Фраер вору не товарищ! - Рыжков Владимир Васильевич (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— Привет, Верок! Куда это Владик намылился? — поинтересовалась Татьяна.
— Сказал, что поехал к себе домой.
— А зачем, не знаешь?
— Понятия не имею. — Верочка насыпала в чашку две ложки растворимого кофе и залила кипятком. — Ты лучше скажи, Тань, куда Люська пропала. Все её ищут, никак не найдут.
Все происходящее казалось странным. С чего это Махров бегает с озверевшим видом по салону и разыскивает Люську? Что-то произошло помимо кражи, совершенной в квартире её любовника? Но как во всю эту заваруху попала подруга? И где она может быть? Дома её нет, здесь тоже. У Владика дома и может быть. Вот они туда и помчались, чтобы устроить Люське взбучку. Но чем же она им насолила? Надо все узнать у неё самой.
— Я позвоню из кабинета? — спросила Танька и, получив разрешение, уединилась в кабинете Владика. Схватила телефонную трубку, набрала номер квартиры Черновца и услышала голос подруги.
— Люся, это я, — нервно сказала Танька. — Что у тебя случилось?
— Небольшая неприятность, — уклончиво ответила Люська. — Потом как-нибудь расскажу. Ты сама-то где?
— В салоне. Тут тебя Махров разыскивает. Он забрал Владика с собой и отправился к вам на квартиру. Так что жди гостей.
— Вот такие гости нам совсем ни к чему. — Голос Люськи дрогнул. — Мы как раз от них и скрываемся.
— Скрываетесь? А ты там с кем?
— С одним человеком. Мы с ним на пару влезли в одно дело и слегка подпортили Махрову всю карьеру. Он теперь нас ищет, чтобы отблагодарить.
— Так они за вами, значит, и поехали. Вам надо уносить ноги, Люся.
— Куда? Нас загнали в угол.
Танька не думала ни секунды. Все-таки у Люськи подруга только она одна.
— Давайте ко мне. Я сейчас подъеду домой и вас впущу.
Люська помолчала немного, подумала.
— Не пойдет. Махров знает, где ты живешь. Так что это слабоватое убежище. Но другого все равно нет. Едем.
Она положила трубку и обернулась к Андрею. Он слышал её разговор и теперь ждал неприятного известия. И оно незамедлительно последовало.
— Одеваемся и уходим, — сказала Люська. — Через пятнадцать минут здесь будет Махров.
Они торопливо оделись и выскочили из квартиры, даже не заперев её на ключ, чтобы не тратить время. Быстро спустились во двор. «Шкода» стояла недалеко от подъезда. Люська запустила движок, соединив концы торчащих проводов, озабоченно посмотрела на Андрея.
— Похоже, сегодня мы будем ночевать на колесах.
— Вообще-то, это безопасней, чем в квартире, — согласился Андрей. — Всегда можно в любой момент сняться и исчезнуть.
Люська тронула машину, выехала со двора и вклинилась в поток машин. Сейчас, в шесть часов вечера, когда наступил час-пик, автомобильный поток вырос до предела. Может, именно это и сыграло свою роль в том, что им удалось счастливо разминуться с целой бандой головорезов, отправившихся на квартиру Черновца.
— А Владик оказался сволочью! — со злостью сказала Люська. — Хотя я в этом и не сомневалась. Сразу сдал нас, как только заявился Махров. Ведь ни одна собака не знала, что мы у него. Только он. И даже не отказался поехать с ним. Вот гад! Хотел посмотреть, как мы будем подыхать.
Она перестроилась в левый ряд, пошла на полной скорости, насколько позволял поток машин.
— Не злись, — сказал Андрей. — Ты становишься похожей на ворчливую тещу. И не наговаривай зря. Махров может вынуть душу из кого угодно. Трудно устоять перед его натиском.
— Но ведь ты устоял. Ты не сдался, не стал лебезить и ползать у него в ногах, вымаливая прощение. Хотя, по правде говоря, Махров должен был сразу размазать тебя по стенке, как только ты пришел ко мне. Ничего, Владик поплатиться за свой страх.
Андрей отвернулся и стал смотреть на мелькающие за окном машины, которые оставались далеко позади. Люська гнала машину, обходя другие по встречной полосе.
