Лимоны никогда не лгут - Старк Ричард Уэстлейк (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Это был чуть более светлый оттенок зеленого цвета, но Перджи очень старательно распылял краску по краям. Конечно, ясно, что изначальную надпись закрасили, но это будет смотреться как аккуратная работа, а не халтура, сделанная неряшливо, наспех.
Хьюз подошел с другим номером и отверткой, внимательно осмотрел дверцу. Перджи, закончив, отступил назад и, полюбовавшись на плоды своего труда, спросил:
— Ну как? Красота, а?
— Я не стану с тобой спорить, Перджи, — проговорил Хьюз так, будто считал, что покраска выполнена скверно.
Но теперь у Перджи было хорошее настроение, и ему стало безразлично, что скажет Хьюз.
— Просто ты не хотел так много платить. — Он ухмыльнулся. — Я тебя хорошо знаю, Хьюз.
— А как насчет другой дверцы?
— Придержи штаны, сейчас я это сделаю. А потом ты мне заплатишь.
— Сам придержи штаны.
Перджи обогнул грузовик, подойдя к нему с другой стороны, и Хьюз нехотя сказал Грофилду:
— Пожалуй, лучше грузовик поведу я. Чтобы приноровиться к нему и все такое.
— Не беспокойся, — сказал Грофилд. — Я буду обращаться с твоей машиной, как с невестой.
— Вряд ли мне это понравится, — ответил Хьюз.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Давай я поеду первым, — предложил Хьюз. — А ты просто держись за мной.
— Конечно.
Хьюз отдал Грофилду номерной знак и отвертку:
— Мы остановимся где-нибудь и перекусим. Я знаю тут вблизи пару мест.
— Отлично.
Хьюз посмотрел на свою машину, потом на Грофилда. Ему хотелось провести инструктаж на часик-другой насчет того, как обращаться с его машиной; Грофилд ждал, наблюдая, как он борется с этим порывом и всячески старается подавить его.
— Увидимся позднее, — сказал Хьюз.
— Увидимся! — ответил Грофилд и, повернувшись, пошел к «джавелину»; руки его были заняты номерными знаками и отвертками, а вокруг него скачками носились собаки. Он поймал себя на том, что ухмыляется машине.
Глава 6
Спичка вспыхнула в темноте — это Эд Барнес зажигал сигарету. В желтом свете Грофилду стали видны все трое, сидевшие на полу пустого грузовика, — он сам, Барнес и Стив Тебельман, — и большой лист фанеры, прислоненный к дальней стенке, бельевая веревка, два раза обмотанная вокруг него, чтобы удерживать на месте.
— Работа просто отличная, — похвалил он, разглядывая то, что было нарисовано на фанере.
— Спасибо, — кивнул Тебельман.
Барнес встряхнул спичку, затушив ее, и они снова погрузились в темноту. Чуть проступила красная точка, когда Барнес затянулся сигаретой, но лишь настолько, чтобы смутно вырисовались контуры.
— Ты — талантливый человек, — сделал комплимент Грофилд. — И наверняка сможешь зарабатывать этим на жизнь.
— Коммерческое искусство? — В голосе Тебельмана слышалось презрение.
— Ах да! — спохватился Грофилд.
— Он художник. — Барнес сказал это без какой-то определенной интонации, будто просто констатировал жизненное состояние.
— Я это понимаю, — сказал Грофилд. — Потому что сам занимаюсь чем-то похожим.
— Вот как?
Грофилд уловил интерес в голосе Тебельмана, и у него возникло искушение подробно объяснить, что такое быть актером в дотехнологическом смысле. У него появилось такое чувство, будто Тебельман в принципе придерживается тех же взглядов, но что-то, связанное с присутствием Барнеса и красной точкой от его сигареты в темноте, помешало ему. Барнес, как он знал, был более типичным налетчиком; профессионалом с этой единственной профессией, в которой находил удовлетворение, финансовое и прочее. Тебельман был единственным человеком, похожим на него, с которым Грофилд когда-либо встречался, занимаясь этой работой.
