Аста ла виста, беби! - Полякова Татьяна Викторовна (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
– Вот-вот, – тут же влез Артем. – Я ни в чем разбираться не буду. Это дело не мое, у меня своих дел выше крыши. Ну надо же так настроение испортить. Лучше б я поехал грядки копать.
– А тебя никто ни о чем не просит, – съязвила я. Артем презрительно скривился.
– Ой, ой, ой, не просит. Сергеев что-нибудь накопал? – без перехода спросил он.
– Пока нет. Надеюсь, если будет что интересное, сообщит.
– Сергеев мент толковый, и положиться на него можно. С Дедом ты говорила?
– А надо? – вопросом на вопрос ответила я.
– И как ты тогда собираешься искать киллера? На общественных началах? Может, все-таки оставишь это дело тем, кому такими вещами и положено заниматься? Нет? Впрочем, кто бы сомневался. Сама полезешь и нас втравишь. У меня заранее геморрой обостряется.
– Геморрой от сидячей работы, – усмехнулась я. – Вот и побегаешь, для здоровья полезно.
– Ничего про здоровье мне не говори.
Тут мы вновь посмотрели на Лялина, потому что он продолжал молчать, сдвинув брови к переносице и уставившись в одну точку. Вешняков притих и стал терпеливо ждать, что скажет старший товарищ.
– И все-таки у меня большие сомнения, – наконец изрек он. – Попробуем кое-что выяснить. – Тут он со значением взглянул на Вешнякова, и тот нахмурился, косясь в мою сторону.
– Если имеете что сказать, то говорите, – вздохнула я, потому что их переглядывание вконец достало меня.
– Нет, ничего, – поспешно ответил Артем, в очередной раз взглянув на Лялина.
– Как знаете, – буркнула я.
– Ну а теперь, может, выпьем спокойно? – предложил Вешняков.
Засиделись мы много дольше, чем предполагали вначале. О делах больше не говорили, точнее, об одном конкретном деле, которое меня в настоящее время так волновало. Мужчины предпочли футбольную тему, и я ее поддержала, хотя ничегошеньки в футболе не соображала. Мысленно я несколько раз возвращалась к нашему разговору, пытаясь отгадать, что от меня скрыли мои друзья? Наверняка цели их благородны, но от этого становится даже беспокойнее.
Домой я не спешила, и мои друзья, судя по всему, тоже. Наконец Вешняков взглянул на часы и принялся ныть:
– Черт, время-то как бежит. Моя пришибет меня, и так уже еле терпит. Пора разбегаться, а то и вправду из дома выгонят.
Лялин расплатился, мы вышли на улицу и стали прощаться. Лялин сел в свой джип, Вешнякова, который прибыл на своих двоих, решила отвезти я. Уже в машине, после паузы, в продолжение которой он собирался с силами, Артем спросил:
– Как твои дела?
– Ты же слышал. И уже успел выразить возмущение и недовольство.
– Я не об этом.
– А о чем? – усмехнулась я.
– Как ты вообще, а?
Нет бы прямо спросил: как вы уживаетесь с Тагаевым под одной крышей? Однако стыдился и мялся в нерешительности, справедливо полагая, что я пошлю его к черту.
– Вообще нормально, – кивнула я.
– Да? – не поверил он.
– Да. А ты как думал?
– До чего ж ты тяжелый человек, – покачал Вешняков головой. – Спросишь по-дружески, так ты норовишь… Я ведь не из пустого любопытства спрашиваю. Ты мне человек не чужой, и я… – Договорить он не успел, я как раз притормозила возле его подъезда.
– Тагаев шлет тебе привет, – улыбнулась я, но ответной улыбки не дождалась.
– Спасибо, – буркнул Артем, вышел из машины, хотел хлопнуть дверью, но душевная доброта пересилила, он вздохнул и сказал: – Ладно, спокойной ночи. Пошел я. – Махнул рукой и удалился.
Теперь уже ничто не мешало мне вернуться домой, но я не торопилась. Прокатилась по городу, наблюдая мелькание огней за окном, и наконец свернула на свою улицу.
В гостиной горел свет. Я взглянула на часы и попробовала стать оживленной. Даже подготовила фразу, с которой войду в гостиную, чтобы наша встреча с Тагаевым была похожа на встречу любящих людей, каковыми мы должны являться, если уж живем в одной квартире. Впрочем, я была уверена, что заготовленная фраза не поможет.
