При невыясненных обстоятельствах (сборник) - Леонов Николай Иванович (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Вот по сторонам потянулись двухэтажные домики из побуревшего кирпича. Ровнин понял, что это последние дома города; на табличках написано: «Улица Ветеранов», а улица Ветеранов замыкает окраину и заканчивается лесопарком. Дорога, ведущая сквозь лесопарк, выходит на развилку. От развилки — прямой путь на аэропорт. Направо начинается Приморское шоссе; пройдя вдоль линии пляжей, у порта оно сворачивает в город. Налево идет Московское шоссе. Оно начинается уже за чертой города и ведет на север.
Мелькнул в зелени и остался сзади последний двухэтажный домик, и сразу же за ним начался лесопарк. Въехав под кроны деревьев, Ровнин прислушался к фону в приемнике. Голоса звучат почти непрерывно, иногда накладываясь и перебивая друг друга. Все, что он пока услышал, — это главным образом переговоры постов ГАИ и доклады о мелких происшествиях. И только один раз он услышал экстренное сообщение о наезде: на углу Большой Садовой и улицы Нестерова грузовая машина сбила велосипедиста. Позже постовой инспектор сообщил, что пострадавший доставлен в больницу. Следить за всеми сообщениями на диапазоне УВД было трудно; еще трудней было отделять сообщения друг от друга. Но Ровнин понимал, что если он и может на что-то рассчитывать, то только на эти монотонные и непрерывные переговоры.
Проехав первые километры по лесопарку, Ровнин совсем сбавил скорость. Асфальтированная дорога проходила под нависшей над ней листвой, в окна залетал чистый лесной ветер. Движение здесь было стеснено, и Ровнину дважды пришлось прижаться к бровке, чтобы сначала пропустить просигналившее такси, а потом — тяжелый, заполненный пассажирами рейсовый «Икарус».
Перед развилкой дорога круто пошла под уклон. Вынырнув из-под деревьев, Ровнин повернул машину на стрелку с надписью: «Аэропорт — 11 км». По дороге на аэропорт впереди все как будто распахнулось. Приморское и Московское шоссе, расходящиеся в обе стороны, остались сзади. Дорога на аэропорт была четырехрядной, она шла по открытому полю и просматривалась со всех сторон. Сейчас в приемнике были громко и отчетливо слышны переговоры автоинспекции. Как он вскоре понял, говорили с открывшегося впереди стационарного поста ГАИ. Доехав до стеклянной будки поста, Ровнин развернулся к городу; чуть притормозил около стоявшего у обочины старшины с жезлом. Тот никак не прореагировал: наверняка он знал эту машину. Снова доехав до развилки, Ровнин на этот раз повернул налево, на Приморское шоссе.
Ветер стал прохладнее — дорога выходит к морю. Ровнин хорошо представлял себе эту дорогу вдоль пляжей, он помнил всю прибрежную линию, до последней прогулочной станции и прокатной базы. Значит, мимо пляжей он на той же скорости доедет до порта и потом снова по тому же маршруту еще раз пересечет город. Да, если бы это была обычная преступная группа, все пляжи до самого порта можно было бы смело считать для налета мертвой зоной. Но они хорошо знакомы с психологией, и доказательство — налет на инкассаторов у торгового центра. Знакомы и отлично понимают, что такое страх. Они и рассчитывают главным образом на страх. На страх, на панический ужас, который, как столбняк, охватывает безоружных людей, на которых направлено оружие. Оружие гипнотизирует, он знает. Ведь при втором налете весь их расчет был главным образом на страх, и, увы, этот расчет сработал.
«Сработал», — подумал Ровнин, разглядывая из окна загорелые тела, брызги прибоя, слушая музыку транзисторов. Единственным, кто тогда попытался сломать этот расчет, был Лешка. Лешка знал, что нет больших трусов, чем те, кто рассчитывает на страх безоружного перед направленным на него стволом. Просто этот страх надо хоть кому-то преодолеть, и тогда тем, кто на него рассчитывает, конец, хана. Но на этот раз все получилось наоборот. Хана пришла Лешке, потому что Лешка чуть-чуть не успел. Чуть-чуть.
