Кэсткиллский орел - Паркер Роберт Б. (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

Рыбы медленно плавали в аквариуме. Доктор сидела неподвижно. Уходить мне не хотелось. Каждую неделю, а может быть, даже чаще, Сюзан приходила сюда. Интересно, садилась ли она в это кресло или ложилась на кушетку? Нет-нет. Она не могла лечь, конечно садилась в кресло. Сейчас передо мной находилась женщина, которая хорошо изучила ее. Она знала Сюзан с такой стороны, о которой я и понятия не имел.

Не только я, но и все остальные. Эта женщина знала оашей совместной жизни. О наших отношениях. Об отношениях Сюзан и Рассела.

Я сидел, сцепив пальцы рук за головой. Непроизвольно напряглись бицепсы. Я увидел, что доктор Хилльярд это заметила.

— Я думал о Сюзан и Расселе Костигане, — объяснил я.

— Сюзан, — сказала она, — выросла в такой семье и среди таких людей, которые из-за своих фобий обращались с ней как с вещью, — вещью, которая может чем-то их порадовать, сделать им приятное или нужное, дать им почувствовать себя взрослыми. Она не научилась относиться к себе уважительно, как к самостоятельной личности, привыкнув быть зависимой от других. Взрослея и узнавая мир, она осознавала это все четче и четче. Именно на этом был построен ее первый брак. Потом она стала учиться на психолога и потратила на это годы. В то самое время, как ее внутренний мир стал постепенно обретать форму, ваша настойчивость и потребность в Сюзан показались ей разновидностью контроля. Ей необходимо было уехать.

— И Рассел ее спас, — съязвил я.

— Он спас ее от вас. Теперь вы спасете ее от него, — сказала доктор Хилльярд. — Я согласна с вами в том, что сделать это необходимо. Ее ситуация бессмысленна без полной свободы. От кого бы то ни было, от чьего бы то ни было влияния. Было бы лучше, если бы она самостоятельно спаслась от него.

Доктор Хилльярд выждала несколько секунд, а затем посмотрела мне прямо в глаза. Пауза затягивалась. Наконец она проговорила:

— Меня раздирает на части. Конфиденциальность информации о Сюзан является непреложным фактом. Но для того, чтобы спасти ее душу, следует сначала позаботиться о ее бренном теле.

Я промолчал. Я знал: что бы я сейчас ни сказал, это будет расходиться с мнением доктора Хилльярд.

— Для вас главное — помнить, что она боится оказаться в зависимости, несмотря на всю привлекательность этого состояния для нее. Спасая ее, вы не развеете этих страхов, наоборот, ей вы покажетесь еще более цельной, более опасной фигурой, а все потому, что она подобной цельности не добилась.

— Господи Боже, — вздохнул я.

— Вот именно, — согласилась доктор Хилльярд.

Солнце просочилось сквозь жалюзи окна, находящегося за спиной доктора Хилльярд, и расплескалось по бежевому ковру.

— Она хотела, чтобы ее спасли, — сказал я, — но не хотела, чтобы этим занимался я.

Потирая костяшками пальцев подбородок, я на какое-то время застыл в кресле.

— Но если я не спасу ее...

— Не путайте. Ее следует спасти. Принуждение не бывает положительным. А все, что мне о вас известно, говорит о том, что вы — наиболее подходящая фигура для этого дела. Я рассказала вам обо всем лишь для того, чтобы предупредить, что может возникнуть впоследствии. Если вы преуспеете в своем деле.

— Если я не преуспею, то умру, — произнес я. — Таким образом, это меня тяготить не будет. Лучше нацелиться на успех.

— Наверное, — сказала доктор Хилльярд.

— Я спасу ее от Костигана, чтобы она в конце концов могла спастись от меня.

— Хорошо, что вы это понимаете.

— Я действительно это понимаю.

— Тогда предположим, что она сама себя спасла. Вы захотите быть с ней, если она выберет вас?

— Да.

— И Костиган не будет иметь никакого значения?

— Будет, — сказал я. — Но не такое, как она.

Она с самого начала старалась изо всех сил. И ей был необходим такой тип, как он.

— И вы ее простите?

— В этой ситуации «прощение» не то слово, которое бы следовало употребить.

— А какое слово следовало бы употребить в этой ситуации?

— Любовь, — сказал я.

— И нужда, — добавила доктор Хилльярд. — Я тоже верую в любовь. Нужда забывается только в мгновения величайшей опасности.

