Эшафот забвения - Платова Виктория (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
– Знаешь, – вкрадчиво прошептала Леночка, – они все умрут. Он не снимет свое кино.
Я должна поговорить с Братны. Я должна поговорить с Братны, пока не поздно. Но бежать сейчас из ванной комнаты, признаться себе, что голая, красивая, беззащитная девушка внушает тебе ужас, было невыносимо.
Пока я раздумывала над этим, произошла совсем уж невероятная вещь: голова Леночки упала на грудь, и она заснула. Я не могла в это поверить. Я глупо простояла над ее спящим и таким свободным сейчас от любви телом несколько минут, и только потом вышла из ванной, осторожно прикрыв за собой дверь. И с трудом подавила в себе желание привалить ее чем-нибудь тяжелым.
Нужно уходить отсюда. По-другому это называется бегством с корабля безумцев.
Она не виновата, пыталась убедить я себя, не испытывая к Леночке ничего, кроме жалости. Она не виновата. Виноват Братны, равнодушный гений Братны, сломавший ее жизнь. Отрешенно думая об этом, я немного прибралась в комнате. Она напомнила мне самое Леночку – такую респектабельную снаружи и такую неприбранную внутри.
В квартире была еще одна комната, и я, не справившись с любопытством, заглянула туда.
…Это был рабочий кабинет Леночки, сохранивший образцовый беспорядок ее прошлой жизни: несколько манекенов с наброшенными на них моделями платьев и костюмов (они были так "хороши, что я с трудом подавила в себе желание тотчас же раздеться и облачиться в каждый по очереди). Масса эскизов, развешанных на стенах и просто приставленных к ним; ткани самых удивительных расцветок, фурнитура, старинные шляпы – и фотографии на стенах. Фотографий было множество, и на всех была запечатлена Леночка. Жизнерадостная и еще не тронутая тленом своей порочной страсти. Леночка и изысканные женственные старики” Леночка и светские львы. Леночка и ее манекенщицы. Леночка и ее манекенщики. Леночка с молодыми людьми то ли в английской, то ли в американской военной форме, – очевидно, морские пехотинцы или что-то вроде этого. Улыбающиеся лица, камуфляж, винтовки со снайперским прицелом; Леночка покровительственно держит руку на одной из них. Все-таки это англичане, это легко определить по винтовкам – это “энфилд”, Лапицкий натаскивал меня на оружие. Винтовки, особенно снайперские, были его слабостью.
"Энфилд”.
Я замерла перед фотографией. Совсем недавно я видела это сочетание букв, но не придала ему значение. Ну да. “Энфилд”, “стерлинг-армалайт”, “паркер-хейл”, именно в этом порядке, моя услужливая, хорошо натренированная, натасканная память точно воспроизвела эту последовательность.
И я вспомнила, где уже видела ее: еженедельник всегда пунктуального Митяя…
На одной из страниц было написано именно с маленькими пометками. Тогда общая картина не сложилась в моей голове, я приняла написанное за маркировку тренажеров… Как я могла забыть, что это марки вооружения? Возле каждого названия были цифры, небольшие – то ли 1, то ли 2. Зачем Митяй так пунктуально вписал в свой еженедельник название винтовок? Потому что он все и всегда аккуратно вписывал туда. И что тогда означают цифры?..
Мысль, которая посетила меня, показалась безумной. Но я уже знала себя. Я знала, что безумные мысли – это единственные мысли, которые заслуживают внимания. Что это единственные мысли, которым можно доверять…
Почему я не вспомнила о винтовках, когда прочла еженедельник Митяя? Ведь я же знала и их названия, и их характеристики…
Еженедельник Митяя. Митяй – человек Кравчука. Был человеком Кравчука… Но это не меняет дела, запись в еженедельнике остается. Забыв о моделях платьев, которые мне так хотелось примерить, я выскочила в большую комнату и сразу же наткнулась на телефон. Стоит ли звонить? Не буду ли я выглядеть идиоткой?..
Нет, в глазах Кости я никогда не буду выглядеть идиоткой.
Я тотчас же набрала номер Лапицкого, удивляясь той легкости, с которой я его вспомнила, той готовности, с которой я захотела его вспомнить.
Извечные длинные гудки, еще бы, ночь на дворе. Давай же, Костик, твоя знакомая добропорядочная Ева хочет поделиться с тобой информацией.
