Кровавый след - Кузнецов Юрий Николаевич (книги онлайн без регистрации txt) 📗
– Грамотный: газеты читаю, телевизор смотрю, – перебил я начальника и сразу же испугался своей смелости.
Он недовольно посмотрел на меня.
– Простите. Нас тоже могут привлечь? – спросил я, имея в виду ребят из нашего спецподразделения.
– Вполне возможно.
– Нам вменяется невыполнение приказа? Полковник резко повернулся в мою сторону. Я сидел неподвижно и смотрел на дорогу через лобовое стекло, отчетливо чувствуя на себе его пристальный взгляд.
– Скорее наоборот, – сказал Филатов после паузы. – Но это еще полбеды. Нас могут привлечь за покушение на президента, а это, брат, совершенно иной уровень ответственности.
Я чувствовал неприятный холод в груди. Конечно, то, что сказал полковник Филатов, не было для меня новостью, я размышлял над своей участью и участью всего нашего управления. И хотя слова полковника были также всего лишь предположением, они имели основания. Такой человек, как он, не мог не знать, что происходит наверху. В его голосе звучал упрек, смысл которого я пытался уловить. Пауза затянулась, мой собеседник по-прежнему внимательно изучал меня.
– Я понимаю, вы хотите сказать, что фактически только я один являюсь виновником того, что президент чуть было не оказался по ту сторону бытия, – неожиданно для самого себя разгорячился я. – Поэтому в случае чего мне следует взять ответственность на себя. Не так ли?
– Ты что, Виктор, – запротестовал полковник, как-то едко улыбаясь. – Как ты мог допустить подобную мысль? Разве я могу подставить тебя или кого-нибудь из наших ребят? Да и отвечать всегда приходится руководству, – в его голосе звучало сожаление. – Или ты уже не веришь в дружбу и боевое братство?
Меня раздражал уже его любезный тон. Я мог отдать на отсечение голову, что в этот момент Филатов разговаривал со мной неискренне. Но по какой-то причине я был нужен ему, иначе он не простил бы мне моей вольности. И я решил действовать по принципу: «Чему быть, того не миновать».
– Отвечу честно, – сказал я. – Сейчас я не знаю, во что можно верить, а во что нет. Все перевернулось с ног на голову. После шести лет работы Леша Терехин вдруг выкидывает такой фортель: играет в гуманность и демократию. Я не знаю, кто прав в этой ситуации: я, собиравшийся выполнить приказ, не задумываясь не о чем, или он, который неожиданно засомневался в правильности этого приказа. Меня всегда учили, что я должен делать, и не имею права этого не делать. Как же быть? Потом, командование доходит до открытого маразма, оно уже не способно четко сформулировать приказ. В самый ответственный момент у меня самого сдают нервы, и это не потому, что я плох или не могу работать четко. Вы же сами понимаете, что в тех случаях, в каких мы тогда оказались, даже машина могла выйти из строя. Вот и получается, что я не могу верить ни в дружбу, ни и боевое братство. Страшно признаться, но я уже сам себе не доверяю.
Я замолчал и посмотрел на полковника. За все время моего монолога он ни разу не перебил меня. Я знал, что подобная откровенность с моей стороны ни к чему хорошему не приведет, но чувствовал острую потребность выговориться, излить накопившуюся внутри горечь.
– Ты молодчина, Виктор, – почему-то похвалил меня полковник Филатов. – Я вижу, что у тебя накопилось много негативных эмоций. Ты действительно пережил критическую ситуацию и, безусловно, прав. Даже машина сломалась бы, не вынесла такой неясности. Но тобой, – он наставил на меня указательный палец, – именно тобой я могу гордиться.
Уверенный тон Филатова немного успокоил меня.
– Не знаю, что мне может помочь, – я чувствовал себя опустошенным. – Я сижу дома без работы. Скоро будет пять месяцев со времени тех злосчастных выстрелов. Друзья смотрят на меня недоверчиво, во мне самом произошел внутренний раскол. Я стараюсь не вспоминать августовских событий, чтобы неожиданно не сделать открытия, что я был не прав, а Лешка Терехин и другие, напротив. Меня снедает тоска.
