Лунный свет тебе к лицу (Ты обратилась в лунный свет) - Кларк Мэри Хиггинс (прочитать книгу .txt) 📗
— Шеф.
Брауэр поднял голову. Рядом стоял Эдди Суза, новобранец.
— Там некоторые, с кем вы хотели поговорить, начинают нервничать.
По привычке Брауэр наморщил лоб. Он делал это обыкновенно, когда раздражался или задумывался. На этот раз он раздраженно ответил:
— Скажи им, я буду через десять минут.
Перед уходом он еще раз прошелся по дому. Кругом ужасный беспорядок. Даже в студии на третьем этаже все было перевернуто, краски разбросаны по полу, словно наспех просмотрены и забракованы; шкафы и полки опустошены. «Не каждый преступник, только что совершивший убийство, стал бы тратить время на такой основательный обыск, — подумал он. — Что ж он искал?»
В двух спальнях на втором этаже тоже что-то искали. В одной из них был открыт шкаф и выброшено содержимое всех ящиков. Матрас на кровати перевернут, было видно, что белье совсем свежее. Брауэр догадался, что эта комната была приготовлена для падчерицы.
Содержимое большой спальни было разбросано. Шкатулка для драгоценностей из розовой кожи, точно такая же, как он подарил своей жене на Рождество, была открыта, а бижутерия рассыпана по поверхности кленового комода.
Брауэр решил расспросить друзей Нуалы о ценностях, которые могли у нее быть.
В разоренной спальне убитой он пробыл подольше. Тот, кто это сделал, не был просто вором или наркоманом-грабителем, решил он. Преступник что-то искал. «Или преступница», — подумал он. Очевидно, что Нуала Моор почувствовала опасность. По всему было видно, что она спасалась бегством, когда ее ударили сзади. Это могли сделать и мужчина, и женщина. Тут не требовалось большой силы.
Брауэр заметил кое-что еще. Моор вероятно готовилась к обеду, а это означало, что она стояла на кухне, когда появился преступник. Она побежала от него в столовую, поскольку путь к кухонной двери был перекрыт. Преступник, вероятно, пришел этим путем, а поскольку признаков взлома не было, значит, дверь была не заперта. Если, конечно, миссис Моор сама не впустила злодея. Брауэр отметил, что надо проверить надежность замка.
Но ему все же пора поговорить с гостями. Он оставил сыщика Хаггерти дожидаться следователя.
11
— Нет, благодарю вас, — сказала Мэги, указательными пальцами сжимая виски. Она слабо сознавала, что с утра ничего не ела, почти десять часов, но от мысли о еде у нее перехватило горло.
— Может, чашечку чая, Мэги?
Она подняла глаза и увидела доброе участливое лицо Ирмы Вудз, соседки Нуалы. Легче было кивнуть в знак согласия, чем продолжать сопротивляться. И, к ее удивлению, чашка согрела ей пальцы, а горьковатый чай приятно разлился в груди.
Они находились в гостиной большого дома Вудзов. Семейные фотографии были расставлены повсюду — на столах, тумбочках н на камине. «Наверное, дети, внуки», — подумала она. Хозяева были ровесниками Нуалы.
Несмотря на потрясение, Мэги подумала, что ей надо обратить внимание на гостей. Среди них был доктор Вильям Лейн, директор «Латам Мейнор», где располагался местный дом престарелых. Крупный, лысеющий мужчина лет пятидесяти, доктор Лейн был приятно обходителен в выражении соболезнования. Он пытался предложить ей легкое успокоительное, но Мэги отказалась. Даже самое слабое успокоительное действовало на нее одуряюще в течение нескольких дней.
Мэги заметила, что как только хорошенькая жена доктора Лейна Одиль что-нибудь произносила, ее руки начинали двигаться.
— Нуала приходила навестить свою подругу Грету Шипли почти каждый день, — объясняла она, делая пальцами манящее движение, потом покачала головой и сложила пальцы, словно в молитве. — Грета не вынесет этого, не вынесет, — не переставала повторять она.
Она произнесла это несколько раз, и Мэги взмолилась, чтобы она не повторила снова. Но Одиль закончила новой фразой:
— Все в ее художественном кружке будут очень расстроены. Все, кто его посещал, прекрасно проводили время. О Боже, мне это только что пришло в голову.
