Любовники в заснеженном саду - Платова Виктория (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗

— Обещаю…

…Трофеи, принесенные мной с Риеры Альты, были поделены нами поровну. Или почти поровну. Динке достался пистолет, мне — все остальное. Фотография «Мы в гостях у Пабло», на которой Динка даже внимание акцентировать не стала и «скорее всего договор», который и вправду оказался договором — на съем дома в Ронда-Литорал, того самого, в котором мы столько времени околачивались. Дом был снят на имя Пабло-Иманола Нуньеса за два дня до того, как наш с Ленчиком самолет приземлился в барселонском аэропорту Эль-Прат, еще одно, совсем неудивительно совпадение, еще одно звено в цепи, на одном конце которого болтался Ленчик, а на другом — Ангел. Теперь я нисколько не сомневалась, что дом этот был приготовлен специально для нас и весь его антураж был подогнан под нас — от девы Марии на кухонном подоконнике до собак в вольерах. Кончать в таком антураже с собой, под присмотром всех мыслимых католических святых — милое дело. А единственной правдой этого лживого дома был сам Ангел, его псы и его саксофон.

И больше ничего.

Даже распятие в моей комнате гроша ломаного не стоило. Даже оно.

Недаром все это время мне казалось, что дом отторгает Ангела, что он никогда не принадлежал ему, пожалуй, с эпитетом «лживый» я погорячилась. Все наоборот, все совсем наоборот. Дом был обычным, разве что слегка заброшенным. А лживым оказался Ангел. С самого начала.

Но, странное дело, даже несмотря на открывшуюся истину, Ангел не вызывал во мне никакой неприязни. Совсем напротив, я чувствовала к нему симпатию. Во-первых, он мой первый мужчина. Во-вторых — он мой первый мужчина. В-третьих — он мой первый мужчина. Продолжать можно до бесконечности, привкус собачатины во рту не станет от этого меньше.

Этот привкус усилился к вечеру, вернее, к ночи, когда Ангел вернулся.

Вместе с Рико.

От Динки я знала, что вторая половина дня ушла у Ангела на собачьи бои, именно поэтому мы болтали в саду в полной безопасности. Никто не надзирал за нами, никто за нами не следил, а дружелюбно раскрытые ворота держали на привязи крепче, чем запоры, амбарные замки и цепочки. Ангел вернулся именно тогда, когда все было решено, и мы с Динкой, чтобы не вызывать лишних подозрений, разбрелись по комнатам.

Динка зависла в их с Ангелом спальне, а я, как обычно, отправилась в библиотеку.

Там он меня и нашел.

Ближе к полуночи. Лежащей под пледом и тупо уставившейся в русско-испанский разговорник.

— Ну, как ты? — спросил у меня Ангел. Дружелюбный, как ворота, которые никогда не поздно запереть на засов.

— Нормально, — не отрывая взгляда от стойкого идиоматического выражения «Cuando recibiremos la respuesta definitiva?» [35], сказала я. — А ты?

— Сегодня хороший день, — осклабился Ангел. — Рико выиграл.

Рико выиграл, а ты проиграл, Ангел. Ты проиграл при любом раскладе. Хотя должны были проиграть мы. При любом раскладе. При любом… Сегодня и вправду хороший день. Я улыбнулась этой немудреной мысли, Ангел же отнес улыбку на свой счет.

— Прогулка пошла на пользу?

— Конечно… Mio costoso, — не удержалась я. Мне давно хотелось назвать Ангела именно так, как называл его Ленчик. Но случай предоставился только сейчас.

Произнеся это, я снова уткнулась в разговорник, краем глаза наблюдая за Ангелом. Интересно, как он отреагирует? В моем собственном сознании «mio costoso» было плотно увязано с Ленчиком. Интересно, насколько плотно оно увязано с самим Ангелом?

Нинасколько, вот хрень.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ангела, впрочем, ангелам и не положено расстраиваться по пустякам, будь то порез опасной бритвой или случайно оброненная фраза с совсем не случайным подтекстом.

— Mio costoso?

— Ну да… Вот, изучаю разговорник. Красивый язык, такой нежный… Мне нравится твой язык, Ангел…

— Правда? — Ангел снова улыбнулся, распялил губы и по-собачьи вывалил наружу язык. — Правда, нравится?

— Очень.

