Свои продают дороже - Некрасова Ольга (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
И последнее, непонятное, свежее. Бланк РГТРК. «Васильева Марина Николаевна 1955 года рождения работает зав редакцией РГТРК… Капилевич Леонид Ефимович, 1970 года рождения, ассистент режиссера… Нач. отдела кадров…» Трахается Маринка с этим Капилевичем, что ли?
Папка «Вика» была пухлая, с вложенными папочками «Отец» и «Левашов». Ну, бугай, и до тебя Змей добрался.
А ты-то ершился: «Какой, к хренам, жизни он меня научит!»… Ох, научил бы он тебя, Сереженька. Только тебе самому вряд ли захотелось бы.
Татьяна отложила «Вику» и ее мужа на потом и начала с «Отца». Так, листок номер один — на официальном бланке Академии наук: "На ваш запрос сообщаем, что Вознесенский Борис Владимирович действительно состоит членом-корреспондентом АН СССР по секции «Ядерная физика». Список открытых научных трудов и монографий… — "
Значит, проверил Змей, а то, может, девочка ему насвистела. Абы на ком не женится!
Отпечатанный на пишущей машинке лист номер два оказался бальзамом на разъедаемую ревностью душу:
"Гражданин Кадышев! Возвращаю ваше бессовестное. послание. Не желаю ц думать, что вы способны толкнуть мою дочь к неравному браку. Предлагаю в трехдневный срок вернуть мою дочь по месту жительства. В противном случае буду вынужден известить ГлавПУР и парторганизацию Союза писателей.
Профессор, член-корреспондент АН СССР Вознесенский Б. В.".
Лист номер три. «Дорогой Владимир Иванович! Поздравляю с юбилеем. Надеюсь, что мой подарок цвета твоего парадного мундира будет залогом нашей бесперебойной связи…» Ну вот, уже не партком, а «дорогой» и на «ты».
И гарантийный чек приложен — телефонный аппарат.
Надо полагать, тот, черный, который Змей не давал выбросить, хотя корпус разбит и склеен по кусочкам. Не иначе Вика и швырнула под горячую руку подарок отца!
Фото во дворе змеедома: Змей и очкастый толстяк в обнимку. Конечно, профессор: Вика — вылитый отец.
Некролог: "Комитет по атомной энергетике и Академия наук сообщают о смерти известного ученого… — " Февраль 92-го. Вырезка из Сергеевой газеты — значит, уже тогда они были связаны. А Татьяна со Змеем познакомилась в 95-м, после развода и Змеева инфаркта!
Она заглянула в папку «С. М. Левашов». Первым было письмо, отпечатанное на пишущей машинке, без подписи:
«Господин Кадышев! Как вам не совестно, вы же русский офицер! Я столько лет ждал, боялся к ней подойти, надеясь, что она с вами счастлива. Вы ее совсем не понимали, она была для вас игрушкой, домашним зверьком… Развод 24 марта в 10 часов. Настоятельно рекомендую вам явиться в загс и не доводить дело до суда».
Ксерокс: «Из личного дела лейтенанта Левашова».
Фото Сергея с высокой костистой брюнеткой и маленькой девочкой, еще одно — Вика с Сергеем в церкви под венцом.
Пачка разных фирменных бланков — редакции газет:
С. М. Левашов — обозреватель, зав рекламным отделом, зам главного редактора — и везде оклад и алименты дочке.
Змей ревниво следил, как новый муж обеспечивает Вику.
Из конверта «Вика» посыпались фотографии. Вика в розовом платье и диадеме под руку с Сергеем Михалковым. На прошлом юбилее, наверное. Вика с папой. Вика с Наташкой, Вика со Змеем летом и Вика со Змеем зимой. Некоторые снимки были разорваны на кусочки, а потом склеены. А вот Вика с животом! Ну да, Сергей говорил: выкидыш, бесплодие. Но Татьяна и подумать не могла, что Вика была так сильно беременна!
