Тюрьмой Варяга не сломить - Сухов Евгений Евгеньевич (список книг .txt) 📗
Беспалый раскрыл рот, желая что-то сказать, потом, видимо, передумал и злобно бросил:
— Лады. Тогда поступим так. Ты, сержант, останешься в бараке — с этого субчика глаз не спускай!
Он хотел еще что-то добавить, но осекся и, круто развернувшись на каблуках, быстрым шагом вышел из барака. К обеду по колонии пронесся слух, что подполковник Беспалый совсем слетел с катушек и настроился учинить на зоне большой шмон. Никто, впрочем, не мог понять, что именно он намеревается искать.
Глава 52 Большой шмон
Большой шмон начался сразу после вечерней поверки, когда заключенные, не пожалев о прошедших сутках, принялись готовиться к следующему дню: зэки, богатые на чай, — чифирили, любители кайфа — тайком глотали по углам «дурь», а прочие вели бесконечный душещипательный треп и в беседах торопили возможную амнистию.
Солдаты, грохоча сапогами, вошли в барак и решительно заслонили проход. У каждого имелся дополнительный подсумок. По их решительным лицам чувствовалось, что они готовы штурмовать хоть рейхстаг, однако охотно могут заняться и лагерным общежитием.
Молодой безусый лейтенант, едва выпорхнувший из стен училища, пронзительно прокричал:
— Всем лежать!
Преодолев брезгливость, зэки упали на пол — по личному опыту каждый из них знал, что такие дурни в погонах палят чаще всего не от служебного рвения, а из-за страха. Сейчас был именно тот случай.
— Начальник, в чем дело? — невозмутимо поинтересовался Святой.
Его опрокинуть на пол могла только плюха расплавленного свинца. Святой нагло торчал в центре барака, словно верстовой столб посреди заснеженного поля.
Лейтенант сделал несколько шагов вперед, а потом проорал Святому прямо в лицо:
— Кому сказано, сволочь, лежать!
— Глотку не надорви, — очень заботливо посоветовал Святой. — Она тебе пригодится, чтобы покрикивать на молодую жену.
— Да я тебе… — поперхнулся угрозой лейтенант.
— Попридержи язык, — грубо оборвал Святой, — если не желаешь совсем без него остаться.
— Ладно, поговорим еще. — И лейтенант, обернувшись к солдатам, которые с интересом ожидали развязки его разговора с паханом, грубо обронил: — Ломайте полы! Ищите тайники! Да шмонайте их всех как следует!
Двое солдат, вооруженные ломами, казалось, только и дожидались этой команды. Они с яростью расщепляли полы, будто рассчитывали обнаружить золотой клад. Доски жалобно трещали, с грохотом ломались — создавалось впечатление, будто огромный фрегат на полном ходу налетел на риф.
— Искать! Искать везде!
Краснопогонники и сами, похоже, не знали, что же они ищут, но с послушным усердием принялись рыхлить землю.
— Здесь нет ничего, товарищ лейтенант!
— Ищите по углам. Они любят там прятать свои тайнички.
— Начальник, а кто потом все это обратно будет делать? — приподнял голову зэк по кличке Маэстро.
— Лежать! — гневно прикрикнул лейтенант. Маэстро почувствовал, как тяжелый приклад уперся ему между лопатками. Вновь затрещали доски, и мальчишеский голос почти виновато сообщил:
— Ничего нет, товарищ лейтенант.
— Искать!
Развороченные половицы торчали из искореженной земли прогнившими зубами. Из распотрошенных матрасов, словно кишки из вспоротого брюха, выглядывала комковато-грязная вата. Потолок тоже был вскрыт, и ошметки серой штукатурки густо запорошили верхние ярусы шконок.
Смотрящий чувствовал, что на этот раз странные поиски имеют какой-то особый смысл. Впрочем, если бы Беспалый хотел подбросить ему наркоту, чтобы спровадить в другой лагерь, а то еще хуже — добавить срок, то уже давно бы сделал это. Оставалось набраться терпения и подождать развязки.
— Довольно! — распорядился лейтенант. Солдаты охотно отложили ломы в сторону и посмотрели ему в глаза с преданностью добросовестных ищеек.
— Всю эту кодлу отвести в промышленный барак, там у них будет время, чтобы порассуждать о правилах хорошего тона.
