Ирвинге все, чего недостает мне!

— Что ж, вряд ли вам будет это приятно, — заметил я, — но вы должны взглянуть правде в лицо. После вашей смерти ваша жена станет наследницей всего вашего состояния и получит свободу выйти замуж за кого угодно, включая Ирвинга. Правда, не сразу, а после соблюдения приличествующего случаю траура. В то же время, с его стороны, он также сможет жениться на вашей вдове и вместе с ней получить ваше состояние.

— Боже мой! — Побледневший Крэмер потрясенно уставился на меня. — Вы же не думаете, что они сговорились убить меня?!

— Не знаю, — проворчал я, — но это вполне допустимо.

Он обмяк в кресле и устремил невидящий взгляд на балки потолка. Я допил виски, давая ему время свыкнуться с ужасной мыслью. Потом заговорил вновь:

— Кроме того, есть еще один момент…

— Что? — Он с трудом пришел в себя и вопросительно посмотрел на меня. — Вы что-то сказали?

— Я говорю о вашем талисмане. Об Ангеле, который не летает и который весьма зол на вас.

— На меня? — Он выпрямился в кресле и потряс головой, словно пытаясь осознать мои слова. — Но за что?

— Как она говорит, Макгрегор привез ее сюда в первый раз в качестве своей подруги, но затем умолял ее быть с вами поласковее. По словам Эйнджел, каждый раз, когда Макгрегор оказывается рядом с вами, он ведет себя как побитая собака. Ей интересно было бы узнать, что именно вы имеете на Макгрегора, чтобы так влиять на него. И меня это тоже заинтриговало!

— Ну и подлая же дрянь! — чуть ли не с восхищением воскликнул он. — Она постоянно издевалась надо мной, лейтенант. Эта девка — сущая колдунья! Не иначе как черт меня попутал связаться с ней, потому что сам я на это не пошел бы! У нее эта техника доведена до совершенства, поверьте мне, лейтенант. Она завлекает вас, многообещающе смотрит огромными глазищами, виляет задом и, как раз когда вы думаете, что добились ее, сбрасывает маску кокетки, а вы снова оказываетесь там, с чего начали!

— Эйнджел считает, что вы вынуждаете Макгрегора заниматься для вас сводничеством…

— Это просто бред! — рявкнул он. — А эта девка — самая настоящая интриганка, если она… — Он вдруг резко оборвал себя, на мгновение встретился с моим взглядом, затем испуганно отвел глаза. Но через какое-то время нехотя снова посмотрел на меня. — Вы просили меня, лейтенант, быть честным? Честным и откровенным, даже если это доставит мне боль. Кажется, так вы сказали? Что ж, тогда сейчас мне действительно чертовски больно!

— Ну, пока вы в состоянии чувствовать боль, вы еще живы, — осторожно пошутил я. — Многие сочли бы это преимуществом.

— Да! — Крэмер яростно усмехнулся. — Не стоит сыпать соль на рану! — Он сделал паузу, чтобы сосредоточенно раскурить сигарету. — Ладно! Так вот эта тварь права — она была третьей, может, четвертой девушкой, которых привел мне Стью. И оказалась самой красивой — у Стью не очень хороший вкус на женщин, так что Эйнджел — приятное исключение… И чем же это мне грозит с точки зрения закона? Я знаю, что это означает с точки зрения общественной морали, но на это мне наплевать.

— По закону больше придется беспокоиться Макгрегору, чем вам, в том случае, если он приводил сюда девушек против их желания или платил им за это, — пояснил я. — Но меня больше интересует, почему он это делал. Что у вас есть против него настолько важное, что заставляет его беспрекословно выполнять все ваши требования?

— Это касается личной чести и репутации, лейтенант, — сухо ответил он. — Маленький секрет, известный только нам двоим.

— Спрашиваю вас об этом, потому что пытаюсь сохранить вам жизнь, — сердито напомнил я. — А вы изо всех сил затрудняете мне эту задачу. Если желаете рисковать жизнью, делайте это без меня!

— Извините, — поспешно откликнулся он. — Стью был героем, почти таким же знаменитым, как я. — Его самоуничижительная усмешка не могла меня обмануть.

— Это до сих пор имеет важное значение — у людей хорошая память, лейтенант. Убежден, что Стью ни за что не получил бы такой высокооплачиваемой работы, если бы не его военный послужной список, включая участие в Корее.

— Если мне понадобится узнать прошлое Макгрегора, я расспрошу его самого,

— проворчал я. — За что вы его шантажировали?

— То, что я говорю, имеет непосредственное отношение к вашему вопросу, лейтенант! — с болью возразил Крэмер. — Я рассказываю вам все, как знаю, — эти геройские медали важны и во всех других отношениях. Возьмите, к примеру, нас, четверых товарищей. По-своему мы были замечательными парнями — ребята, прошедшие сквозь ад страшной войны, все — герои, не забывающие своих побед и утрат.

— Блестящий пример для американской молодежи, — холодно заметил я. — И это заставило одного из героев взорвать самолет с другим своим товарищем?

Он довольно усмехнулся:

— Ну, вот вы, лейтенант, и разгадали эту страшную тайну. Стью Макгрегор никакой не герой, это только красивая легенда. Я встретился с ним только ближе к концу Второй мировой войны — можно лишь догадываться, как ему удалось выжить. А в это время небо над Европой стало уже спокойным и безопасным, как Мэйн-стрит. И пару раз, когда нам все-таки довелось наткнуться на опасного противника, Стью впадал в настоящую панику. Ну, остальные-то ребята к этому времени были уже закаленными ветеранами, так что один трус не мог испортить всего дела, да они ничего и не заметили. Это заметил только я один. Но война в Корее — это было уже совсем другое! — Воспоминания явно захватили Крэмера. — Самолет Стью загорелся, когда он летел над вражеской территорией, и мы все думали, что от него осталось только воспоминание, когда вернулись к себе на базу. Но один парень клялся, что видел, как Стью выбросился с парашютом и приземлился на маленькой полянке. Ну, мы спели во время мессы «Работал я в Чикаго», — это была любимая песня Стью, — перевернули его фотографию лицом к стене и забыли о нем. А потом, спустя полгода, во время крупного наступления наземных войск одно из подразделений пехоты наткнулось на небольшой концлагерь. Охранники разбежались кто куда незадолго до их появления, но оставили пленников на месте. Их было двадцать три человека, лейтенант, но только один из них оказался жив, а остальные заколоты штыками. Угадайте, кто был этим живым? Конечно, он — старина Стью Макгрегор! Как он рассказал, «макаки» начали массовую резню за час до рассвета, а у него был приступ дизентерии, и он не спал всю ночь. Вот и сидел на корточках у внешней стены барака, когда они ворвались внутрь и начали расправляться с пленными. Стью здорово расписал свой ужас, с которым он смотрел, как охранники стаскивали трупы в груду посреди барака. Потом инстинктивное стремление к жизни заставило его незаметно забраться под кучу мертвых тел и затаиться там. Он молился, чтобы перед бегством охранники не вздумали поджечь эту страшную пирамиду. Ему все чудилось, что он слышит запах бензина, просачивающегося между нагроможденными над ним телами, и любой случайный треск сучьев под ногами охранников казался ему чирканьем спички, которое означало бы для него быть заживо сожженным!