Королева Юга - Перес-Реверте Артуро (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
— Проблемы?.. Послушай, дорогой. Когда речь идет о Тересе Мендоса, это слово — просто эвфемизм. Тот парень был профессионал. Ветеран своего дела. Он привык и умел вертеться вокруг элиты, ворошить ее мусор, обнюхивать чужие ширинки, копаться в чужих жизнях… Журналы и агентства никогда не называют имен авторов таких репортажей, но, видимо, кто-то настучал. Через две недели после того, как исчезли снимки, его квартиру в Торремолиносе ограбили — по случайному стечению обстоятельств как раз в то время, когда он был дома и спал. Бывают же совпадения, правда?.. Его четыре раза пырнули ножом, хотя, похоже, убивать не собирались, а до этого переломали все пальцы на обеих руках — один за другим, по очереди, представь себе… Об этом стало известно. И, разумеется, никто больше не пытался проникнуть в этот дом в Гуадальмине. И даже подходить к этой сукиной дочери ближе, чем на пару десятков метров.
— А что насчет любовных историй? — спросил я, меняя тему.
Он решительно мотнул головой. Уж что-что, а это была его тема.
— Никаких любовных историй — полный ноль. Во всяком случае, насколько мне известно. А уж ты знаешь, что мне известно многое. Были разговоры о ее связи с доверенным адвокатом — Тео Альхарафе. Импозантный тип, высокий класс. Тоже отъявленный мерзавец. Они путешествовали вместе и все такое. Ее видели с ним даже в Италии, но все это не то. Может, она и спала с ним, но это было не то, понимаешь? У меня сучье чутье, так что можешь ему верить. Скорее уж тут замешана Патрисия О’Фаррелл.
— Эта О’Фаррелл, — продолжал он после того, как сходил за еще одним стаканом сока, по пути поздоровавшись с какими-то знакомыми, — другого поля ягода. Они были подругами и партнершами, хотя на самом деле просто небо и земля. Но они вместе сидели. Ничего себе история, правда? Кто знает, что там между ними происходило. О’Фаррелл была тонкая штучка. Шлюха-лесбиянка. Вполне дозревшая особь, предававшаяся всем порокам на свете, включая этот. — Кучо многозначительно постучал указательным пальцем по кончику носа. — Человек настроения. Так что довольно трудно понять, как эта парочка, Сафо и капитан Морган, вообще могла сойтись. Но, конечно, заправляла всем Мексиканка. Невозможно представить себе, чтобы паршивая овца семейства О’Фаррелл могла поднять все это сама. Она была лесбиянка по вере и по убеждению. И кокаинистка до мозга костей. Все это породило немало сплетен. Говорят, это она обтесала Мексиканку — та якобы и читать-то не умела или почти не умела. Правда или нет, но когда я познакомился с ней, она уже одевалась и вела себя, как светская дама. Умела носить хорошую одежду, притом всегда, я бы сказал, скромную: темные тона, простые цвета… Ты будешь смеяться, но однажды мы даже выставили ее кандидатуру на голосование, когда читатели в очередной раз выбирали двадцать самых элегантных женщин года. Выставили, конечно, наполовину в шутку, наполовину всерьез. Клянусь тебе. И представь, за нее голосовали. Она заняла место где-то во втором десятке. Она была ничего, не бог весть что, но умела подать себя… — Он замолчал и некоторое время сидел задумавшись, с рассеянной улыбкой, потом пожал плечами. — Ясно, между ними что-то было. Не знаю, что именно: дружба, интим, но что-то было. Все это очень странно. Может, этим и объясняется то, что в жизни Королевы Юга было так мало мужчин.
Дин-дон, прозвучало в зале. Компания «Иберия» объявляет посадку на самолет, вылетающий рейсом Малага — Барселона. Кучо взглянул на часы и поднялся, надевая на плечо свою кожаную сумку. Я тоже встал, мы пожали друг другу руки. Рад, что повидались и так далее. И спасибо.
— Надеюсь прочесть твою книгу прежде, чем тебе оттяпают твою пару шариков. Кажется, это называется «оскопить». — На прощанье он подмигнул мне: — Значит, тайна есть, правда?.. То, что в конце концов произошло с О’Фаррелл, с адвокатом… — Удаляясь от меня, он смеялся. — То, что произошло со всеми.
