Пасьянс на красной масти - Шелестов Кирилл (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Он подумал еще немного.
— Жаль будет, если не она, — сказал он наконец с грустью. — Раскрыли бы по горячим следам. С женщинами проще. На них надавишь, сунешь под нос постановление об аресте, они и расколются. Ну, ладно, езжай уж, — разрешил он. — Но только завтра чтоб как штык!
Рукавишников и Силкин все еще толкались возле Ирины. Лицо ее было отрешенным и безучастным. Она
машинально брала стакан с водой, когда они ей давали, делала глоток и вновь возвращала им.
Проходя мимо них, я остановился неожиданно для самого себя.
— Хотите, я отвезу вас домой? — предложил я ей. Она повернулась, посмотрела на меня, но не сразу
увидела. Потом молча встала, высвободилась из объятий Рукавишникова и взяла меня под руку. Не говоря ни слова, мы вышли из ресторана.
Хасанова уже унесли, но место, где он лежал, было обведено мелом. Она бросила туда мгновенный взгляд и тут же потупилась. Я усадил ее в свою машину.
Когда мы отъезжали, я краем глаза видел, как Силкин с Рукавишниковым вышли к журналистам, чтобы сделать свои заявления.
8
Я спросил, куда ее отвезти, но она не ответила. Она сидела выпрямившись, высоко держа голову, уставясь в темноту перед собой. Отгороженная от меня и остального мира. Я чувствовал исходящий от ее волос слабый запах лаванды, прохладный и свежий. Вопрос я повторять не стал, и некоторое время мы молча колесили по ночному темному городу. Я поворачивал, где придется, и лишь следил в зеркало, чтобы не отставала вереница машин из моей и хасановской охраны.
Вдруг ее прорвало.
— Я знала, что этим закончится! — заговорила она с каким-то накопившимся ожесточением. — Я каждый день этого ждала. Все эти годы. Девять лет как на американских горках! Девять лет засыпаешь и просыпаешься с одной мыслью: когда убьют? Сегодня? Завтра? — Она не поворачивала головы в мою сторону. Скорее, говорила вслух, чем обращалась ко мне. — Сначала эта проклятая нищета! «Ирина, мы не можем купить тебе сапоги, походи еще годик в старых. Мы должны вложить деньги в бизнес!» А старые уже разваливались на части. Потом челноками мотались в Польшу. С неподъемными мешками, набитыми разной дрянью. Спали на вокзале. Нас обманывали, мы обманывали. Занимали, отдавали, перекручивались. — Ее узкие руки в кольцах лежали на коленях и беспокойно сжимались, словно жили своей, отдельной жизнью. — Потом, только начали выкарабкиваться, появились бандиты. Вламываются ночью, угрозы, брань, ножи, пистолеты! Я беременная была, а мы прятались по квартирам друзей. Потом пошли эти автомобили. Деньги на нас посыпались! Империя Хасанова! «Мерседесы» меняли каждые полгода, толпу обслуги держали, тысячами швырялись. Какую-то недвижимость скупали! Весь город только и твердил про хасановские миллионы! А мы из однокомнатной квартиры только прошлым летом переехали! Почему? К чему эта показуха? Так нужно для бизнеса! Ирина, ты ничего не понимаешь! Да пропади он пропадом, этот бизнес! Ненавижу!
— Как вы познакомились? — спросил я, чтобы отвлечь ее.
Я старался не смотреть ей в лицо, но иногда, невольно скашивая глаза, замечал в вырезе черного платья узкое белое плечо и детскую беспомощную ключицу. Чтобы унять дрожь в руках, она порылась в сумке, нашла сигареты и закурила.
— Скучнее не придумать! Федор тогда только-только перебрался из Душанбе в Нижне-Уральск. Искал, чем бы заняться. Устроился временно на такси работать. Ну и подвез меня однажды. И началось! Ждал на улице часами. Караулил у института. Мама его возненавидела с первого же взгляда. Почему-то все твердила, что его посадят. А я больше не могла жить с мамой. Мне было семнадцать, ему тридцать один. Он ведь тогда другой был. А может быть, он всегда таким был, просто я по молодости не замечала. Мы планы вместе строили. Не разлучались. Мне нравилось, что он был в меня влюблен без памяти. Думала, так всегда будет. Дура. Сначала по квартирам съемным мотались. Поженились, когда я уже на девятом месяце была. Постепенно дела пошли в гору, мама успокоилась. Даже со службы уволилась, чтобы с Эльдаром сидеть. С нашим сыном. Мы еще Фединого сына от первого брака забрали. Мать у него пила. Самому Федору дети мешали, хотя он их любил, по-своему. Старшего отправили в Англию учиться. А младший — у мамы. Я не хотела такой жизни. Я никогда не думала, что так буду жить. Я хотела надежности. Я измучилась. Несколько раз уходила от него, но он меня не отпускал. Приезжал за мной к маме, устраивал скандалы. Неужели у всех так?
