Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
– Кровь обнаружена на его брюках. Правда, в очень небольшом количестве. Группа совпадает с группой крови Балашовой – второй. Правда, у него самого тоже вторая группа. – Стрельников косился на своего экстравагантного коллегу, который изъяснялся какими-то ребусами и вел себя очень непоследовательно, как-то все суетился. – Он что, действительно был арестован?
– Да, да, я с ним неделю назад в камере в Спасском ОВД общался. Сам его туда определял. Он кражу совершил. Черт, где же телефон?
– Тут нет, не ищи. Наверное, где-нибудь в кабинетах, пошли. Так он сбежал, что ли?
Колосов ринулся в коридор, дернулся в дверь первого же кабинета. Оказалось, открыто. Схватил со стола телефон и набрал код и номер Спасска. Дежурный соединил его с начальником ОВД Соловьевым.
– Где у тебя Юзбашев? – загремел Колосов в трубку.
– Никита Михайлович, тут такое дело… Я хотел тебе звонить по нему, докладывать, жаловаться…
– Где Юзбашев?!
– Выпущен. Выпущен из-под стражи под подписку о невыезде.
– Кем?!
– Судьей нашей. Под залог по его же ходатайству.
– Кто внес залог?!
– Гражданка Иванова. Десять миллионов, копеечка в копеечку.
Никита отнял от уха трубку, подержал на весу. Страшные ругательства вот-вот готовы были сорваться с его уст.
– Когда его выпустили? – прошипел он.
– Во вторник, позавчера то есть. Никита Михайлович, ты погоди, Никита… такое дело… Судья молодая, но своевольная! Она и прежде такие нам фортели выбрасывала. Возьмет и выпустит под залог – а он поминай как звали. Иванова эта, Зоя-то с базы была у нее на приеме. Я как узнал, что Юзбашева выпускают, у прокурора прямо в ногах валялся. А тот только руками разводит: судья процессуально самостоятельная, мне не подчиняется, а власть имеет. Юзбашева, видите ли, по ее мнению, не надо держать под стражей, потому что он действительно раскаялся, помог следствию и не представляет более общественной опасности.
– Тут убийство новое, понял – нет?! – Никита едва не стонал от такого вот вредительства – ну точно ведь, больше никак это не назовешь. – Ты этой своей судье передай: я ее… Здесь убийство, ясно? И ОН был тут.
– Я немедленно извещу покурора, – испуганно согласился Соловьев. – Напишем жалобу в областной суд. Пора кончать это безобразие. А Юзбашев задержан?
– Да. Только не нами. Тут Москва подключилась. А судье передай: гнать ее надо. Гнать!
– Ну! – Стрельников с любопытством заглядывал ему через плечо. – Узнал?
Никита сообщил. Московский опер аж побелел от злости, но комментировать ситуацию не стал.
– Значит, на нем мало крови? – уточнил Никита, когда страсти несколько поостыли.
– Три небольших пятна на брюках.
– А на других? Меня вот эти люди особенно интересуют, запиши себе фамилии.
– Нет, на них ничего видимого нет.
– Точно?
– Абсолютно. У нас распылитель работал, если б было что, сразу дало бы химическую реакцию.
– Но ведь кровь должна быть на убийце. Эксперт уверен.
– Выходит, это Юзбашев и есть. Вторая его группа вот только… может все осложнить. Он что, псих?
– Они тут все психи.
– Ладно, – Стрельников пошел к двери. – Ты тут, смотрю, самый осведомленный человек. Значит, будем теперь вместе работать. Я сейчас своих ребят предупрежу. А ты с кем из этой «семерки» желаешь повстречаться?
Никита задумался.
– С племянником Балашовой – Павловым. А потом… Кто ее первым обнаружил?
– Некий Суворов Евгений и… – Стрельников сверился с блокнотом, – и Мещерский Сергей. Этот не сотрудник института, а вот зачем он тут околачивался, надо выяснить.
– Выясню. А племянник зачем сюда снова пожаловал? Он ведь тоже не сотрудник.
– Это я в первую очередь узнал. Он сам сказал, и все свидетели подтвердили: он по просьбе потерпевшей проводил ее с деньгами из банка. Ну что-то вроде охранника, по-родственному. Помог, в общем.
