Королева Юга - Перес-Реверте Артуро (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Непредсказуемая, легко срывающаяся на конфликт, в разладе сама с собой и со всем миром, она будто умирала, не умирая. И ей было наплевать. Вот слова, довольно точно описывающие ее состояние. А ведь непредсказуемый человек не годится для участия в подобном бизнесе, столь чувствительном к любому скандалу. Последний эпизод произошел совсем недавно: одна несовершеннолетняя особа с сомнительными связями и еще более сомнительными душевными качествами, не таясь, крутилась вокруг Пати до тех пор, пока некая грязная история — излишества, наркотики, кровотечение и доставка в больницу в пять часов утра — чуть не попала на страницы газет; а чтобы она туда не попала, пришлось использовать все доступные средства — деньги, связи, шантаж. В итоге история была похоронена. В жизни всякое бывает, сказала Пати, когда Тереса решила жестко поговорить с ней. Для тебя, Мексиканка, все просто. У тебя есть все, а плюс к тому — мужик, который тебя обслуживает. Так что живи своей жизнью, а мне предоставь жить моей. Потому что я не требую у тебя отчета и не суюсь в то, что меня не касается. Я твоя подруга. Я платила и плачу тебе за твою дружбу. Я выполняю договор. А ты, так легко покупающая все, уж позволь мне, по крайней мере, купить саму себя. И послушай. Ты всегда говоришь, что мы в половинной доле — не только в деловых или денежных вопросах. Я согласна. Вот это и есть моя чертова свободно избранная и обдуманная доля.
Даже Олег Языков предупредил ее. Будь осторожна, Теса. Ты рискуешь не только деньгами — ты рискуешь свободой и жизнью. Но решать тебе. Конечно. В любом случае нелишне, чтобы ты кое о чем себя спросила. Да. Кое о чем. Например, какая часть причитается тебе. За что ты в ответе. За что нет. До какой степени ты сама подготовила все это, приняв ее игру. Ведь бывает и пассивная ответственность — такая же серьезная, как любая другая. Бывает тишина, о которой нельзя сказать: я внимательно слушал и не услышал ничего, кроме тишины. Да. Начиная с определенного момента жизни каждый в ответе за то, что он делает. И за то, чего он не делает. Что и как сложилось бы, если бы. Тереса иногда размышляла об этом. Если бы я. Может, это и был ключ к разгадке, но ей казалось невозможным смотреть с другой стороны этого барьера, все более явственного и неизбежного. Ее злило, что время от времени то ли неловкость, то ли угрызения совести накатывают на нее смутными волнами, будто наполняя собой ее ладони, а она стоит и не знает, что с ними делать. А почему, собственно, я должна переживать, говорила она себе.
Этого не могло быть никогда, и этого никогда не было.
Никто никого не обманывал; и если даже Пати когда-то, в прошлом, питала какую-либо надежду или имела какие-либо намерения, всякие основания для них исчезли уже давно. Может, в этом и заключалась проблема. Что все уже случилось или было на пороге этого, и у Лейтенанта О’Фаррелл не оставалось даже такой движущей силы, как любопытство. Вполне возможно, что Тео Альхарафе стал последним экспериментом Пати в отношении Тересы. Или ее местью. Начиная с этого момента все было одновременно темным и предсказуемым. И справляться с этим каждой предстояло поодиночке.
Глава 13
Самолет я поднимаю без разбега, прямо с места
— Вот он, — сказал доктор Рамос.
У него слух, как у чахоточного, подумала Тереса. Сама она не слышала ничего, кроме шелеста прибоя, накатывающего на песчаный берег. Ночь была спокойной, Средиземное море лежало черным пятном за бухтой Агуа-Амарга, справа и слева раскинулось альмерийское побережье, и в свете луны песок пляжа казался снегом. В шести милях к юго-западу, у подножия горного хребта Гата, мерцал свет маяка на мысе Пунта-Полакра — три вспышки каждые десять-пятнадцать секунд, по старой привычке машинально отметила она про себя.
— Я слышу только море, — ответила она.
— Прислушайтесь.
Укутанные от ночного холода в теплые свитера и куртки, они стояли возле джипа «чероки». В кабине, в сумке, лежали уже полупустой термос с кофе, пластиковые стаканчики и пакет с оставшимися бутербродами. В нескольких метрах от машины маячил темный силуэт Поте Гальвеса: мексиканец прогуливался туда-сюда, наблюдая за подступами к пляжу.