Спохватившись, она заметила, что ее сигарета давно погасла. Открыв окно, она швырнула окурок на дорогу. В кабину ворвался холодный ночной воздух. Она вздрогнула и поежилась.
— Мы куда едем? — спросила она уже спокойнее.
— Не знаю, — честно ответил я. — А куда нужно?
— Я к маме поеду. Она за городом живет. Минут сорок. Довезете? Я могу к своей охране пересесть. Я устала очень. Можно я помолчу?
Оставшуюся дорогу мы почти не разговаривали, если не считать ее кратких указаний, куда свернуть. Время от времени она начинала беззвучно плакать, и плечи ее вздрагивали. Слез она не вытирала, только зажмуривала глаза. Я не знал, кого она оплакивала: убитого мужа или себя. Да вряд ли она сама это понимала.
Когда мы подъезжали к дому ее матери, она повернула ко мне лицо в подтеках туши.
— Я не знаю, как жить дальше, — прошептала она. — Я ничего не знаю ни о его делах, ни о финансах, ни о чем. Я ужасно боюсь бандитов. Я вообще ужасно боюсь.
Впервые я видел ее растерянной. Сейчас в ней не было ни агрессии, ни самоуверенности. Я накрыл ее руку ладонью. Ее пальцы были ледяными. С минуту мы сидели тихо, не шевелясь.
И вдруг я поймал себя на странном ощущении. Я почему-то не испытывал к ней жалости. Даже к плачущей и открыто беспомощной. У меня не получалось. От нее веяло опасностью. И я чувствовал лишь смутную тревогу.
Она собралась, вздохнула, непокорно встряхнула головой и вновь сжала губы. Лицо ее затвердело и приняло привычное упрямое выражение.
— Надо идти! — сказала она вслух.
Дом был небольшим, двухэтажным. Насколько я рассмотрел в темноте, он ничем не отличался от таких же соседских. Я помог ей выбраться из машины. Мы подошли к воротам, и она позвонила. Через некоторое время зажегся свет. Нам открыла высокая пожилая женщина с недовольным, строгим лицом. Она бросила быстрый взгляд на меня, потом посмотрела на дочь.
— Что случилось? — беспокойно спросила она, почувствовав неладное.
— Федю убили, — ответила Ирина кратко.
— Как убили? — ахнула мать. — Когда? Кто? Она начала было причитать, но дочь ее оборвала.
— Мама, я тебя умоляю, не кричи, — устало проговорила Ирина. — Эльдара разбудишь. Пойдем, я тебе все объясню.
Я вернулся к машине, кивнул своей охране, и мы уехали.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
— Она его не убивала, спорить могу! — категорично заявила Наташа. — Не в ее характере!
Ее голос меня очаровывал. В нем сохранялась хрипотца, даже когда она горячилась, и он поднимался. Кстати, чем пронзительней голос у женщины, тем преснее она в постели.
Мы сидели с Наташей в «Сквозняке», шумном тесном баре на неудобных железных стульях за деревянным несвежим столом. Неподалеку от нас двое парней и крашенная в разноцвет девица в кожаных штанах гоняли шары по бильярдному столу.
Наташа ела мороженое и запивала его мартини. Она обожала такие места, где развлекалась безалаберная студенческая молодежь, где за три рубля вам наливали и подавали неизвестно что и где у ленивых официантов было не допроситься даже бумажных салфеток.
В отличие от нее, я терпеть не мог дешевых толкучек. Меня от них подташнивало. Но наши отношения мучительно агонизировали, виноват во всем был, как водится, я, совесть меня терзала, и я смирялся.
К нашей встрече она готовилась. На ней было очень короткое узкое платье, которое я сам выбирал, когда мы летали с ней в Москву, и распахнутый длинный белый плащ из тонкой замши, который обошелся мне в треть моей зарплаты. Она не стала снимать его в этой забегаловке. Подобное проявление бесстрашия меня восхищало. В отличие от нее, я старался не задевать рукавами о посторонние предметы и даже на всякий случай отодвинул стул подальше от стола.