Наконец пляжи кончились, шум стих, полоса гравия постепенно сошла на нет. Мимо потянулся высокий забор порта. Ровнин повернул к городу и минут через десять снова выехал в центр. Второй раз миновав «Большевичку» и «Сельмаш», он повернул на знакомую уже улицу Ветеранов. И здесь, среди шума в эфире, услышал продравшийся сквозь переговоры голос: «Внимание, говорит четырнадцатый! Всем постам ГАИ и ПМГ. Говорит четырнадцатый. На развилке при въезде в аэропорт тяжелая авария. Столкнулись машина инкассаторов и фургон «Мебель». Повторяю. На развилке при въезде в аэропорт тяжелая авария. Столкнулись машина инкассаторов и фургон «Мебель».
Место аварии оказалось метрах в двадцати от развилки, как раз там, где кончались деревья. Затормозив, Ровнин прежде всего увидел съехавший в кювет большой грузовик-фургон с надписью на бортах: «Перевозка мебели». Кабина грузовика была пуста, дверца со стороны водителя открыта. У обочины стоял мотоцикл ГАИ с коляской, за ним виднелась машина инкассаторов: представлявший сейчас собой жалкое зрелище защитного цвета «рафик» с искореженным левым боком и выбитыми стеклами. Правая дверца кабины микроавтобуса была открыта. В кабине Ровнин увидел двух инкассаторов. Казалось, оба сидят совершенно спокойно, будто ничего не случилось. У распахнутой двери микроавтобуса стоял немолодой старшина милиции, тот самый, которого Ровнин видел на обочине, разворачиваясь у будки ГАИ. Подойдя к «рафику», Ровнин прежде всего осмотрел инкассаторов и понял: оба в тяжелом состоянии и вряд ли в ближайшее время придут в себя. Он повернулся к старшине. Из-под козырька на него глянули маленькие, окруженные сетью морщин глаза. По одному этому взгляду было видно, что старшина — хват.
— Семнадцатый оперативный, — Ровнин показал удостоверение. — Это «аэропортовская»?
— Она, — с досадой сказал старшина.
— Где инкассаторская сумка?
Ближний из инкассаторов открыл глаза. Лоб его был сизо-черным после удара о стекло, из носа густо текла кровь.
— Сумку… взяли… — сказал он.
Все ясно. Надо торопиться. Каждая секунда сейчас на счету. Инкассатор попытался что-то сказать и — закрыл глаза.
— Вызвали скорую? — спросил Ровнин.
Старшина кивнул:
— Еще у будки.
Почему у будки? Что, старшина узнал об аварии не здесь?
— Вы что, не сами обнаружили аварию?
— Мне сказал о ней шофер такси. Он видел, как они столкнулись.
— Где этот шофер?
— Задержан. В будке сидит.
— Что, он и налетчиков видел?
— Нет, он не понял, что это налет. Только видел, как люди выходили из автофургона. Хотел остановиться, чтобы оказать помощь, но решил доехать до меня.
— Срочно вызовите его! Пусть его подвезут сюда. Вы поняли — срочно!
— Слушаюсь! — старшина включил рацию, заговорил вполголоса: Десятый! Десятый, четырнадцатый вызывает! Серега? Сергей? Сергей, это я! Шофер такси там? Ну — который сообщил? Давай срочно его сюда, на развилку! Срочно, ты понял! Быстро!
Ровнин пригнулся к инкассатору, достал платок. Осторожно вытер кровь. Среагировав, инкассатор вздрогнул и открыл глаза. Глаза инкассатора сейчас почти бессмысленны. Да, поломало его изрядно.
— Потерпи, — сказал Ровнин. — Сейчас приедет скорая.
Значит, они были на автофургоне? А потом? Потом, потом. Может быть, пересели на другую машину, подготовленную заранее? Пересели… Если так, то куда они поехали? По Приморскому шоссе? К пляжам? Или по Московскому?
— Говорить можете? — спросил Ровнин.
Инкассатор утвердительно закрыл глаза.
— Как они вас?
— Навстречу… — еле слышно сказал инкассатор. — Через осевую…
Значит, фургон «Мебель» ехал навстречу. И ударил. Не совсем в лоб, а под углом. Шофер успел отвернуть, но это не спасло. Выбрано самое удобное место — кругом лесопарк, впереди развилка.
— Вы их видели? Сколько их было?
— Кажется… Трое… Или четверо… — прошептал инкассатор.
Трое или четверо. Скорее, четверо. А «или» — потому что четвертый наверняка сразу побежал к запасной машине, вот только куда. Четвертым должен быть «Шофер».
— Лица их вы видели? Я спрашиваю, лица налетчиков вы видели?
— Д-да, — инкассатор еле шевелил губами. — В-видел.