«Это так похоже на Нуалу, — подумала Мэги, — делиться своим талантом с другими». Она вспомнила, как Нуала подарила ей первые краски, когда ей исполнилось шесть лет. «Я собираюсь научить тебя, как писать прекрасные картины», — сказала Нуала. «Но ничего не вышло, потому что я была недостаточно способной. — думала Мэги. — Но когда Нуала дала мне в руки глину, искусство стало для меня реальностью».
У камина стоял Малком Нортон, представившийся ей как адвокат Нуалы. Это был интересный мужчина, но ей показалось, что он позировал. Было в нем что-то напускное, почти фальшивое. Однако его печаль и заявление: «Я был ее другом, поверенным и адвокатом», — говорили о том, что он считал себя тем, кому нужно было соболезновать.
«Но почему все решили, что именно мне надо соболезновать, — спросила она себя. — Им всем известно, что я повстречала Нуалу совсем недавно, более чем через двадцать лет разлуки».
Жена Нортона Дженис все время тихо разговаривала с доктором. Спортивного вида женщина, она могла быть красивой, если бы не резко опущенные уголки губ, придававшие ей грубое и даже злое выражение.
Раздумывая над этим, Мэги удивилась, как ее мозг справлялся с потрясением от смерти Нуалы. С одной стороны, было очень больно, с другой — она наблюдала за этими людьми как бы через объектив фотокамеры.
Лайам и его брат Эрл сидели рядышком в креслах у камина. Когда Лайам вошел, он обнял ее и сказал:
— Мэги, как это ужасно, — но потом понял, что ей нужен покой, чтобы справиться со своими чувствами, и не сел рядом с ней в двойное кресло.
«Двойное кресло, — подумала Мэги. — Именно возле двойного кресла нашли тело Нуалы».
Эрл Бейтман наклонился вперед со скрещенными на груди руками, точно задумался. Мэги видела его только на собрании Мооров, но помнила, что он был антропологом и читал лекции о погребальных обрядах.
Сообщила ли Нуала, какие похороны она бы хотела? Может, адвокат Малком Нортон знает.
Звонок в дверь заставил всех замереть. В комнату вошел начальник полиции, вслед за которым Мэги попала в дом Нуалы.
— Мои люди возьмут у вас показания, так что мы отпустим вас очень скоро. Но прежде всего у меня есть несколько вопросов к вам всем. Мистер и миссис Вудз, попрошу вас остаться.
Его вопросы были обычными, например, была ли у Миссис Моор привычка не запирать двери.
Вудзы сказали ему, что она вообще никогда их не запирала и даже шутила, что была бы рада потерять ключи от парадной двери, потому что всегда могла попасть в дом с черного хода.
Он спрашивал, не беспокоило ли ее что-нибудь в последнее время. Все в один голос сказали, что Нуала была счастливым человеком и с радостью ждала приезда Мэги.
У Мэги на глаза навернулись слезы. И вдруг она вспомнила: Нуала действительно была обеспокоена.
Брауэр сказал, что если они потерпят еще какое-то время, пока его люди зададут каждому по несколько вопросов, он обещает, что их скоро отпустят по домам. Вдруг Ирма Вудз прервала его:
— Есть одно дело, которое, наверное, следует объяснить. Вчера приходила Нуала. Она написала новое завещание и хотела, чтобы засвидетельствовали ее подпись. Она также попросила нас вызвать мистера Мартина, нотариуса, чтобы он оформил все официально. Она немного волновалась, говорила, что мистер Нортон может расстроиться из-за того, что она отказывается продавать ему свой дом.
Ирма Вудз посмотрела на Мэги.
— В завещании Нуала просит вас навещать ее подругу Грету Шипли в «Латам Мейнор» или звонить ей как можно чаще. За исключением нескольких благотворительных пожеланий, она завещала вам дом и все свое имущество.
12
(30 сентября, понедельник)
Очевидно, Мэги Холлоувей не согласилась с версией убийства Нуалы. Он заметил это еще в похоронном бюро. Теперь, во время погребальной мессы, он видел, как она недоверчиво покачала головой, когда священник заговорил о бездумной жестокости, уносящей так много невинных жизней.
