Секретные поручения - Корецкий Данил Аркадьевич (читать книги полные TXT) 📗
Он повернулся к Денису.
— Не повезло этому быку. Похоже, поврежден позвоночник… Его отвезли в больницу, как найденного на улице. Может, теперь так и пролежит всю жизнь на спине…
— Что? — растерянно переспросил Денис. Он не испытывал раскаяния или угрызений совести. Просто все оказалось очень просто. Без волокиты и формальностей.
Гнетущая семью всю жизнь проблема разрешилась за пару минут. К тому же он остался в тени.
— Тебя что-то волнует? — спросил проницательный Мамонт.
— Нет, — чуть помедлив, ответил Холмс.
На следующий день следователь Петровский написал Степанцову рапорт, где изложил обстоятельства нападения. Без подробностей о защитных действиях. Написал коротко: мне удалось забежать в квартиру, нападающие скрылись в неизвестном направлении. Он уже достаточно овладел формально-бюрократической фразеологией. К тому же понимал: рапорт надежно защитит, если Кружилин расскажет, кто сломал ему шею.
В коридоре курили Крус и Вася Кравченко.
— Красивая девка, — рассказывал Вася. — Даже лицо не изменилось, знаешь, как бывает у висельников…
Кравченко сменился с дежурства, а в рассказах следователей всегда имеется своя специфика. Денис поздоровался, те кивнули в ответ.
— А эксперт знаешь что сказал? — продолжал Вася. По тону Денис понял, что сейчас услышит что-то необычное.
— У нее в задний проход будто черенок от лопаты вставляли, все разорвано… Вот дела!
— Как ее фамилия? — Денис почувствовал, что бледнеет.
— Фамилия? — Кравченко наморщил лоб. В круговерти выездов фамилии запоминаются реже, чем факты.
— Вешкова, кажется. Или нет… Вешняк. А зачем тебе?
Петровский многоэтажно выругался. В это время по лестнице поднялся невысокий человек с круглой головой и острым взглядом маленьких глаз. Ярость Дениса приобрела конкретную направленность.
— Ах ты гад!
Он бросился вперед, и майор Суровец едва успел уклониться от удара.
— Ты что, охренел?! — заревел он и попытался поймать руку Дениса на излом. Но тот вырвался, и захват не получился.
— Я давал задание свидетельницу охранять?! — хрипел Денис, подбираясь к шее майора. — А тебе бензоколонки важнее! Теперь ее убили! И я тебя посажу за халатность, как обещал! Сто процентов посажу!
— Да у тебя еще сажалка не выросла! — зло скалился Суровец. — Я тебя сейчас по стене размажу! Ты псих долбаный! На людей бросаться…
Тесно сцепившись, они боролись на самом краю лестничной площадки, и пришедшие в себя следователи принялись оттаскивать и разъединять противников.
— Там никакого криминала, Денис! Типичное самоубийство, — увещевал коллегу Кравченко.
— Не обращай внимания, Сергей, парень молодой, нагрузка большая, у кого хочешь может крыша съехать, — успокаивал майора Тихон Крус.
Наконец Денис отпустил Суровца. Руки у него дрожали, голос прерывался.
— Люди гибнут один за другим, а криминала нет! — хрипло сказал он. — Завтра меня убьют, и тоже криминала не окажется. Только хрен вам всем!
— А мы-то при чем? — обиделся Тихон. — Чего ты намто хрены суешь?
Ничего не ответив, Денис вернулся к себе в кабинет.
— …Петровский, — эхом отозвался голос на пустынной в это время года набережной. — Сопляк, первый год работает, только недавно стажировку закончил и на должность стал. Но странный сопляк… Очень странный… Не нравится он мне!
Две машины — вишневая «Ланча» и «девяносто девятая» — застыли под голым тополем.
Двое мужчин стояли, оперевшись на каменный парапет, стараясь не смотреть друг на друга. Они были похожи, как братья: седые, крепкие, ухоженные. Морщины на суровых лицах суть шрамы, полученные в боях за высокие кресла и квадратные метры. Нет, не братья в биологическом смысле этого слова… скорее члены одного братства, девизом которого служило знаменитое: «Цель оправдывает средства».
