Когда закроется священный наш кабак - Блок Лоуренс (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

— Эта часть работы никогда не вызывала у меня ностальгических воспоминаний.

— Не думаю, что я бы по ней скучал, — детектив сладко зевнул. — Эдди Коэлер сказал, что ты отличный парень. Я позвонил ему, как ты и просил. Он сказал, что с тобой все о'кей.

— Ты знаком с Эдди?

Он помотал головой.

— Но я знаю, каково быть лейтенантом, — ответил Ньюмен. — Мне особо и рассказать-то тебе нечего, но все, что есть, расскажу. Такого же сотрудничества от бруклинского отдела убийств ты можешь и не получить.

— Почему?

— Во-первых, они изъяли это дело. Сначала его потребовал сто четвертый отдел, что неправильно, дело должно было быть у нас, но такое происходит сплошь и рядом. Потом бруклинский отдел по расследованию убийств долго препирался со сто четвертым, и в конце концов они забрали дело у местных ребят.

— Когда вы обнаружили тех латиносов?

— Когда мой любимый осведомитель докладывал мне, о чем говорят в барах и пекарнях на 3-й авеню, что под скоростной автомагистралью. Он сказал, что продается норковая шуба по очень хорошей цене, но делается это втихую, чтобы не нарваться на неприятности. Что ж, июль не совсем подходящее время, чтобы продавать шубу в Сансет-парке. Один парень купил ту шубу для своей сеньоры, он хотел, чтобы она смогла одеть ее этой ночью. Так вот, мой паренек пришел ко мне и сказал, что, похоже, у Мигелито Круза дом полон всякого барахла, которое он хочет продать, и что у него вряд ли есть товарные чеки на все эти вещи. По этой норковой шубе и еще паре вещей я узнал ограбление Тиллари на Колониал-роуд. Этого оказалось достаточно, чтобы получить у судьи ордер на обыск.

Ньюмен провел рукой по волосам: они были каштановые, местами выгоревшие на солнце и довольно густые. Совсем недавно полицейские стали носить волосы чуть длиннее, а молодежь даже принялась отращивать бородки и усы. Тем не менее, Ньюмен был гладко выбрит. Он имел правильные черты лица, за исключением носа, который был сломан и неправильно сросся.

— Все вещи нашлись в доме Круза, — продолжил детектив. — Его квартира располагается на 51-й улице, напротив скоростной автомагистрали Гоуанус. У меня где-то был адрес, если он тебе нужен. Там, за складами «Буш Терминал», находятся трущобы. Полно пустых и заколоченных домов, а некоторые никто и не потрудился заколотить, либо кто-то их снова открыл, теперь там собираются наркоманы. Правда, там, где жил Круз, все не так уж плохо. Ты сам увидишь, если пойдешь.

— Он живет один?

Детектив покачал головой.

— Со своей abuela — бабушкой. Бедная старая леди, она не говорит по-английски. Возможно, она дома. А может, ее уже поместили в Мерин-Хайм — он прямо по соседству. Эта старушка приехала сюда из Пуэрто-Рико и, не успев еще выучить английский, оказалась в доме с немецким названием. Это Нью-Йорк, верно?

— Так ты нашел вещи Тиллари в квартире Круза?

— О да. Никаких сомнений не было. Я имею в виду то, что совпал серийный номер на проигрывателе. Он пытался все отрицать. Но в этом нет ничего для нас нового, правильно? «О, я купиль все эти вещи на улице, у какого-то парьня, с которим познакомился в баре. Я не знаю его имя». Мы сказали ему: «Конечно, Мигелито, но в том доме, откуда эти вещи, была зарезана женщина, и, похоже, ты сядешь за убийство». В следующую минуту он признался в краже, но настаивал, что во время ограбления никакой мертвой женщины там не было.

— Он должен был знать, что там убили женщину.

— Конечно, неважно кто убил ее. Все ведь было написано в газетах, да? Сначала он говорил, что не читал газет, потом говорил, что не понял, что это произошло в том доме, ну, ты знаешь, как могут меняться их басни.

— Как вы вышли на Херреру?

— Они — двоюродные братья или что-то в этом роде. Херрера живет в гостинице с меблированными комнатами на 48-й улице, между 5-й и 6-й авеню, прямо в двух кварталах от парка. Точнее, жил там. Потому что сейчас они оба проживают в Бруклинской пересылочной тюрьме и будут жить там, пока их не отправят на север.

— Они оба имеют темное прошлое?