Никита скривил губы. Он чувствовал, как в сердце шевелится знакомая злость: «А чтоб вас всех тут разорвало! Альтруисты!»
Из областного главка подъехали сотрудники отдела убийств. Появился Коваленко. И работа закипела. Допрашивались все, кто находился в этот четверг в здании института, а их оказалось человек сорок: в основном пенсионеры. Многие искренне скорбели, жалея Балашову. Но к этой жалости у некоторых примешивалась и доля желчи: мол, мы-то тут при чем? До каких пор нас тут будут задерживать?
Раздражение, испуг, усталость выливались у некоторых в то, что они начинали вдруг под маской сочувствия и жалости рассказывать о покойнице, как они выражались, правду. «Не хочу сплетничать, но, может, это как-то поможет следствию…» – обычно так начинался каждый второй рассказ.
Колосов закрылся в кабинете директора института и допрашивал там Павлова. При допросе присутствовал Коваленко. Он молча наблюдал как за Павловым, так и за Никитой.
Племянник был мертвенно-бледным. В глазах его застыло какое-то странное выражение – точно физическая боль. С ним было трудно встречаться взглядом. Колосов обратил внимание на его руки – царапины, ссадины, порезы, разбитые суставы пальцев. Катя права: афганцу крепко досталось при задержании убийцы Стасика Кораблина.
– С какой целью вы пришли сегодня в институт? – Никита старался задавать вопросы бесстрастным тоном. Но это получалось плохо: голос иногда подводил.
– Я объяснял уже. Меня там лейтенант какой-то допрашивал. Тетя Нина… – Павлов провел рукой по лицу, сглотнул. – Она сама просила меня об этом. Она должна была получить сегодня в банке деньги, и я должен был ее проводить сюда.
– Вы прибыли в институт в одиннадцать. А почему не уехали сразу? Почему задержались?
– Я опоздал на дачную электричку. Мне еще надо было ребенка забрать. И потом, тут мой друг Сергей Мещерский сегодня работал. Мы договорились где-то в третьем часу подъехать к нему, я вернулся сюда как раз…
– Откуда вы вернулись?
– Из своего офиса. Это недалеко, в Среднекисловском переулке.
– А когда вы ушли из института в офис?
– Не помню… Подождите. В девять мы получили деньги, к одиннадцати приехали сюда, мы с тетей Ниной отнесли сумки с деньгами в бухгалтерию, она пошла к себе, а я остался там – звонить. Тут пришел Сережка, мы поговорили минут пять, и он ушел, а я остался – но так и не дозвонился и решил идти… В общем, где-то в половине первого.
– Так, – Никита хмуро кивнул, отметив про себя: «И у тебя никакого временного алиби нет. Эксперт утверждает, что Балашову убили между половиной двенадцатого и половиной первого. И ты был в это время здесь. И вахтерша подтверждает, что ты прошел мимо нее где-то в первом часу дня. Они все были в это время в здании института. Все семеро. Или шестеро. У них нет твердого алиби. Ни у одного. По тем случаям его тоже не было, учитывая место, где они работают. Это ведь сразу было ясно. Но сегодня ни на одном, кроме Юзбашева, нет следов крови, значит…
– Виктор, вы вспомнили, как я вас настоятельно просил вспомнить, где вы были и что делали четвертого июля и двадцать девятого мая? – спросил он с затаенной угрозой, намеренно «позабыв», что они перешли с Павловым на «ты» в их первую встречу.
– Нет. Еженедельник смотрел – вроде никаких встреч, ну, чтобы мыслью зацепиться. Да у нас вообще сейчас в фирме – того, трудности с делами, так что клиентов мало. Не помню я, – Павлов отвечал тихо. – Был на работе, это наверняка. Где ж еще? Вечером – дома. Больше-то я никуда не хожу.
– Если вам надо отлучиться, ну скажем, рано утром, очень рано, на заре, – Никита сделал паузу. – На кого вы оставляете ребенка?
– На соседку. Только в такое время я отлучался всего раз или два, когда туроператора нашей фирмы из Таиланда встречал, там рейс в Шереметьево ранний. Но это давно, еще где-то в середине марта происходило. Еще было раз, когда мы с друзьями маленько погуляли – недели две, что ли, назад. Но я к пяти утра уже домой вернулся.