Наконец он снял трубку: “Лапицкий на проводе”, – Боже мой, я совсем забыла, как он представляется по телефону. Именно эти слова он сказал мне, когда я позвонила ему первый раз – совершенно одинокая, совершенно потерянная, потерявшая память… Впрочем, и сейчас моя жизнь не слишком отличается от той жизни, в которой я звонила Лапицкому первый раз.
– Лапицкий на проводе, – снова повторил он.
– Это я.
– Привет, – он сразу же узнал меня, – что новенького?
– А у тебя?
– Рою, как свинья под дубом. Откуда ты звонишь? Я звоню от женщины, которую подозреваю в убийстве. В двух убийствах. И в одном возможном покушении на убийство… Неужели ты действительно ее подозреваешь, Ева? Я не могла сказать ни “да”, ни “нет”, слишком сложным казался путь, по которому шла Леночка Ганькевич, слишком эфемерными были улики…
– От подруги.
– У тебя уже появились подруги? Наращиваешь мускулы, поздравляю. Обрастаешь легендой. Внедряешься в жизнь со свистом. Ты по поводу расчески?
– Что? – не поняла я.
– Ты забыла у меня свою расческу.
– Надо же, а я ее сегодня весь вечер искала…
– Не беспокойся, она у меня. Все?
– Почти. Кстати, как тебе “паркер-хейл”? На другом конце провода повисло молчание.
– “Паркер-хейл”, по-моему, неплохая игрушка, ты как думаешь?
– Тебе предлагают? – осторожно спросил Костя.
– Предлагают не мне. Но мне кажется, я знаю, кто предлагает.
– Что еще предлагают?
– “Энфилд”. “Стерлинг-армалайт”.
– Ну, это ты загибаешь. Как могли эти дивные создания оказаться в нашей Тмутаракани?
– Ты же не зря по студии шастаешь. Сообрази, что к чему. Мне кажется, что наш общий друг имеет к ним какое-то отношение.
– Да, – после долгого молчания сказал Лапицкий, – ты, как всегда, меня поражаешь, Анна…
Я бросила трубку на рычаг. А потом вдруг поняла, что сержусь на Лапицкого напрасно. Он знал меня только под этим именем, он сам его для меня выбрал…
Оставаться в квартире Леночки было бессмысленно – я не хотела быть свидетельницей ее тяжелого душевного расстройства. Лучше всего, конечно, было бы закрыть ее и никуда не выпускать из дому, а после переговорить с Лапицким: в стройных колоннах его ведомства есть дипломированные психиатры. Хотя сеансы психоанализа уже не помогут – здесь нужно радикальное вмешательство… Я захлопнула за собой дверь ее квартиры, но не почувствовала облегчения. Даже если убийства совершила она, я никогда не смогу воспользоваться этим знанием. Я не судья. Убийца никогда не станет судьей убийцы, в лучшем случае он займет место эксперта. И, как эксперт, я могу удостоверить только одно: Братны, со всей его гениальностью, со всем его магнетизмом, убивает все, к чему прикасается…
…Я напрасно беспокоилась об охране Марго, я даже не успела сказать об этом Братны: он уже сам обо всем позаботился: с самого начала съемок к Марго был приставлен телохранитель, самый смышленый и самый интеллигентный из обоймы Кравчука, – Вениамин. В свое время он закончил факультет военных переводчиков, в свободное время довольно удачно переводил Китса и Шелли и был выдернут Кравчуком для своих нужд во время очередной реорганизации ФСБ.
Ките в переводе Вениамина имел большой успех у Марго в первые два дня съемок.
А на третий день ее убили.
Ее убили в перерыве между съемками – самое удобное время, – когда Вениамин, находящийся при ней неотлучно, выскочил на несколько минут в соседнюю кондитерскую, чтобы принести кофе: для Марго и для себя.
В соседней кондитерской варили очень хороший кофе по-турецки…
…Для продолжения съемок Братны и Кравчук подыскали небольшой особняк, затерянный в самом сердце старой Москвы. Совсем недавно его купил какой-то нефтяной магнат, на которого вышел Кравчук и которого, как всегда, блистательно обработал Братны. Впрочем, преуспевающего бизнесмена даже уговаривать не пришлось, как только он узнал, кто будет играть главную роль. Братны с его Пальмой был для бизнесмена пустым звуком, а вот Марго оказалась сто первой детской любовью: “Неужели это вы, я видел вас в первой роли, я видел все ваши фильмы…” И – почтительный поцелуй, и – фраза достойная мецената: “Вы можете оставаться здесь сколько угодно, если, конечно, я вытребую себе право на ужин с вами…” Марго рассмеялась, но предложение приняла.
