Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Мы усаживаемся возле моего стола, и Валя раскрывает папку.
— Давай, — говорю я. — Мне тоже не грех вспомнить все детали.
Валя, кстати говоря, идеальный накопитель всяких сведений. У него не только феноменальная память, он еще умеет сгруппировать, сцепить факты и педантичнейшим образом разложить их по нужным полочкам. В этом смысле одна его таблица чего стоит.
Ровным голосом Валя начинает докладывать все дело с самого начала, от последней кражи в гостинице и исчезновения Зуриха.
Некоторое время мы втроем обсуждаем всякие подробности, и, судя по коротким репликам Лены и ее вопросам, я убеждаюсь, что она прекрасно во всем разобралась и вообще не новичок в нашей работе. Это меня несколько примиряет с ней. Потом Валя выходит, и мы остаемся вдвоем.
— Ну так как, — говорю я, — вариант «брат — сестра» для внешних контактов принимается? Все другое, я думаю, будет сложнее.
— Пожалуй, — соглашается Лена.
— Тогда сразу переходим на «ты», — бодро говорю я и, не удержавшись, прибавляю: — На будущее тоже может пригодиться.
Лена бросает на меня внимательный взгляд и неожиданно спрашивает:
— Откаленко в Пунеже?
— Да.
— Есть что-нибудь от него?
— Пока ничего.
Она смотрит на меня все так же внимательно.
— Почему вас…
— Тебя, — поправляю я.
— Да. Почему тебя это беспокоит?
— Что именно?
— Что он молчит.
— С чего ты взяла, что это меня беспокоит?
— Так мне показалось. Это правда?
— Не совсем.
Лена пристально смотрит мне в глаза и сухо произносит:
— Если не хочешь говорить, не говори. Только обманывать меня не надо. На будущее это тоже имей в виду… Виталий.
Мне становится неловко, и в то же время возникает глухое раздражение. Что это, в самом деле, за менторский тон. Учить меня будет эта «училка», как вести себя.
— Хорошо, — сдержанно отвечаю я. — Буду иметь в виду, — и добавляю: — Давай закончим легенду. Кто наши родители? Твои, например, кто?
— У меня нет родителей, — тихо говорит Лена. — И я их не знаю. Можем оставить твоих.
— Как так не знаешь? — вырывается у меня.
Лена отводит глаза и отрывисто говорит:
— Они погибли. Оба. Мама была радисткой. А папа… он был разведчик. Они погибли вместе. Уже после окончания войны. Я не знаю как. Мне было два года…
Она умолкает. Мне вдруг становится неловко. Сам не знаю почему. За свою неприязнь к ней, что ли? Или за то, что у меня есть родители, есть Светка, и вообще я какой-то уж очень благополучный и все у меня хорошо. А у нее…
— Кто твои родители, я знаю, — говорит Лена. — И как их зовут, тоже. Пусть будут они. Так легче. Давай дальше.
Я собираюсь с мыслями и предлагаю:
— Мы приехали в Одессу на праздники посмотреть город и остановились в гостинице.
— Да. Так лучше.
Словом, мы составляем неплохую легенду. Вечером еще уточним ее с Кузьмичом.
Лена смотрит на часы и прощается. Я провожаю ее и напоследок говорю:
— Знаешь, когда поедем, оденься как-нибудь… полегкомысленней.
Она впервые улыбается. Улыбка у нее хорошая.
— Обязательно…
Не успеваю я вернуться к себе в комнату, как звонит телефон. Взволнованный и какой-то очень знакомый девичий голос просит:
— Товарища Лосева можно?
— Слушаю вас.
— Ой, здравствуйте! Это Надя Пирожкова. Вы знаете, я его сейчас встретила, этого парня.
— Какого парня?
— Ну который звонил нам.
— И говорили с ним?
— Да, да! Просто кошмар какой-то!
— Можете заехать ко мне?
— А я… Вы знаете, я напротив стою, в будке…
— Так что же вы? Идите сейчас же!
— Иду…
В трубке слышатся короткие гудки.