— А мне — твой…

Это было не что иное, как приглашение к постели: такой привычной для Ангела и такой непривычной для меня. Приглашение к постели, в которой Ангел, как и все ангелы, был бесподобен. Он был бесподобен, а я была никакой, так что разломанного в честь Благовещения граната ожидать не приходится. Хотя то, что мы с Динкой живы, уже — благая весть. Жаль только, что нельзя сообщить об этом Ангелу.

То-то бы он удивился!..

— А мне — твой, девочка!.. Ну-ка, давай его сюда.

Шутки… Шутки-шутки… Шутки пьяного Мишутки. Гонки пьяного Артемки, как сказала бы Динка. Любовные глупости, которые должны восхищать, но от которых с души воротит. По крайней мере меня. Нет, Ангел, подарка в честь потери девственности ты от меня не дождешься. Ни птицы Кетцаль, ни раковин Каури, ни даже тыквы-горлянки, расписанной срамными картинками из «Камасутры»… Пока я лениво размышляла об этом, язык Ангела вплотную приблизился к моим губам и раздвинул их.

И завладел моим собственным языком.

И я тотчас же поняла, что ко вкусу собачьей шерсти добавилось что-то еще. Что-то еще, привнесенное извне, но такое же острое. Кровь? Пыльный брезент? Болотный осот? Забившиеся в раны насекомые?..

Только этого не хватало!

Еще секунда, и мне в глотку польется кровь Ангела, и на зубах осядет брезентовая пыль, и острые пики осота полоснут по небу, а на языке пристроится богомол… Вот хрень!..

Кажется, я отстранилась, и Ангел удивленно посмотрел на меня.

— Что-то не так, девочка?

— Все так, — солгала я. — Просто…

— Что просто?

— Я не в настроении… — Более куцего оправдания и придумать невозможно.

— Не в настроении? — удивился Ангел.

Слегка отстранившись от тела испанца, я обвела взглядом библиотеку и увидела Рико. Пес стоял у самой двери и смотрел на меня сумрачными желтыми глазами.

— Рико, — тотчас же нашлась я. — Чего это он уставился?

— Рико молодец, — улыбнулся Ангел. — Сегодня он выиграл…

— Поздравляю… Вот только…

— Ты хочешь, чтобы он ушел?…

— Да… Я боюсь твоего пса, Ангел.

— И правильно делаешь… — Он потрепал меня за безвольный подбородок. — Рико стоит бояться… Ничего не грозит только тому, кто меня любит. Ты ведь любишь меня?

— Люблю… — протянула я, облизнув пересохшие губы. — Люблю.

Тихо, очень тихо.

Так тихо, что я не знала даже, услышал ли меня Ангел. Зато Рико — Рико услышал наверняка. Чертова псина подалась вперед и обнюхала слова, небрежно вывалившиеся из моего рта. И не поверила им. Вот именно — не поверила. Я видела, как вздыбилась шерсть на загривке Рико и как обнажились его клыки. Еще секунда — и он зарычит. И все мое полуночное вранье выплывет наружу.

Хрен тебе!..

— Люблю, — еще раз повторила я. — Только… ты бы не мог его увести? Хотя бы на время… Пожалуйста… Пожалуйста, Ангел… Рог favor [36]…

— Как скажешь…

Ангел обернулся к Рико и тихонько присвистнул. Нежно присвистнул, именно так всегда пытаются подозвать ускользающую любовь. Шерсть на загривке Рико так и не опустилась, но он послушно затрусил к нам. И спустя мгновение ткнулся косматой головой в колени Ангела. И затих.

— Ты ему не нравишься, — меланхолично сказал Ангел.

От этой простой, без всяких подтекстов фразы у меня пробежали мурашки по спине.

— Да? Интересно, почему?

— Наверное потому, что ты нравишься мне.

— А… псы ревнивы?

Совсем не то мне следовало сказать, совсем не то! «А… я нравлюсь тебе?» — вот это было бы в самый раз, вот это бы подошло…

— Псы? Ревнивы… Не то что люди…

— Может быть, ты все-таки уведешь его?

— Да, конечно…

Ангел потрепал меня по щеке так же, как секунду назад трепал по морде собаку — тыльной стороной ладони. И снова Рико зарычал.

— И правда, ревнует, — трусливо хихикнула я. — Возвращайся быстрее…

— Ты не успеешь соскучиться. Обещаю…