Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Я не могу удержаться от иронии. Мне не нравится его пренебрежительный тон.
Но отчаяние этого парня так глубоко, что он ничего не замечает. Стиснув зубы, он стонет, как от сильной зубной боли, машет рукой и отходит к темному окну. И я тут же забываю о своей обиде, во мне снова вспыхивает злость. «Ну погоди же, — мысленно обращаюсь я к неведомому вору, — все тебе отольется, все».
Я оглядываюсь. Заплаканные, напуганные горничные тоже здесь. И дежурная по этажу. Но это уже совсем другой случай, чем вчера. Увидя меня, она почему-то обрадовалась. Просто засветилась вся.
— Вы здесь главный? — спрашивает.
— А в чем дело?
— Я хочу с вами поговорить без свидетелей.
— Пожалуйста, — отвечаю.
Мы переходим с ней в кабинет администратора на том же этаже. Красива она, между прочим, чертовски. Костюм облегает ее формы так, что я стараюсь глядеть ей только в глаза. Но и в глазах этих можно запросто утонуть. И улыбается она мне так, что я вспоминаю знаменитую новеллу, где герой все искал веревку от колокола, чтобы прогнать беса. Татьяна Ивановна, она просит называть ее Таня, умоляюще складывает на груди розовые ручки с длинными перламутровыми ногтями и говорит:
— Ради бога, спасите меня. Вы такой милый, такой интеллигентный. И вы все можете, я знаю… Я… я вам буду…
Она уже готова броситься мне на шею или что-то в этом роде. В общем, вся эта песня мне знакома. Расчет тут детски наивен и в то же время удивительно нахален. Вот такое сочетание. Всякое мне уже предлагали, почему-то полагая, что я непременно должен дрогнуть и послать ко всем чертям свои принципы, не говоря уже о служебном долге.
Я говорю с подчеркнутым дружелюбием:
— Татьяна Ивановна, давайте прежде всего разберемся в происшедшем. — И поскольку в общих чертах ситуация мне уже ясна, напрямик спрашиваю: — В котором примерно часу он появился, этот человек?
Она, слегка опешив, испуганно смотрит на меня, закусив нижнюю губку, и даже слезинки в уголках ее глаз как-то незаметно высыхают. Потом неуверенно говорит:
— Часа в три…
Я уже не даю ей опомниться:
— Коробочка шоколадных конфет?
— Изюм… в шоколаде.
— Большой портфель в руках, да?
— Да, красивый такой, черный…
— В коричневом плаще, в летней коричневой шляпе?
— Да…
— Комплименты вашей внешности, шутки. Человек он живой, остроумный, так ведь?
— Ах, надоели мне эти комплименты, — не очень искренне вздыхает она.
— Но он себя вел именно так? — уточняю я.
— Ну конечно. Все мужчины себя так ведут.
Разговор постепенно приобретает иной, нужный мне характер. Я ее незаметно втягиваю в такой разговор. Она уже кое-что забывает и кое-что вспоминает о себе. И прекрасно. Нельзя только сбиться с этого тона. Она легко может снова вспомнить, что забыла, и забыть, что вспомнила.
Однажды у меня был уже такой случай. Та женщина тоже попросила поговорить наедине. А потом разорвала на себе кофточку и еще что-то и объявила, что сейчас начнет кричать, если я не сделаю то, что она просит. И у меня будут большие неприятности, потому что я, мол, пытался использовать свое служебное положение. Это была уже почти истерика. Честно вам скажу, я тогда просто опешил. Как я затем нашелся, до сих пор не пойму. Никогда еще со мной такого не случалось. Я спокойно улыбнулся и сказал, чтобы она кричала погромче, потому что всем будет интересно на нее посмотреть. Впрочем, некоторым будет и противно, но смотреть будут. Я это так сказал, что она вдруг расплакалась, конечно от досады, от злости, но кричать, представьте себе, не стала.
Поэтому сейчас я очень внимательно слежу, чтобы такого сбоя не случилось, и деловито, требовательно говорю:
— Опишите его внешность. Подробнее только.