Некоторое время промышленный барак использовался под склад, где держали ветошь, потом в нем размещался цех для пошива телогреек. Но последний месяц он стоял совершенно пустым — в лагере поговаривали о том, что начальство хочет отвести его под «петушню», которая в остальных бараках занимала прихожую.
Слух не оправдался. Вот, значит, для чего сгодилось. Губы Варяга скривились — лицевой нерв отреагировал болезненно.
— Всех? — недоуменно переспросил сержант.
— Всех до одного! И не мешкать! — Лейтенант повернулся к сержанту и грозно произнес: — Да чтобы без глупостей. Не хочу, чтобы мои хлопцы грех на душу взяли.
Зэки вопросительно смотрели на Святого: ты тут пахан, мол, тебе и решать.
— Ладно, пойдем, братва. Пускай пока покуражатся, — сказал Святой и зашагал к двери.
Барак с арестованными был отделен от общей зоны высоким забором.
У входа в локалку дежурили два крепких бойца. Они лично были инструктированы Щеголем и с недоверием разглядывали каждого проходившего мимо зэка, готовые в любую минуту пустить в ход заточенный прут.
У порога барака опальных зэков караулили еще четверо «сук». И когда они приникали к огромным щелям, стремясь разобраться, что же все-таки творится в черном чреве барака, их глаза встречались лишь с вязкой темнотой. Тихо было в бараке, только под полом шуршали разленившиеся крысы. На колонию ложились сумерки. Варяг повернулся к Святому.
— Ты всем сказал?
— Да, Влад, можешь не переживать. Доска действительно оказалась проломленной. Мы вытащили еще одну, так что выскакивать из бараков можно будет сразу по двое.
— Отлично!
— Может, сейчас и начнем?
— Рано, — прошептал Варяг. — Пусть успокоятся.
Полчаса назад в дверь барака просунули маляву, и когда Варяг поднял записку, мгновенно узнал почерк Муллы: только он один мог писать так красиво, как будто выводил шамоилы. «Варяг, у задней стенки барака проломана доска. Это твой выход. Вор ты с головой, что дальше, придумаешь сам, а я сегодня организую то, о чем мы с тобой толковали накануне».
Малява была хорошим знаком, и Варяг теперь не беспокоился, что его побег отложится из-за длительного сидения в этом бараке — за дело взялся Мулла, а это значило многое.
— Повтори, что нужно делать, — тихо сказал Варяг, обращаясь к Святому.
Тот не обиделся, только посмотрел на него с долей укора.
— Выползаем из барака и сразу режем дежурных козлов. Потом вырываемся из локалки и будим всех блатных. А там власть наша.
— Верно, по-другому этих сучар не одолеть.
— Ты мне скажи, Влад, что делать со Щеголем?
— Эту суку нужно будет замочить. Пусть его труп послужит в назидание остальным.
— Понял, — охотно отозвался Святой, — так и сделаем.
— Предупреди своих, скажи, что через пять минут начнется, пусть не шумят.
— Хорошо, — качнул головой Святой и, сделав шаг, утонул во тьме.
Такая ночь в народе называется разбойной: на небе не выступило ни одной звезды, а тьма была настолько пугающей, что на расстоянии вытянутой руки человек терялся, будто исчезал в космической черной дыре. И если бы не вспышки прожекторов, которые почти через равные промежутки времени вырывали из объятий ночи деревянные постройки, то можно было бы легко предположить, что именно отсюда начинается дорога в преисподнюю.
— Ты слышал, кажется, доски скрипнули? — повернулся дежурный «боец» к напарнику.
— Показалось тебе, — равнодушно отмахнулся тот. — Крыса это! Здесь их навалом. Вот такие, с кошку. Шастают по зоне чертями и, главное, подлюки, ничего не боятся! А потом, как им выйти-то? Барак в три слоя досками обшит. Ты на ограждение посматривай, если и ждать чумы, так только оттуда.
— Мое дело предупредить…
— Ты меньше базарь! — сурово бросил второй. — Таких рассуждений Щеголь не одобряет. Сейчас он поавторитетнее Муллы будет. И потом, тебе не стоит особенно переживать: Щеголь просто хочет со всей зоны собрать «петушню» и поселить их в этом бараке.
