Стеклянный дом, или Ключи от смерти - Устинов Сергей Львович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
— И как идет торговля? — поинтересовался я.
— Плохо, — весело ответила она. — Не приучен наш народ беречь ни здоровье, ни деньги.
С билетиков мои ассоциации естественным образом соскользнули на следующую ступеньку, и я, решив, что пора переходить к делу, то бишь к возможным арефьевским наследникам, поинтересовался, как поживает брат Николай, а Верка почему-то подавилась смешком и уставилась на меня чужим взглядом.
— Ты и этого не знаешь, — протянула она, опуская глаза, и пробормотала непонятно: — Скелет в шкафу. Все равно никуда не денешься...
Коля, Коля, Николаша оказался плохим мальчиком. Строгие Веркины родители не доглядели за сыночком, и он убил отца. А, в конечном счете, и мать. Не прямо, конечно. С несколькими приятелями он оказался замешан в ограблении квартир, однажды его схватили прямо на месте преступления, потом были суд и тюрьма. Когда это случилось, Дадашева-старшего немедленно отозвали из заграницы, он приехал в Москву уже с инфарктом, на инвалидность. А через полгода второй инфаркт добил его окончательно.
Мать на этом деле слегка тронулась умом, перестала интересоваться чем-либо вокруг, опустилась, по многу месяцев проводила в психбольнице и в конце концов там же угасла. Рассказывая все это, Верка смотрела в стенку за моей спиной, но мне казалось, что она не видит и ее. Выговорившись, вдруг словно вынырнула из-под тяжелой холодной волны, потрясла головой и жалко улыбнулась:
— Хороша семеечка, да? А я ведь, между прочим, театральный все-таки кончила, правда, заочно. Теперь вот по кастрюлям... — Но тут же сама себя резко оборвала, словно крюком подцепила и вздернула, заговорила ровно и по-деловому: — Ну, ничего. Я, как раньше говорили, эмансипэ, давно уж привыкла рассчитывать только на себя. Железная женщина, гвозди можно делать. Давай теперь ты. Рассказывай про Женьку.
Я, как мог, изложил. Про то, что узнал от Котика. Про свою версию его смерти. Про арефьевскую кому. Верка все это выслушала до конца, ни разу не перебив, не задав ни одного вопроса. Я думал — из вежливости. Оказалось — потому что с самого начала не поверила ни во что. О дяде Глебе ей, конечно, известно, часто навещала его в больнице, последний раз приехала как раз в тот день, когда старика увезли в реанимацию. А про Женьку в милиции сказали, что маньяк или просто хулиган. Про Костю — самоубийство.
— Ты же по телефону сказал, что знаешь точно, кто ее убил? — она теперь смотрела на меня холодными прищуренными глазами.
— Я сказал не так, — мне очень не хотелось оправдываться, залезать в словесные дебри, и это раздражало, но другого выхода не виделось. — Я сказал, что знаю кое-что о ее смерти и о том, кто это мог сделать. А главное, зачем. Котик считал, что в этом могли быть заинтересованы другие наследники...
— Другие — в том числе я? — ее лицо побелело и застыло, как припорошенная снегом льдина.
— Теоретически — да, но... — я развел руками, с отчаянием понимая, что сейчас она просто укажет мне на дверь, и этим все кончится. — Мне кажется, тебя он не считал способной...
Если она воспримет это как комплимент, то еще ничего. А если обидится? «Дура», запятая, «временами». Но Верка, оказывается, думала совсем о другом.
— А Костя не объяснил тебе заодно, откуда он знал, кому полагается наследство, а кому нет? — вкрадчиво осведомилась она.
— Не объяснил, — вынужден был признать я. — Но он предполагал, что...
Выражение Веркиного лица практически не оставляло мне шансов на продолжение разговора. И я понял, что настало время для последнего из припасенных аргументов. Если и он окажется холостым выстрелом, придется сдаться. Но шарахнуло так, что я и предположить не мог.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил я, извлекая из кармана маленький металлический цилиндрик с насечками и дыркой.
Если бы на моей ладони вместо кусочка мертвого железа оказалась живая сколопендра, это не произвело бы большего эффекта.
— Откуда это у тебя? — помертвевшими губами спросила Верка. Я явственно увидел, что под толстым мужским свитером «железную женщину» бьет натуральный колотун. Обхватив себя руками за плечи, тщетно стараясь унять непроизвольно возникшую дрожь, она еще раз спросила почти шепотом: — Откуда?