Любая цель, любые средства, гербовые бланки оправдательных приговоров. Один был чиновником мэрии, другой был прокурором. Оба носили плащи одинакового покроя, хотя ни один из них не опустится до того, чтобы копировать другого; оба носили туфли «Филанто», недорогие, но добротные — хотя как один, так и другой никогда не обращали внимания на марку. И оба они были жуликами — хотя никогда не признавались себе в этом.
— И прокурор города не может дать укорот зеленому следователю? — задумчиво спросил Дмитрий Павлович Байдак. — Или не хочет?
— Я хотел отобрать у него дело, дал указание, а он обжаловал его прокурору области! Даже опытные следователи на это не идут, стараются избегать конфликтов, так жить спо — койней. А он пожаловался! Ладно, пусть жалуется — обычно на зональном жалоба и умирает: прокуроров всегда поддерживают. А тут нет — Побеленный его поддержал! А на меня стал косо смотреть, даже за руку здоровается неохотно…
Байдак потер замерзшие ладони.
— Почему так?
— Не знаю. Это тебе одна странность. Вторая — ведет себя сопляк дерзко, уверенно, как будто за ним кто-то стоит. Проверяли — никто не стоит! Ни брата-начальника, ни свата денежного у него нет, да и вообще никого! Я раз глупость сболтнул, потом хотел отказаться, а он улыбнулся с таким превосходством, как будто у него в кармане магнитофон все записывает!
Байдак хмыкнул.
— Проверить надо было!
— Хотел. Мой человек направил пару лихих ребят его прощупать — оба пропали!
Потом один объявился. В больнице, со сломанным позвоночником! Тоже странная история!
— Да…
— А сопляк вдобавок пистолет решил завести. Я рапорт в корзину бросил, а он напрямую Побеленному подал! И тот без моей резолюции дал согласие, на себя ответственность взял! Это вообще уму непостижимо…
— Да… — невыразительно повторил Байдак. — Только самая большая странность не в этом. В другом.
Степанцов ждал продолжения, но не дождался и был вынужден сам спросить:
— В чем же?
Байдак резко повернулся, и прокурор совсем близко увидел вытаращенные в ярости глаза.
— Про то, что я имею отношение к «Елочке» и «Застройке», не знает даже моя жена!
Там все оформлено на подставных лиц! И твой Петровский никак не мог это пронюхать!
Байдак говорил страшным шепотом, Степанцов никогда не видел старого приятеля в таком состоянии. Чувствовалось, что вот-вот он сорвется…
— Успокойся, Дмитрий…
— А он пронюхал! И вовсю копает под меня! А ты не можешь ничего сделать! А он прислал мне повестку с припиской: «В случае неявки будете подвергнуты приводу»!
Теперь Байдак кричал, но кричал тихо — напряженно хрипели голосовые связки, брызгала слюна, глаза готовы были вылезти из орбит. Степанцов испугался, что его разобьет инсульт.
— Успокойся, Дмитрий…
— Я очень спокоен! Когда он меня арестует, я тоже буду очень спокоен! Чего мне нервничать, если у меня такой замечательный друг — прокурор города!
Байдак сплюнул в темную воду, быстрым движением положил на парапет красивый бордовый «дипломат» из натуральной кожи, щелкнул замочками и поднял крышку.
Внутри лежали две прозрачные папки с" бумагами, сотовый телефон, раскладной стаканчик и плоская бутылка бренди в специальном футляре. Расплескивая янтарно-желтую жидкость, Дмитрий Павлович налил стаканчик до краев и залпом выпил. Потом долго смотрел перед собой — на вязкую холодную реку, пустой белый пляж на противоположном берегу, черную зубчатую полоску лесополосы за пляжем.
Через несколько минут его отпустило.
Байдак сложил стаканчик, спрятал бутылку в футляр, запер «дипломат» и пошел к машине. Прокурору он выпить не предложил. И руку не протянул. Даже «до свиданья» не сказал.
Дверца «Ланчи» захлопнулась, машина беззвучно завелась, отъехала назад, нарисовав колесами изящную букву J, — и устремилась по щербатым плитам набережной в сторону Лысой горы.
"Красивая тачка, — с тоской подумал Степанков. И еще подумал:
— Что же теперь будет?"
Глава четвертая
РАДИКАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ
