Королеву играет свита - Успенская Светлана Александровна (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Это была коротко стриженная женщина с нездоровым одутловатым лицом и темными беспокойными глазами.
«Не могли получше найти, — с тоской подумала начальница колонии. — Вытащили эту тетеху!.. И телогрейку ей так и не заменили!»
И вдруг гражданка начальница оторопела. Изящная расфранченная дамочка, самая важная из гостей, внезапно вскочила со стула и бросилась на шею грязной «тетехе».
— Мама! — тонко вскрикнула она, прижимаясь лицом к прожженной сигаретным пеплом телогрейке. — Мамочка!
— Лара!
Гости тактично отвели глаза.
3/к Сорокина-Жасинту прижимала к себе расфуфыренную дамочку и тихо плакала быстрыми прозрачными слезами.
«Ну и дела! — ошеломленно подумала гражданка начальница и лихорадочно облизала губы. — Ни и дела, прости Господи!»
И тут же засуетилась:
— Пожалуйста, господа… Давайте пока осмотрим столярный цех и музей колонии…
И жидкая стайка африканцев побрела в музей ИТУ осматривать поделки заключенных — вышитый крестиком портрет президента Путина, настольную скульптуру из эпоксидной смолы «Ленин, разрывающий пасть гидре мирового империализма» и художественно оформленные стихи из цикла «На свободу — с чистой совестью».
Глава партии ПОН, президент Нголы с двадцатипятилетним стажем Эдуарде Душ Картуш был очень недоволен сложившейся политической ситуацией. Не то чтобы его сильно волновала война, которая велась в стране почти четверть века, затихая на год-два, чтобы потом вновь разгореться с новой силой. К войне он привык, как можно привыкнуть к жизни на вулкане. Куда больше его волновало поведение нового президента, неожиданно возомнившего себя самостоятельной и независимой фигурой.
Эта сопливая девчонка, которую он своими руками возвел на трон, неожиданно заартачилась и стала показывать характер! Решила отправиться в Россию, несмотря на его, Эдуарде, настойчивые рекомендации не делать этого.
И это тогда, когда он почти уже убедил госдепартамент США, что выгоднее поставлять оружие ему. Душ Картушу, чем делать ставку на проходимцев партизан!
Конечно, амбиции этой соплюшки ему понятны. Она родом из России, говорит на их языке… Где ей понять, этой глупышке, что нгольцам иностранцы давно уже как кость в горле. Что русские, что американцы, что португальцы — все едино!
Вот муж ее, покойный Рауль, был куда более умен. Умело балансировал между русскими и американцами, а сам выигрывал на их противоречиях. Но он тоже пытался играть самостоятельную игру, и это его сгубило. А ведь он. Душ Картуш, предупреждал его: не лезь на рожон, будет хуже! Пришлось его ликвидировать, а не то бы он действительно в конце концов установил полный контроль над «Сосьедад Минерия де Катока».
Что ж, пора кончать с этой сомнительной семейкой и вообще с принципом наследования власти — видимо, он безнадежно устарел. Лучшим среди всех оказался, как ни странно, Касабланка, скромный испуганный почтальон. Сидел себе тихо, безоговорочно выполнял все, что он, Эдуарде Душ Картуш, требовал от него.
И не вякал даже. А вот его сыночку вздумалось вести самостоятельную игру. И его жене тоже. Нет, молодым, видно, нельзя лезть в политику. Эта игра требует мудрости змеи, тигриной хитрости, шакальей осторожности. Только он, Эдуарде Душ Картуш, может в одиночку управлять этой страной.
Пожилой человек с темным, точно выжженным дочерна лицом, с белыми прядями в волосах и живыми умными глазами, быстрой походкой прошелся по комнате. Вызвал секретаря.
— Позвони в Байлунду, — произнес политик. В Байлунду располагался штаб его противника Чен-Чена.
Секретарь беззвучно исчез.
Через несколько минут бывшему президенту подали машину. Окруженный джипами с автоматчиками Душ Картуш отправился на окраину города. Луанга приветливо мигала огнями далеко внизу, возле океана.
Эскорт остановился возле неприметного домика, оплетенного зеленью до самой крыши. Автоматчики остались дежурить у самого входа. Душ Картуш проскользнул в дверь.
Вся Луанга была уверена, что в этом доме глава партии ПОН встречается со своей любовницей. На самом деле в уютной спаленке наверху, украшенной дешевыми картинками, его ждал духовный вождь и предводитель повстанцев, его кровный враг — Чен-Чен.
