Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11 - Веденеев Василий Владимирович (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
— Сколько раз вы так вот пропускали машины?
— Может, десять, может, двадцать. Не записывал.
— Многовато, выходит, было четвертаков.
Локотун прижмурился на солнце и оглушительно чихнул.
— Хоть и говорят люди, когда чихнешь: ваша правда, а оно не так, потому что, если бы он, сукин сын, давал каждый раз... Где там? Когда сунет, а когда только посулит. Ходишь за ним и канючишь. Я на Полякова что угодно подпишу. Очень я на него злой.
«Поляков... Куда ни кинь — всюду он, — озабоченно думал Ремез. — И на самом деле первая скрипка. Играла, пока не доигралась. Но сколько же людей успел втянуть в преступную игру!»
Из документов, изъятых Котовым во время обыска, он знал, что в годы немецко-фашистской оккупации Поляков служил во вспомогательной полиции на Киевщине. Отбыв наказание, долгое время жил на Севере. Переехал сюда. Работал на мясокомбинате, уволился по собственному желанию и несколько месяцев был без работы. Потом устроился на трикотажную фабрику. Стоит заглянуть на мясокомбинат, решил Ремез, прощупать тамошние его связи...
В дверь постучали. Вошел Ярош. Заговорил, не здороваясь, с порога:
— Вам не кажется, Георгий Степанович, что наше знакомство слишком затянулось? Ваш милый кабинетик я изучил до последней щелки.
— Присаживайтесь, Ярослав, в ногах правды нет. Что Савчук? Не отпускает?
— То одна причина, то другая. Может, это вы... его руками?
— Мы и своими управимся. Была бы нужда.
— Наступит ли, Георгий Степанович, день, когда я не буду чувствовать вас у себя за спиной? Поймите наконец, я тоже живой человек, мне тоже больно!
Ярош отвернулся. Он сидел напротив Ремеза вполоборота. На руках, которыми впился в стул, вздулись жилы. Ремезу стало жаль его.
— Вы свободны, Ярослав, — сказал он. — Я вас не вызывал. И вот мой совет. Найдите способ уговорить Савчука. Поезжайте в Киев. Вам нужна новая обстановка, новые впечатления. Психологи называют это сменой стереотипа. Процесс разрушения болезненный, зато потом станет легче. За время нашего знакомства я не видел на вашем лице улыбки. Вы разучились смеяться, Ярослав!
Ярош обернулся. В глазах стояли слезы.
— Не сердитесь, Георгий Степанович, я наплел глупостей, но я... я ездил туда, к ней, и во мне что-то оборвалось, во второй раз... Там такая тишина, страшная тишина. Ее нельзя передать словами, ее нужно чувствовать... И спокойствие. Нет, не спокойствие, — равнодушие, именно так, холодное равнодушие. Глухая стена, которую ничем не разрушить. Ничем!
Он, сгорбившись, пошел к двери, вяло подергал ручку.
— От себя, — сказал Ремез.
Ярош остановился.
— Что-то я хотел еще сказать... Да, о радио. У вас есть приемник? Послушайте по республиканской программе звукофильм «Море». Я посвятил его Нине...
«Какая же трудная профессия следователя, — думал Ремез. — Копаться в нечистотах надоедает до отвращения. Но нам случается встречать и красивых людей. Вот хотя бы Ярош. Я рад, что защитил его, мы могли бы стать друзьями».
В кабинет ворвалась тетя Прися. Маленькая, подвижная.
— А ну, марш домой! — заворчала она, стреляя в Ремеза острыми глазками. — Не выгонишь, так и к стульям прирастете. Как вас жены из дома не выгонят? Сидят, сидят...
Тетя Прися всегда была в курсе всех событий, происходивших в райотделе, больших и малых, а откуда она добывала сведения, это было уже ее собственным секретом. Уборщицей тетя Прися работала так давно, что никто не мог вспомнить, когда она впервые появилась в райотделе с большой, не по росту, шваброй и в неизменном сером халатике, как не могли определить и ее возраст. К постоянному незлобивому ворчанию уборщицы давно привыкли, воспринимая его с надлежащим юмором, а полковник Журавко заявил, что, если бы ему пришлось составлять список на сокращение штатов, тетя Прися стояла бы в этом списке последней.