И вопрос Тебельмана повис в темноте, ожидая ответа. В большей степени ощущая присутствие Барнеса, чем он ощущал бы это в освещенной комнате, где он видел бы этого человека, Грофилд сказал:
— Я — актер. У меня собственный летний театр.
— Разве на этом нельзя заработать денег?
— Вряд ли. Когда есть кино и телевидение.
— А! — Наступило недолгое молчание, потом Тебельман сказал: — Знаешь, есть такая философская школа, которая утверждает, что художник и преступник — разновидности одного и того же основного личностного типа. Ты знал про это?
Теперь Грофилд уже жалел, что вообще начал этот разговор.
— Нет, не знал, — искренне признался он.
— Что и искусство, и преступные деяния — это все антиобщественная деятельность, — сказал Тебельман. — На этот счет существует целая теория. И художник и преступник оторваны от общества в силу своего жизненного уклада; и тот и другой чаще бывают одиноки; и у того и другого, как правило, бывают короткие периоды интенсивной деятельности, а потом длительные периоды простоя. И это еще далеко не все.
— Интересно, — вяло проговорил Грофилд. Ему хотелось, чтобы Хьюз поскорее дал им команду действовать; он поднес левую руку к лицу, сдвинул назад рукав, посмотрел на радиевый циферблат своих часов. Десять минут одиннадцатого. Он знал, что Хьюз ждет, пока проедет машина окружного шерифа. Грузовик, в котором они сидели, был припаркован на закрываемой на ночь заправочной газовой станции, за четверть мили от магазина «Фуд Кинг»". После того как проедет машина шерифского управления, у них будет минимум двадцать минут, прежде чем машина снова заедет на автомобильную стоянку «Фуд Кинг». Вот Хьюз и дожидался этого, и, как только она отъедет на безопасное расстояние, они начнут действовать.
Тебельман между тем говорил:
— Конечно, многие художники были вначале преступниками, например, Жан Жене. Но у нас с тобой наоборот, да? Ты — актер, а я — художник.
— Это верно, — подтвердил Грофилд. Тут Барнес вдруг сказал:
— Знаешь, а я люблю читать. — Этот зычный голос, спокойный и лишенный всякой интонации, стал полной неожиданностью; казалось, он вообще не окрашен никакими эмоциями, ничего не несет с собой, кроме информации, содержавшейся в словах, так же, как и до этой минуты, когда он сказал, что Тебельман — художник.
Грофилд не сводил глаз с красного кончика сигареты. Он понятия не имел, как ему отреагировать на сказанное Барнесом. Может быть, если бы он видел лицо этого человека...
Тебельман же, очевидно, решил отреагировать безо всяких околичностей.
— Да что ты! — удивился он.
— Я начал в Джолиете. — Голос Барнеса смягчился. — В таких местах у тебя, как правило, бывает уйма свободного времени.
Под покровом темноты Грофилд позволил себе ухмыльнуться, а Тебельман сказал:
— Многие художники начинали в тюрьме как раз по этой самой причине. Например, О'Генри.
— Я по-настоящему пристрастился к этому делу, — продолжал Барнес. — Сейчас я прочитываю три-четыре книги в неделю.
— Да ты что!
— Ковбойские романы, — уточнил Барнес. — Эрнест Хейкокс, Люк Шорт. И кое-что из этих новых тоже: Брайан Гарфилд, Элмер Келтон. В некоторых уголках страны найти их нелегко.
Тебельман спросил:
— А ты читал «Слипхаммер»?
— Еще бы!
Грузовик внезапно дернулся и пришел в движение.
— Мы тронулись с места, — возвестил Грофилд, но Тебельман и Барнес продолжали вести разговор о ковбойских романах.