Из содержимого следующего конверта ей стало ясно, что случилось с Викиным ребенком: «Глубокоуважаемый Владимир Иванович! Убедительно прошу Вас прекратить расследование по поводу полученных в дорожном происшествии травм Вашей жены. Готов всячески компенсировать Ваши расходы». Прикреплена визитка «Внешнеторговое объединение „Винэкспорт“. Куров В. В., эксперт».
«Я, Кадышев В. И., получил от Курова В. В. в чеках Внешторга: в оплату страховки автомобиля 700 (семьсот) чеков, на лечение моей жены 200 (двести) чеков». Вот это по-кадышевски: на машину семьсот, а на жену двести.
Это тебе не «твой Вовчик», а настоящий Змей. Можно обидеться.
Так, еще один почтовый конвертик, заклеенный. Татьяна разорвала его, тряхнула, выпали обручальное колечко и записка. Торопливым женским почерком: «Мне не жаль того, что было, но ты меня только используешь в своих целях. Я так больше не могу. Я встретила друга детства. Прощай».
Вот и вся лав стори — довольно банально, с облегчением вздохнула Татьяна. Нет, не все, еще открытка: «Володя, привет из Парижа! Стажируюсь в IFG — Французском институте управления. Плевала, как ты велел, на весь мир с Эйфелевой башни. Ты мной гордишься? Верная змееученица Вика Левашова». Верная, черт ее возьми, с другим-то мужем! Татьяна глянула на дату: три года назад, уже при мне!
Дрожащими руками она открыла «Татьяну».
Фотографий у нее тоже хватало. Со Змеем в санатории в Трускавце, куда он в первое их лето примчался за ней на машине, и это было счастье. В Варшаве, в Кракове, в Вавеле.
Само собой, копия листка по учету кадров.
Справка из исполкома: «Усольцевы Александра Ивановна и Петр Иванович проживают в собственном доме площадью 82 кв. м., участок…» Тоже родителями интересовался.
Брачный контракт во всех вариантах: что он ей в случае смерти, а Татьяна ему в случае ее смерти: все имущество и даже свою часть родительской усадьбы.
Письма о переводе Сашки в Софрино. График ее дежурств в госпитале. Товарные чеки на сапоги, на пальто.
Счета междугородных переговоров с родителями. Ксерокопии рецептов, которые она ему выписывала, и этикетки с лекарственных пузырьков. Собирал. Может, думал, что она его травит?
Следующая бумажка подтвердила: Змей подозревал ее черт-те в чем! Это был список его тайн и прегрешений, разделенный на две колонки: «Им известно» и «От кого могли узнать». «Им» было известно многое. Скажем, неучтенные гонорары, о которых они могли узнать от Сохадзе, Таньки. Растаможка «Мерседеса» — от Сашки, Таньки.
Лес на дачу — от Барсука, Таньки… Везде «Танька», «Танька» — конечно, она была в курсе мужниных дел или, во всяком случае, имела возможность что-то подсмотреть и подслушать. Если живешь с человеком под одной крышей, ничего особенного в этом нет. Но сейчас, когда дела были выписаны в колонку под многозначительным «Им известно» (кому «им»?), Татьяна готова была подозревать саму себя. Что это за «они», а вдруг рэкетиры? Та парочка, Мелкий и Громила, которого подстрелил Змей? Допустим. В таком случае кто мог им все рассказать? Кто знал о Змее не меньше, чем она? Вика могла знать, ожгло Татьяну. Она оборвала себя: погоди, а ты сама не могла никому проболтаться? Сашке, брату, выкладывала все, а он после Чечни свихнулся, сколько раз грозился разобраться со Змеем… Но эти Сашкины намерения увядали, как только Татьяна ему напоминала, что Змею она формально никто, не наследница, и, начав «разбираться», можно потерять все.