Я загнала машину в гараж и поднялась в холл, здесь тоже горел свет, но, к некоторому моему удивлению, гостиная была пуста. Сашка не выскочил мне навстречу, виляя хвостом, а тишина в квартире намекала на отсутствие в ней обитателей. Я заглянула в кухню, ужин на плите, везде образцовая чистота.
Я плюхнулась в кресло, тупо рассматривала плитку под ногами, потом побрела к двери. Если Тагаева и Сашки нет дома, их, скорее всего, можно обнаружить в парке напротив. Туда я и направилась, хотя ничто не мешало мне дождаться их здесь. Но звенящая тишина тяготила меня, а еще больше тяготило чувство вины, которое, должно быть, навеки свило гнездо в моей душе и никак не желало испариться, хотя я и предпринимала шаги к его выселению.
Захлопнув дверь, я перешла дорогу и оказалась в парке. Он был небольшим, но очень уютным, три аллеи расходились лучами от центра, был фонтан. Сейчас из-за позднего времени он был отключен. Я шла по аллее оглядываясь и вскоре увидела Тагаева. Тимур сидел на скамейке в дальнем конце парка, плечи опущены, руки сцеплены замком, взгляд неподвижен. Возле ног лежал Сашка и жалобно на него поглядывал. Тагаев опустил руку и погладил пса, Сашка повесил нос и загрустил еще больше.
Подобная картина способна довести до слез даже менее чувствительного человека. Я не зарыдала, но вздохнула и закусила нижнюю губу. И Тагаев, и Сашка были со мной несчастны. Сашка был несчастен потому, что очень привязался к Тимуру и, будучи существом понятливым, чувствовал, что тому живется несладко, оттого и страдал. Мой пес здорово на меня сердился последнее время, потому что, с его точки зрения, ничто не мешало нам жить счастливо, а уж если счастья не наблюдалось, то виновата в этом, конечно, я.
У Тагаева причины были посерьезнее. Несколько месяцев назад он решил, что сможет игнорировать тот факт, что я любила другого человека. Тем более он был уверен: я считаю, что человек этот погиб. Хотя у меня на этот счет имелись сомнения. Сомнения не в том, что Лукьянов жив-здоров, это сомнений как раз не вызывало, а в том, что Тимур убежден, будто я считаю его покойником. Призрак Лукьянова неотступно стоял за спиной и портил наши отношения успешнее, чем живой человек из плоти и крови. Было похоже, что избавиться от него нам не удастся. По крайней мере, Тагаев свои силы явно переоценил.
Лукьянова я давно считала сволочью, и хотя по непонятной причине некогда готова была за ним хоть на край света, но теперь по здравом размышлении поняла, что ничего хорошего из этой затеи не получилось бы. И остается лишь благодарить судьбу, а точнее самого Лукьянова, который на край света меня не позвал. Более того, обтяпал свое исчезновение из моей жизни так, что, будь я поглупее, точнее, знай я его не так хорошо, решила бы, как и многие другие, что он сложил буйную головушку в неравной битве с врагами. Лукьянов выбрал себе профессию доходную, но чрезвычайно нервную и опасную. Представители киллерского сословия легко отправлялись на кладбище, так и не успев выйти на пенсию. Но Лукьянов решил стать исключением и на пенсию вышел, устроив дело таким образом, что его записали в покойники.
Однако Тагаев, как и я, к доверчивым гражданам не относился. Он провел кое-какое расследование и пришел к тому же выводу, что и я, только гораздо раньше: Лукьянов исчез, но все еще пребывает в нашем мире. О том, что та же мысль посетила меня, Тимур не знал, но, скорее всего, догадывался. А так как формально соперник приказал долго жить, он появился у меня с признаниями в любви, в которой я, кстати, не сомневалась. Беда только в том, что любить его так, как он себе это представлял, я попросту не умела, оттого в настоящий момент мы и мучились все трое. Тимур считал, что я его не люблю, искал причину этому и быстро ее нашел: Лукьянов. Неважно, он сам или воспоминание о нем.
Тагаев был не таким человеком, чтобы устраивать допросы или закатывать сцены. Он вообще предпочитал помалкивать, и это явилось самой большой проблемой. Он молчал, улыбался, при этом наблюдая за мной, взвешивая каждое произнесенное мною слово, каждый жест и взгляд, увлекаясь все больше и больше, пока это не стало для меня совершенно невыносимо.