— Все, тетя Прися, — сказал Ремез. — Сдаю пост. А цветочки вы перестали мне ставить. С чего бы это?
Генерал Колодяжный решил лично ознакомиться с ходом следствия и по этому поводу созвал совещание. В просторном кабинете начальника областного управления внутренних дел собралось немало людей. Из Петровского райотдела были приглашены Журавко, Гафуров, Панин и Ремез. Из Самарска приехали следователь по особо важным делам Марков и начальник ОБХСС майор Максюта.
— С кого начнем? — спросил Колодяжный, обвел присутствующих взглядом серых, слегка припухших глаз и остановился на Журавко. — Кто у вас по поручению прокуратуры помогает вести дело Сосновской, полковник?
— Следователь Ремез, товарищ генерал! — поднялся Журавко.
— Сидите, Сергей Антонович. Послушаем товарища Ремеза.
Ремез поднялся. Перед ним лежали бумаги, просто так, для солидности. Все, что там было написано, он знал на память, до мелочей. А справиться с волнением не мог. Слишком много смотрело глаз. Коротко, подумал он. Попробуй тут коротко! И неожиданно для себя сказал, словно прыгнул в холодную воду:
— Прошу двадцать минут. Иначе не уложиться.
Среди присутствующих это вызвало оживление.
— Двадцать так двадцать, — миролюбиво сказал Колодяжчый, посмотрев на часы, которые выглядывали из-под манжеты на его ширококостной руке.
Ремез заговорил, чувствуя на себе вопрошающий взгляд генерала, остановился на предыстории дела, отметил четкую работу сотрудников ОБХСС, затем охарактеризовал каждого из подследственных и их показания.
— О так называемой фирме доложит товарищ Марков. Тогда будет нарисована более полная картина деятельности группы расхитителей социалистической собственности. Но уже сейчас могу сказать: государству нанесен ущерб на сумму свыше двухсот тридцати тысяч рублей. И это не окончательные данные. Здесь расследование приближается к концу. Но есть другое в этом достаточно запутанном деле: загадочная смерть кладовщицы Сосновской, недавнее убийство одного из вожаков преступной группы, Полякова, наконец, нападение на инспектора Ванжу.
Ремез пересказал показания участкового инспектора Худякина, результаты оперативной и следственной работы в доме Полякова, передохнул и продолжил:
— Нет сомнений, что оба убийства связаны с делом «Пряжа». К сожалению, тут мы пока топчемся на месте. Мы не знаем даже мотивов убийств. Преступник что-то искал в доме Полякова. Есть основания думать, что его поиски не увенчались успехом. Но и наши тоже. Тем временем эта находка могла бы многое, а может, и все прояснить. Ждать, пока лейтенант Ванжа придет в сознание, мы не имеем права. Я все сказал, товарищ генерал.
Колодяжный посмотрел на часы и качнул головой.
— Может, будут вопросы? — сказал он. — Впрочем, сначала послушаем Маркова. Прошу!
Сухощавый Марков, которому было не впервой докладывать в присутствии начальника областного управления и даже ему лично, говорил сжато:
— Восемь лет назад инженер по снабжению Городецкого строительно-монтажного управления Горлач был осужден за хищение государственного имущества. Жена оставила его. Отбыв наказание, Горлач переехал с сыном Олегом в Самарск. Устроился мастером в промкомбинате, позднее стал начальником трикотажного цеха. Наказание не пошло ему на пользу. Вместе с экспедитором Лойко, человеком, нечистым на руку, он надумал под прикрытием комбината создать собственную фирму. Незаконным способом, который сейчас выясняется, раздобыл две вязальные плоскофанговые машины. Организовал так называемую экспериментальную бригаду по освоению новой продукции. Пряжу поставляла группа Полякова с трикотажной фабрики. Изготовляли женские водолазки, которые как раз вошли в моду и пользовались большим спросом. Директор комбината Гаркавый оказался слишком доверчивым человеком. Время от времени он спрашивал Горлача, скоро ли будет освоена новая продукция. Директору очень хотелось «обскакать» солидные предприятия. Горлач ссылался на трудности, уверяя, что делает все возможное. Тем временем водолазки давно шли на продажу. Скрывать деятельность фирмы от главного инженера Шинкаренко и главбуха Горина оказалось труднее. За молчание начальник цеха давал им крупные взятки.