— Роберт Фрост, — сказал я.

Доктор Хилльярд удивленно подняла брови.

— "Когда любовь с нуждой едины", — процитировал я.

— А следующая строчка? — спросила она.

— "Игра — работа, ставка — смерть", — сказал я.

Она кивнула:

— Мистер Спенсер, у вас есть восемьдесят долларов?

— Есть.

— Такова моя почасовая оплата. Если вы заплатите мне за этот час, у меня будет основание сослаться на то, что вы мой пациент и что содержание беседы врача с пациентом является врачебной тайной.

Я дал ей четыре двадцатки. Она выписала мне квитанцию.

— Надеюсь, это значит, что вы не собираетесь вызывать полицию, — сказал я.

— Вот именно, — ответила она.

— Может быть, есть что-нибудь еще, что я должен узнать?

— Похоже, Рассел Костиган, — сказала доктор Хилльярд, — не очень-то считается с законом и моралью.

— Я тоже, — закончил я наш разговор.

Глава 16

В «Уолденбукс» мы купили атлас дорог, а затем зашли в шикарный спортивный магазин на углу О'Фаррелл, где приобрели все необходимое для нападения на охотничий домик.

Если ехать на север от Сан-Франциско, то нужно выбирать: либо направляться к Голден-ГейтБридж и прибрежному Сто первому шоссе, либо мчаться к Оуклэнд-Бэй-Бридж, с которого можно выехать на Интерстэйт № 5. Если ты находишься в бегах, то лучше избегать платных мостов. При въезде движение замедляется, и возле будки вполне может стоять коп, всматриваясь в лица проезжающих, когда те платят пошлину.

Любимые места для засад.

— Будут останавливать все автомобили, в которых сидят черный и белый, — высказал предположение Хоук.

— Ничего, объедем, — сказал я.

Так мы и сделали. Я вел машину, Хоук читал атлас. Так мы двигались по объездным дорогам до Пало-Альто, обогнули залив и отправились по восточной его стороне на север. Ни разу не выезжали на хайвэй, пока не очутились к северу от Сакраменто на Пятом шоссе возле города под названием Арбакл.

Нам потребовалось семнадцать часов, чтобы добраться до Двенадцатого шоссе в штате Вашингтон, к югу от Централии, и еще два — чтобы выехать на Каскады, возле Хрустальной Горы, к северо-востоку от горы Райнье. Возле Чинукского перевала, там, где Четыреста десятая дорога образует вилку, мы наткнулись на магазинчик и забегаловку при нем. На вывеске было выведено: «ЗАВТРАК ПОДАЕТСЯ ВЕСЬ ДЕНЬ». Перед магазинчиком была покрытая гравием парковка, огороженная наполовину вкопанными в землю шинами от грузовиков, поэтому стоянка очерчивалась этакими черными полумесяцами. Возле входной двери стояла бочка из-под масла, превращенная в мусорную корзину. Насколько я мог видеть, ее никогда не вытряхивали. Пластиковые стаканчики, обертки от сэндвичей, пивные бутылки, пустые сигаретные пачки, куриные кости и куча других, совершенно неразличимых и нераспознаваемых в настоящее время предметов, вываливались из переполненного бачка и были разбросаны на расстоянии примерно восьми футов. Сам магазинчик имел один этаж, и чувствовалось, что когда-то это было бунгало, одно из тех, что строили за пару дней после Второй мировой, чтобы возвращающиеся солдаты могли въехать туда с женами и чадами. Обшитый кирпично-красной дранкой, с верандой, идущей по всему периметру дома, магазин выглядел выкинутой на свалку вещью — а может, это архитектура такая. Над двумя ступенями, ведущими на крыльцо, висели оленьи рога, а чуть дальше стеклянными глазами пялилась на вас лосиная морда.

Внутри — стойка и шесть табуретов по левой стене. Остальное пространство магазина занимали полки и столы, на которых стояли консервы, сковородки, рыболовное снаряжение, туалетная бумага, средство от насекомых и сувенирные кружки, вылепленные в виде медведя Смоки.

За стойкой находился толстяк с тоненькими ручками и повязкой на правом глазе. Его предплечья украшали татуировки. Левая — «За Бога и Отечество». Правая — «Валери» в венке. Толстяк носил футболку, а на голове кепку, на которой было выведено: «КОТ». Он читал книгу Барбары Картленд в мягкой обложке. Мы с Хоуком присели к стойке. Больше в магазине никого не было.