— Было бы удивительно, если бы это было не так, верно? — Он усмехнулся. — Это наши постоянные клиенты. Несколько арестов за разбойные нападения, когда они еще были несовершеннолетними. Полтора года назад удрали с места ограбления, но судья посчитал это недостаточным основанием, чтобы дать ордер на обыск. — Ньюмен покачал головой. — Эти чертовы правила, по которым приходится играть. В любом случае, тогда они смылись, в другой раз были пойманы на месте кражи, признались в этом преступлении и получили условный срок. Был еще один случай, еще одно ограбление, тогда исчезли доказательства.

— Исчезли?

— Потерялись или исчезли, я не знаю. Просто чудо, как мы вообще ухитряемся хоть кого-то посадить в тюрьму в этом городе. Нужно, чтобы преступник сам захотел оказаться за решеткой.

— Значит, они совершили несколько краж?

— Похоже на то. И скорее перепродавали барахло по дешевке. Ворвутся в дом, схватят радио, выбегут на улицу и толкнут тут же за пять — десять долларов. Круз еще похуже Херреры будет. Херрера хоть работал время от времени: то на ручной тележке в швейном центре, то ланчи разносил — работа за гроши. Не думаю, что Мигелито вообще когда-либо работал.

— Но никто из них раньше не убивал.

— Круз убивал.

— Что?

Ньюмен кивнул.

— В кабаке была драка, он подрался еще с одним идиотом из-за женщины.

— В газетах ничего не было об этом.

— А дело до суда так и не дошло. Никакого обвинения предъявлено не было. Нашлось с десяток свидетелей, которые утверждали, что погибший первым бросился на Круза с разбитой бутылкой.

— А какое оружие было у Круза?

— Нож. Он сказал, что нож не его. Были свидетели, готовые поклясться, что нож ему кто-то кинул. И конечно, они не заметили, кто кинул этот нож. У нас не было доказательств, чтобы завести дело о ношении холодного оружия, осталось только убийство.

— Но Круз обычно ходил с ножом?

— Скорее бы он вышел из дома без нижнего белья.

Был полдень следующего дня после того, как я получил полторы тысячи долларов у Дрю Каплана. Этим утром я оформил денежный почтовый перевод и отослал чек в Сайоссет. Я заранее внес плату за жилье за август, погасил один или два счета в баре и доехал по линии Манхэттен — Бруклин до Сансет-парка.

Это еще Бруклин, его западная граница, чуть выше Бэй-Ридж и юго-западнее Гринвудского кладбища. Тогда в Сансет-парке как раз стали появляться особняки. Их строили себе молодые преуспевающие городские специалисты, которых отпугивала манхэттенская высокая арендная плата. Они реконструировали стоящие в ряд старые дома в кварталы для среднего класса. Совсем недавно, когда эти места еще не были освоены подрастающей энергичной молодежью, местное население представляло из себя смесь латиноамериканцев и скандинавов. Самыми первыми сюда приехали выходцы из Пуэрто-Рико, позже присоединились норвежцы, баланс постепенно изменялся: от Европы к островам, от светлых к темным; но этот процесс будет продолжаться еще долгие годы.

Я немного прогулялся вокруг, прежде чем идти на 68-ю улицу, не удаляясь больше, чем на два квартала, от 4-й авеню, главной торговой улочки этого района. Время от времени я оглядывался в поисках церкви Святого Михаила, ставшей моим ориентиром. Здесь все дома были невысокими, лишь некоторые выше трех этажей, поэтому яйцеобразный церковный купол с установленной сверху шестидесятиметровой башней виднелся издалека.

Потом я пошел на север от 3-й авеню, держась правой стороны улицы в тени скоростной автомагистрали, что шла сверху. По мере того как я приближался к улице Круза, я заходил в бары, но больше для того, чтобы проникнуть в атмосферу этих мест, чем для того, чтобы задавать вопросы. Я выпил немного бурбона в одном баре, загрузился пивом в другом.

Квартал, в котором жил Мигелито со своей бабушкой, был именно таким, каким его описал Ньюмен. Здесь было много пустырей, один из них огорожен забором, другие просто засыпаны камнями. Я прошел мимо маленьких детей, игравших в кузове сгоревшего фольксвагена-"жука". Четыре трехэтажных здания, облицованные спереди кирпичом, стояли в ряд с северной стороны квартала, ближе ко 2-й авеню, чем к 3-й. Здания, что примыкали с краев к этой группе, были разрушены, и обнаженные теперь боковые стены выглядели голыми, разве что на нижних этажах красовались граффити.