Той мягкой осенью ночи были теплыми, сделки — удачными. Тереса Мендоса отхлебнула глоток коктейля с шампанским и повела глазами вокруг. На нее тоже смотрели, прямо или искоса: тихо произнесенные замечания, шепот, улыбки, иногда льстивые, иногда беспокойные. Да и как иначе? В последнее время средства массовой информации уделяли ей слишком много места и времени для того, чтобы на нее не обращали внимания. Она находилась как бы в географическом центре сложного переплетения денег и власти, чреватого громадными возможностями, но также и контрастами.
Опасностями. Она отпила еще глоток. Спокойная музыка, пятьдесят избранных гостей, одиннадцать часов вечера, желтоватая половинка луны, горизонтально повисшая над черным морем, отражается в бухте Марбельи, раскинувшейся по ту сторону огромного пространства, обрызганного миллионами огней. Зал, распахнутый в сад на склоне горы, рядом с шоссе на Ронду. Все подступы к саду под контролем охранников и муниципальной полиции. Томас Пестанья, хозяин праздника, переходил от одной группы гостей к другой — словечко тут, улыбка там. Белый пиджак, широкий красный матерчатый пояс, огромная гаванская сигара в унизанной перстнями левой руке, лохматые, как у медведя, брови, все время поднятые с выражением приятного удивления. Он был похож на злодея из какого-нибудь шпионского фильма семидесятых годов. На симпатичного злодея. Спасибо, что пришли, дражайшие дамы. Как приятно. Как мило. Вы знакомы с таким-то?.. А с таким-то?.. Таков был Томас Пестанья, и в этой обстановке он чувствовал себя как рыба в воде. Обожая похваляться, сейчас он похвалялся Тересой, словно редкостным и опасным трофеем — очередным доказательством своего успеха. Когда кто-нибудь спрашивал его о ней, мэр Марбельи изображал на лице интригующую улыбку и покачивал головой, будто говоря: эх, если бы я рассказал тебе… Мне годится все, что придает блеск или приносит деньги, сказал он однажды. Одно тянет за собой другое. Тереса же придавала местному обществу некий штрих экзотической тайны, а кроме того, была настоящим рогом изобилия, неиссякаемым источником инвестиций. Последняя операция, имевшая целью завоевать сердце алькальда (ее усиленно рекомендовал Тео Альхарафе), заключалась в покрытии муниципального долга, угрожавшего скандальным наложением ареста на имущество мэрии, а также политическими последствиями. Кроме того, Пестанья, словоохотливый, честолюбивый, хитрый (со времен Хесуса Хиля ни один алькальд не собирал больше голосов избирателей, чем он), в определенные моменты любил бравировать своими связями и знакомствами, хоть и в узком кругу друзей или партнеров — точно так же, как коллекционеры допускают избранных в свои галереи, некоторые шедевры из которых, приобретенные не совсем законным образом, не могут демонстрировать перед широкой публикой.
— А представь, если бы тут устроили облаву, — со смехом проговорила Пати О’Фаррелл. Из уголка рта у нее свисала сигарета, в руке был очередной бокал. — Ни одного стоящего полицейского, — прибавила она. — Таким куском, как этот, они просто подавились бы.
— Ну, один-то полицейский здесь присутствует: Нино Хуарес.
— Да я уж видела этого мерзавца.
Отпивая из бокала, Тереса мысленно прикинула.
Трое финансистов. Четверо строителей высокого ранга. Пара известных английских артистов — они осели в этих краях, чтобы избежать налогов у себя на родине.
Кинопродюсер, с которым Тео Альхарафе только что заключил взаимовыгодный союз, поскольку тот каждый год объявлял себя банкротом и виртуозно умел проводить деньги через убыточные компании и фильмы, которых никто никогда не видел. Владелец шести полей для гольфа. Два губернатора. Полуразорившийся миллионер из Саудовской Аравии. Перспективный член королевской семьи Марокко. Дама — главный акционер солидной сети отелей. Знаменитая фотомодель. Певец, прилетевший из Майами на собственном самолете. Бывший министр финансов и его супруга, в прошлом жена видного театрального актера. Три суперроскошных проститутки, красивых и известных своими похождениями с известными людьми… Тереса немного побеседовала с губернатором Малаги и его женой, которая все время таращилась на нее молча, наполовину опасливо, наполовину зачарованно, пока Тереса договаривалась с ее супругом о финансировании культурного центра и трех приютов для токсикоманов.