— Котик дал. Перед самой своей смертью, — честно ответил я, пораженный такой ее неожиданной для меня реакцией. И вдруг меня, словно током, ударило, осенило, озарило: — У тебя такой же, да? Скажи, у тебя тоже есть такой?
С полминуты, наверное, Верка смотрела на меня пустыми, невидящими глазами, будто не слышала моего вопроса. Потом словно очнулась, резко встала, повернулась ко мне спиной и глухо сказала:
— У меня голова что-то ужасно разболелась. Уходи, Стае.
— Так ты знаешь, что это такое? — надавил я.
Но это оказался случай, когда давить не следовало.
— Не знаю. Уходи, — не поворачиваясь, процедила она сквозь зубы. И вдруг закричала громко, визгливо, по-бабьи: — Уходи! Уходи! Голова сейчас треснет, не понимаешь, что ли! Уходи!
Следовало констатировать, что запланированный мною эффект неожиданности при встрече с первым из предполагаемых наследников Глеба Саввича, безусловно, был достигнут. Оставалось неясным лишь, для кого неожиданность оказалась эффективнее: для Верки или для меня?
8. Дамский цирюльник
Да, подкинул мне Котик дельце: опять среди ночи лежу на постели без сна. Дело о...
Я попытался в уме перевести тридцать миллионов долларов в рубли, но тут же запутался в нулях. Цифры получались совсем уж несусветные, вроде бюджета какой-нибудь Курской области. Может, начать считать эти миллионы вместо баранов, прыгающих через забор? Один миллион прыгнул, другой миллион прыгнул...
Не помогло. Вместо того, чтобы навевать сон, зрелище, наоборот, получалось возбуждающим.
Я слез с кровати и босиком прошлепал к книжным полкам. Гомера бы сейчас... Список кораблей почитать...
Но вместо Гомера на глаза попался маленький яркий томик с обвитой змеями голой дамочкой на обложке. Константин Шурпин. «КТО БЕЗ ГРЕХА». Разумеется, я взял ее в руки совсем не для того, чтобы читать. Котик обычно сочинял довольно остросюжетные штучки, а это не лучшее средство борьбы с бессонницей. Просто она была материальным подтверждением того труднодоступного сознанию факта, что всего сутки назад мой друг был жив, дарил мне свою новую книгу, надписывал ее... Я открыл титульный лист. Оказывается, роман имел еще и второе название: «КТО БЕЗ ГРЕХА, или ЭРИНИИ».
Эринии, эринии... Что-то знакомое, но откуда — убей Бог. Костя любил щеголять всякими умными словечками. А вот на форзаце и дарственная надпись. Выведено, как курица лапой, но разобрать можно: «Стасику Северину, бессмертному отныне герою этой книжки — от автора. К. Шурпин». Ни фига себе! То-то он, подписывая, бормотал насчет того, что мне интересно будет! Все еще стоя босиком возле стеллажей, я открыл первую страницу.
«Прошло три тысячи лет, и случилось то, что должно было случиться: от Ольги Делонэ ушел муж. Примерно тогда же произошло еще одно событие, в настоящем никак с первым не связанное: Макса Крутовица с треском уволили из полиции, и он подался в частные сыщики...»
Ну, вот и я попал в прототипы. Это ведь меня выгоняли из милиции, причем дважды и оба раза с треском. Типический характер в типических обстоятельствах. «Когда б вы знали, из какого сора...» Как там дальше? «Растут стихи, не ведая греха...» Или «стыда»? Нет, «греха» — это у Кости.
Искушение немедленно начать читать было велико, но я его превозмог. Представлялось очевидным, что, отдавшись во власть Шурпина-писателя, я бы неизбежно пренебрег интересами Шурпина-клиента: завтра с утра предстояло много работы, которая уже сегодня не дает мне уснуть. А после бессонной ночи с книжкой в руках из меня и вовсе тот еще будет работничек. Так и не выбрав ничего успокоительного, я поплелся обратно в кровать, по дороге куда в голову мне пришло философическое соображение, что, если Котик написал правду, и я отныне действительно «бессмертный герой», то нервничать и суетиться просто глупо, а в общем-то по большому счету даже неприлично. У меня впереди вечность, на фоне которой выглядят жалкой тщетой любые миллионы. Особенно, чужие.