Это был чернокожий мужчина лет сорока с небольшим, с лицом испещренным шрамами и глубокими рытвинами.
Два могущественных человека тряхнули друг другу руки и опустились в кресла по разные стороны журнального столика.
— Она возвращается завтра, — сообщил Душ Картуш. — Придумал что-нибудь?
— Как всегда, — пожал плечами Чен-Чен. — Нападение по дороге, свите — каюк, президент убит, страна — в горе…
Душ Картуш поморщился:
— Очень уж банально!
— Попробуй сам придумать что-нибудь пооригинальнее, — съехидничал Чен-Чен. — Мои ребята действуют без фантазии, но зато у них не бывает осечек.
— Ладно, — вздохнул Душ Картуш. — Что ты за это хочешь?
— Шестьдесят процентов с Катоки и восточную провинцию.
— С пальмы упал? — недовольно отозвался Душ Картуш. — Провинцию забирай себе, не очень-то и жалко, а вот проценты тебе не дам.
— Тогда я сам возьму, — ощерился Чен-Чен. — Рудники и так мои, а прибылью я с тобой делюсь только по доброте душевной. Все же мы с тобой дружили с детства.
— Черта с два ты бы без меня продал добытые твоими головорезами алмазы, — вскипел Душ Картуш, — если бы моя дочь не была замужем за вице-президентом компании «Де Бирс». Кто бы у тебя взял эти стекляшки без его содействия? Только по цене алмазной крошки!
— А ты бы не удержался у власти так долго, если бы не эта война, — вспылил Чен-Чен. — Отдавай мне власть и иди торгуй камнями на пару со своей дочкой!
— Черта с два я отдам тебе власть! — сжал кулаки Душ Картуш. — «Сосьедад Минерия де Катока» моя! Рудники мои! И алмазы в них мои!
Мужчины в бешенстве стояли друг напротив друга, готовясь броситься в драку. Но на этот раз они все же сдержались.
Сели, перевели дыхание.
— Так, значит, завтра? — буднично спросил Чен-Чен.
— Да, завтра, — кивнул Душ Картуш. — Смотри не подведи! Эта девчонка очень нам мешает.
— Да, очень. Мои ребята тоже нервничают, видя, как она заигрывает с русскими. Лучше всего для нас был старый добрый почтальон Касабланка…
— Да, Касабланка устраивал всех, — вздохнул Душ Картуш. — И делал все, что ему велели. Если бы твои парни не сбили тогда его самолет, все было бы куда проще.
— Кто же знал, — усмехнулся Чен-Чен. — Они палят во все, что шевелится.
Они не умеют думать, когда нажимают на спусковой крючок.
Собеседники поднялись, протянули друг другу руки.
— До встречи!
— До встречи!
— Предупреждаю, — нахмурился Чен-Чен, — если мои ребята разгорячатся в бою, мне будет трудно сдержать их. Они могут пойти на дворец.
— Ладно, уже не раз бывало, знаем, — усмехнулся Душ Картуш. — Мои парни тоже не промах, как-нибудь отстреляемся.
Когда Душ Картуш спускался по лестнице, сзади него возникла гибкая фигура в красном обтягивающем платье. Это была хозяйка дома, Нуама.
Когда Душ Картуш садился в автомобиль, она замычала на пороге, прощально махая рукой. Говорить Нуама не могла, когда-то, лет десять назад, бандиты отрезали ей язык.
Она никому не могла рассказать, какого рода свидания проходили в тихом доме на окраине Луанги. Ведь писать она не умела.
Позади холодная Россия. Сойдя с трапа самолета, Лара села в автомобиль. Президентский кортеж тронулся по направлению к городу.
Сердце щемило, как будто его стискивала сильная безжалостная рука.
Перед глазами стояло постаревшее лицо матери. Ей осталось сидеть еще три года.
Выдержит ли она? Здоровье ее ухудшается с каждым днем, болит спина, живет она только на уколах, которые ей делают в тюремной санчасти. Разве она уже не достаточно наказана? Русский президент не пожелал даже пальцем шевельнуть, чтобы ей помочь. Или он что-то ждал от Лары в обмен на свободу матери?
Наверное, ждал, а она не поняла что. Ишь, защитник угнетенных и обиженных, демократ несчастный… Таким лицемерам они в школе устраивали темную. Но здесь, увы, не школа. Точнее, школа, но совсем другая.