И она вспоминает внешность этого человека, одновременно наполняясь естественным негодованием против него и все больше забывая роль, которую она собиралась сыграть в разговоре со мной. Она еще не стыдится ее, нет, она просто ее забывает. Я же, в свою очередь, испытываю немалое облегчение от всего этого, а главное, убеждаюсь, что она описывает того же самого человека с портфелем, о котором не пожелала вспомнить вчера малосимпатичная Маргарита Павловна, но которого вспомнили и швейцар, и одна из горничных.
Так вот каков этот прохвост! Он просто стоит у меня перед глазами, невысокий, худощавый, изящно одетый, густые черные с проседью волосы зачесаны назад, брови почти сошлись на переносице, тонкий прямой нос, яркие губы и огромные выразительные глаза, перед которыми, как и перед его обволакивающими манерами, некоторые женщины просто не в силах устоять. Словом, я теперь вижу этого человека и знаю его метод. Это ужа немало, совсем немало.
Домой я возвращаюсь опять около часа ночи.
На следующий день я еду в отделение. Правда, Кузьмич меня не гонит, но и не очень возражает. Хотя видно и невооруженным глазом, что дело по краже из магазина, которое он с меня не снял, и подозрительные действия Кольки Быка, разобраться в которых тоже осталось за мной и Игорем, беспокоят Кузьмича куда больше, чем эти две кражи в гостиницах.
Тем не менее мы с ребятами добросовестно штудируем все добытые данные, обсуждаем возможные версии о том, кто мог быть этим неизвестным преступником и где его надо искать. Надо прямо сказать, что мы не очень-то серьезно относимся к этому делу и двигаемся вперед как бы на первой, ну, в крайнем случае, на второй передаче. И не только потому, что у каждого из нас это дело далеко не единственное и от всех остальных никто нас освобождать не собирается. Мы просто полагаем — это мнение разделяет, видимо, и начальство, — что кражи из гостиниц раскроем довольно быстро. Приемы тут известны, пути тоже, и хоть один из них должен дать результат. Никуда этот тип от нас не денется. Надо только раскачать и двинуть вперед громоздкую и мощную машину розыска.
Я возвращаюсь к себе в отдел часа в два, и мы с Игорем даже благополучно успеваем пообедать в соседней диетической столовой. А в конце дня я уезжаю в магазин, где произошла кража, чтобы еще раз осмотреть подсобное помещение. И вот тут-то…
Словом, звонит Игорь прямо в магазин и говорит таким ликующим голосом, что у меня замирает дух.
— Виталий, — спрашивает, — это ты?
— Я, — отвечаю.
— Ну поздравляю. От всей души.
Черт возьми, думаю, уж не присвоили ли мне наконец очередное звание? Ходили ведь такие слухи после того, как мы вернулись с Игорем из Окладинска, А что? Вполне вероятно.
— В чем дело-то? — спрашиваю как можно спокойнее.
Но Игоря не проведешь. Слышу, усмехается в трубку.
— Ты только не волнуйся, — говорит. — Кузьмич приказал тебя побыстрее найти.
— Это зачем же?
— Еще спрашиваешь? Ты посмотри, время-то уже около семи. Так что новая кража тебя ждет. Из гостиницы, конечно.
И называет гостиницу. Третью! Я, знаете, чуть со стула не упал, честное слово.
— Ты что, — спрашиваю я вдруг осипшим голосом, — разыгрываешь меня?
Но сам уже чувствую: все так и есть, нисколько он меня не разыгрывает. А Игорь уже деловито добавляет:
— Будь спокоен. Так что давай жми. Люди уже выехали.
И я все бросаю и жму. Даже такси хватаю от злости.
Конечно, все гостиницы в городе ребята предупредить еще не успели. Ведь решение было принято только сегодня утром, после второй кражи. И телефонограммой такое не сообщишь.
Но подряд «залепить» три такие дерзкие кражи! Это же, кроме всего прочего, просто вызов нам! Мне кажется, что, когда поймаю, я ему такую жизнь устрою, что чертям тошно станет.
Конечно, если бы меня кто-нибудь в этот момент спросил: «А что, собственно говоря, ты с ним сделаешь?» — я бы, остыв, ответил: «А ничего». Действительно, допрошу голубчика по всем трем кражам, вежливо допрошу, уличу, если станет отпираться, в данном случае уличать, Слана богу, есть чем. Следователь наш, конечно, подключится. Собственно, он уже в курсе дела, Саша Грачев. И в суд голубчика. Согласно закону. Вот и все.