— Я устоял, потому что я человек, покалеченный тюрьмой. У меня напрочь отбили такое нормальное человеческое чувство, как страх. А Владик там не был. И он боится всего. Он просто не знает, что здесь, на воле, нет ничего, чего можно бояться.
— Неужели, совсем ничего? Даже смерти?
— Даже её. Смерть — это просто избавление от мучений жизни. Единственное, что по-настоящему страшно, — когда остаешься совсем один. Совершенно. Никому не нужный и ни для кого не интересный. Когда тебя гонят отовсюду, и не пускают даже на порог. Вот тогда ты понимаешь, что такое страх одиночества.
Люська тормознула на красный свет и бросила на него ироничный взгляд.
— Знаешь, мне что-то последнее время все никак не удается испытать этот страх. Всё как-то в людской гуще, всем от меня что-то надо, всех я интересую. Просто разрывают на части. Иной раз хочется послать всех подальше и сказать себе: когда же, наконец, меня оставят в покое и дадут насладиться вволю страхом одиночества?
Мигнул желтый. Не дожидаясь зеленого, Люська надавила на газ, обошла по встречной полосе все ещё стоявшую на светофоре «восьмерку» и полетела вперед.
— Не гони, — заметил Андрей. — А то не приедем никуда.
— Не говори под руку, — огрызнулась она.
Он посмотрел на неё внимательно.
— Ты просто устала, Люся. Твои нервы на пределе. Тебе надо отдохнуть вдали от мирской суеты. Лучше всего в какой-нибудь деревеньке в средней полосе. Нет у тебя ничего на примете?
— Нет! — огрызнулась она. — Не хочу жить в деревеньке. Хочу жить среди толпы людей, среди шума и суеты, но так, чтобы никто меня не трогал. Смотрели, восхищались, но не подходили и не навязывались.
— Так не бывает, — вздохнул он. — Когда живешь среди людей, приходится чем-то жертвовать. Свободой, любовью, жизнью. Хорошо бывает только вдвоем. Двое — это идеальное сообщество. Третий — всегда лишний.
— Где ты всего этого нахватался? — усмехнулась Люська. — Там. Ну да, понятно, тюремные университеты. Да, научили тебя жизни. Наверное, всем, кто не умеет жить, надо там побывать.
Он отвернулся, пробубнил себе под нос:
— Просто, попав на дно, по-другому смотришь на тех, кто барахтается наверху.
Глава 25
Секретарша Верочка сидела в углу у окна, хлюпала носом, промокала его большим цветастым платком и нервно курила. Убийство Черновца произвело на неё такое тяжелое впечатление, словно он был родным, и она все никак не могла прийти в себя от потрясения. Особенно угнетало её то, что она видела его буквально за десять минут до смерти. Вот только сейчас человек ходил, говорил, смотрел в твои глаза, и его уже нет — осознавать это для неё было невыносимо.
Костя вышел из кабинета модельера, оглядел пустую приемную, и только услышав хлюпанье, обнаружил за портьерой плачущую секретаршу. Подошел, приподнял за локотки.
— Пойдем, дорогуша. Тебя хочет видеть один полковник. Он мужик хороший, так что не бойся. Если расскажешь все, как было, сразу отпустит. И пойдешь себе цветочки поливать.
— А я ничего не видела. — Она пожала худыми плечиками и попробовала отстраниться. — Я даже не ходила смотреть на него. Это так страшно…
Костя сочувственно вздохнул и игриво ухватил её за талию. Верочка поднялась с подоконника и, понуро опустив плечи, поплелась следом за ним в кабинет.
Самохин показал на кресло перед столом. Верочка опустилась в него, скромно заложив ладони между коленок и опустив взор долу. Полковнику захотелось погладить её по головке и отпустить восвояси, но он только кашлянул в кулак и спросил:
— Скажите-ка нам, милая, а куда ваш шеф-то поехал? Но так и не доехал.
Верочка подняла на него заплаканные глаза.
— К себе на квартиру поехал. Что-то ему там понадобилось. Сказал, скоро вернется. И вот, пожалуйста, теперь никогда не вернется. — Она хлюпнула носом и смахнула слезу.
— Он что же, хотел там что-то Махрову показать?
— Почему показать?
— Ну раз потащил его с собой на квартиру.
— Не знаю, — Верочка пожала плечами и уткнулась в платок. — Он мне на этот счет ничего не сказал. Правда, был очень недоволен, что его оторвали от дел.