Через две минуты Надя появляется у меня в комнате. Короткое кожаное пальто расстегнуто, глаза возбужденно блестят, волосы спутаны, в руках у нее красивая сумка с длинным ремешком, чтобы носить на плече. Надя тяжело дышит. Видно, бежала. Усевшись к столу, Надя немного успокаивается и начинает торопливо рассказывать:
— Представляете? Я к вам прямо с вокзала. Подругу провожала. Она в Киев уехала, к родным, на праздники. Так вот, стоим мы около вагона. Кругом люди. И вдруг подходит парень. В дугу пьяный. И говорит: «Вот ты где, сучка. Давай, давай, гуляй пока». Я говорю: «Что вам надо?» А у самой руки-ноги трясутся. А он смеется: «Скажи, — говорит, — спасибо, что не завалил. Папаше своему скажи». — «Отстаньте, — говорю. — Я вас не знаю». А он говорит: «Зато я тебя знаю. Вот вернусь, тогда со мной погуляешь». И еще что-то в таком роде. Ну надо же? Я чуть не умерла со страху.
— Какой он из себя, этот парень? Одет как?
— Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет… Ну я не помню, как одет. Как все.
Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.
— Ну а теперь, — говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, — скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?
— Какое это…
— Прямое, — перебиваю я ее. — Прямое отношение имеет к тому, что случилось. Ну говорите…
— Я… сама не знаю… — мнется Надя. — Он пришел к нам домой… Папы еще не было… Мы разговорились… Потом он сказал, что у него есть одна вещь… и… и он мне ее подарит…
— Какая же вы, извините, дура! — в сердцах говорю я.
— Конечно, дура, — покорно соглашается Надя.
А я невольно вспоминаю Варвару, ее гневный взгляд, презрение, какое было в ее голосе, когда она говорила о Зурихе.
— Уж не браслет ли он вам обещал подарить? — с усмешкой спрашиваю я.
— Да. Откуда вы знаете?
Надя сидит пунцовая и не поднимает на меня глаз.
— Он… он и не думал ко мне приставать, честное слово… Просто хотел, чтобы я повлияла на папу…
— Ну и вы повлияли?
Я не могу скрыть злости и презрения. Надя еще ниже опускает голову.
— Я пробовала… — еле слышно шепчет она. — Папа на меня страшно накричал… и тоже сказал… что я… дура…
— Идите и немедленно привезите этот браслет, — говорю я. — Немедленно. Мы оформим это как положено.
Надя поднимается и выходит. Вид у нее побитой собачонки, мерзкой собачонки причем.
Часа через два она возвращается. Я веду ее к Кузьмичу. Там она и передает нам браслет. Конечно же, в присутствии понятых и ювелира, который его осматривает и оценивает. Потом я еду за Варварой. И она опознает браслет. Это мы тоже тщательно документируем.
В конце дня приезжает Лена.
Мы долго сидим у Кузьмича. Испытываем «на прочность» нашу «легенду». Ведь нам наверняка придется контактировать с весьма подозрительным окружением Галины Кочерги, а может быть, и самого Зуриха. И тут надо не ошибиться, надо точно сыграть свою роль. Мы имеем дело с умным и опасным врагом.
Потом Кузьмич звонит в Одессу.
Когда разговор кончается, я осторожно спрашиваю:
— Больше никуда не позвоните, Федор Кузьмич? В Пунеж, например?
— Звонил, — хмурясь, говорит Кузьмич. — Ничего там нового нет.
Я чуть скашиваю глаза.
Лена внешне сейчас абсолютно спокойна и невозмутимо курит. Но я замечаю, как при последних словах Кузьмича тонкие ноздри ее вздрагивают, Лена на миг прикусывает нижнюю губу. Кажется, она о чем-то все-таки догадывается. Но выдержке ее можно позавидовать.
Поздно вечером я приезжаю к Светке.
— Опять надо лететь, — виновато говорю я, снимая пальто в передней. — Опять, Светка.
— Ой, какая у тебя работа, — досадует она. — Бедная твоя жена.
— Нет, моя жена очень счастливая, — горячо возражаю я и крепко прижимаю Светку к себе.
Светка вырывается.
— У тебя пока еще нет жены, — смеется она. — И кажется, ей надо еще очень подумать.
Мы проходим в комнату.
Я ловлю себя на том, что любуюсь Светкой. И она это чувствует и от этого, по-моему, становится еще красивее. Я убежден: женщину украшает только ответная любовь, от безответной она дурнеет. Ведь как, например, подурнела Алла, когда я ее видел последний раз.