– Ты хочешь работать? – поймал меня на слове полковник.
Из моих слов так и выходило. Я открыл свои карты, и помогли мне в этом эмоции. Все-таки он был прав, этот полковник Филатов, когда любил повторять: «Эмоции – плохой советчик, особенно в нашей работе. Они обезоруживают вас перед противником». И сейчас он, должно быть, посмеивался над моим откровением. Отступать было не в моих правилах, и я признался:
– Да, очень хочу. И так понимаю, вы мне можете это предложить.
Некоторое время длилось молчание. Потом Филатов спросил:
– А ты что же, думаешь, что у тебя есть возможность выбора?
Я не ответил, и он продолжал более дружелюбным тоном:
– Есть у меня для тебя одно дело, Виктор. Кстати, я с самого начала имел в виду именно тебя, когда в управлении шел разговор о нем.
Полковник сделал паузу. Он понимал, что я сгораю от любопытства, но не собирался торопиться с объяснениями. Этим он давал понять, что стоит выше меня, что он начальник, а я всего лишь его подчиненный. Вернее сказать, один из множества его подчиненных.
– Намечена поездка на юг. Сейчас идет подбор и обсуждение кандидатов. Думаю, что любому из них ты дашь фору на двадцать ходов вперед, – он позволил себе улыбнуться.
– Поездка на юг, – повторил я.
– Ты должен поехать, Виктор, – сказал полковник. – Здесь уже начинается настоящая работа, а не игра в бирюльки.
В глазах Филатова появился холодный огонек, как у охотника, который видит добычу. Меня заинтересовало его предложение.
– Куда именно?
Полковник внимательно посмотрел мне в глаза.
– А ты где служил? – спросил он. «Афганистан, – пронеслось у меня в голове. Так вот какой юг он имеет в виду?! Значит, предстоит секретная миссия в Среднюю Азию. Черт возьми, да это все равно, что собственноручно подписать себе смертный приговор», – у меня были плохие воспоминания об этом регионе.
Полковник сразу заметил мои внутренние колебания.
– Ты еще молод, Виктор, и многого не понимаешь, – сказал он. – Ты должен знать, что в нынешней ситуации мы должны действовать сообща. Мы в силах заставить время играть в нашу пользу, иначе всем нам придется очень туго.
Я уже представлял, что дело, о котором говорит Филатов, серьезное. Кто-то пытается снова переставить фигуры на политической доске, и для этого понадобился я, исполнитель.
– Так где ты служил, Виктор? – переспросил меня полковник.
Я мысленно улыбнулся. Кому, как не ему было известно все до подробностей о моей жизни или жизни других ребят из нашего спецподразделения.
– В Пешаваре, в специальной команде внутренних войск, специализация по радиоперехвату, – ответил я.
– Отлично. Это нам подойдет, – и он снова задумался.
Мне не терпелось узнать о подробностях дела:
– Значит, обратно в Афган?
– Зачем снова туда? – ответил полковник вопросом на вопрос. – На этот раз немного поближе.
– Таджикистан?
– Его южная окраина, – уточнил полковник.
– Да это же смертный приговор! Филатов снисходительно улыбнулся.
– А если нет? – спросил он. – Ты пойми ситуацию правильно. Это здесь тебя может ждать трибунал. Папки с делами по августу еще лежат на столах прокуроров и следователей. И одному черту известно, сколько еще они могут там находиться. Нет никакой гарантии в том, что нас не оставят в покое. Поэтому нужно срочно включаться в дело, только это может нас спасти.
– А поездка на юг?
– Она дает нам выигрыш во времени, это во-первых. А во-вторых – шанс оправдаться за головотяпство, проявленное нашим прежним руководством.
Интересный у нас получался разговор. Мой собеседник то причислял себя к числу виновников за случившееся в августе, то открещивался от них. Но было в его речи одно постоянство, из которого я выводил: я виноват во всех случаях, как в паре с Филатовым, так и без него.
– Если ты согласишься на мое предложение, – продолжал полковник, – то потом, по завершении операции, сможешь уйти со службы и спокойно продолжать безвредную жизнь.
– Безвредную? – переспросил я. – Я не ослышался?