— Теперь слышу, — сказала Тереса.
Ее ухо уловило лишь отдаленное урчание, почти сливавшееся с плеском воды о берег, но мало-помалу звук становился громче; рокот доносился с совсем небольшой высоты — будто не с неба, а с моря, словно к берегу на большой скорости приближался катер.
— Хорошие ребята, — заметил доктор Рамос.
В его голосе прозвучала нотка гордости — так говорят о сыне или особо выдающемся ученике, — однако сам голос был спокойным, как обычно. Просто человек без нервов, подумала Тереса. Ей самой с трудом удавалось давить тревогу и заставлять свой голос звучать с тем спокойствием, которого ожидали остальные. Если бы они знали, сказала она себе. Если бы они только знали, чем рискуют. И особенно сегодня ночью, черт бы ее побрал. Сегодня, сейчас должно было наконец решиться то, что готовилось три месяца: решиться в течение двух часов, почти полтора из которых уже истекли. Шум моторов все приближался, усиливался.
Доктор поднес к глазам руку с часами и только потом секундной вспышкой зажигалки осветил циферблат.
— Прусская пунктуальность, — добавил он. — Точно в условленном месте и в условленное время.
Рокот, по-прежнему доносившийся как будто с самой поверхности моря, звучал все ближе. Тереса жадно вглядывалась в темноту, и вдруг ей показалось, что она видит самолет — маленькую, постепенно увеличивающуюся в размерах черную точку, как раз на грани между темной водой и дальним отблеском луны, пляшущим на ее поверхности.
— Черт побери, — вырвалось у нее.
Это почти прекрасно, подумала она. Ее знания, воспоминания, опыт позволяли ей представить себе море, каким оно выглядит из кабины самолета, неяркий свет лампочек на панели управления, вырисовывающуюся впереди береговую линию, двух мужчин за штурвалами, Альмерия, частота 114,1, чтобы рассчитать задержку и высоту над морем в районе Альборана, точка-тире-тире-тире-точка-тире-точка, а потом при свете луны прикинуть на глаз расстояние до берега, ориентируясь по вспышкам маяка слева, огням Карбонераса справа и нейтральному пятну бухты посередине. Эх, если бы я была там, наверху, подумала она. Чтобы лететь, как они, прикидывая расстояние на глаз. И тут черная точка, по-прежнему несшаяся над самой водой, вдруг выросла, рокот моторов усилился, стал оглушительным, ррррррррр, будто вот-вот обрушится на них, и Тереса успела заметить, как чуть ли не на уровне ее глаз буквально возникла из воздуха — словно материализовалась — пара крыльев. А мгновение спустя показался и весь самолет; он летел очень низко, метрах в пяти над водой, и его вращающиеся пропеллеры в лунном свете казались двумя серебряными дисками. Секундой позже, с ревом промчавшись над их головами и взметнув в воздух тучу песка и сухих водорослей, самолет набрал высоту, лег на левое крыло и исчез в ночи между хребтами Гата и Кабрера.
— Там полторы тонны, — сказал доктор.
— Они еще не на земле, — заметила Тереса.
— Будут на земле через пятнадцать минут.
Больше не было причин скрываться в темноте, так что доктор, порывшись в карманах брюк, раскурил свою трубку, после чего поднес огонь Тересе, сунувшей в рот сигарету. К ним подходил Поте Гальвес со стаканчиком кофе в каждой руке. Объемистая тень, чуткая к любому их желанию. Белый песок приглушал его шаги.
— Как дела, хозяйка?
— Все в порядке, Крапчатый. Спасибо.
Она выпила горькую, без сахара жидкость, в которую было добавлено немного коньяка, и с наслаждением снова затянулась сигаретой, приправленной гашишем. Надеюсь, все и дальше пойдет хорошо, подумала она. Сотовый телефон в кармане ее куртки должен был зазвонить, когда груз окажется на четырех грузовичках, ожидающих возле кое-как оборудованной взлетно-посадочной полосы крошечного аэродрома, заброшенного со времен гражданской войны; он находился посреди альмерийской пустыни, неподалеку от Табернаса, в пятнадцати километрах от ближайшего населенного пункта. Это был заключительный этап сложной операции по доставке полутора тысяч килограммов хлоргидрата кокаина от Медельинского картеля итальянским мафиозным группировкам. Еще один камешек в ботинок клану Корбейра, по-прежнему претендующему на эксклюзивную роль в организации передвижения кокаина по испанской территории.
