Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

— Простите, Илларион Илларионович… Вы занимаетесь огранкой? — неожиданно спросила я. И снова волосики Шамне встали дыбом.

— В каком смысле — огранкой?

— Ну, если бы вам принесли камень и попросили распилить его на несколько камней…

— Что вы! Для подобной работы с камнями нужна лицензия, нужно специальное производство… Огранка — это математическая формула, это искусство, в конце концов. Я могу оценить камень, могу…

«Могу купить и продать краденую драгоценность», — прочитала я в глазах Монтесумы.

— …могу порекомендовать, что с ним сделать… Но, как вы сами понимаете, я имею дело с ювелирными укращениями. Кольца, броши, браслеты, серьги… Камни в их чистом виде — не более чем хобби. Вот, например, ваш александрит, Каринэ, больше годится для броши, чем для кольца.

Я представила неистовую Монтесуму с брошкой на груди и улыбнулась. Так, улыбаясь и получив приглашение заходить еще, мы расстались с Шамне и вышли на улицу.

— Что скажешь? — осторожно спросила я у Монтесумы.

— Тухлятина, — Монти была недовольна мной, недовольна Шамне, недовольна александритом. — Две девятьсот за карат! Смешно слушать! Как минимум три пятьсот, я ведь его уже оценивала. Опустил меня на шестьсот долларов, гад!..

— Ты же не собираешься его продавать!

— Не в этом дело. Этот горе-ювелир — лишняя фигура во всей истории. Ты понимаешь?

— Нет.

— Тупица! Что говорила нам Кайе? Что у виолончелиста — крупная коллекция драгоценностей. Известная в Европе. Наверняка этот Киви отоваривался где-нибудь у Буччелатти [27] в Нью-Йорке на Пятой авеню… Или у «Блэка, Старра и Фроста» [28] . Ну зачем ему, скажи на милость, этот салун? Кататься в Питер, чтобы оценивать камни у какого-то козла, который тут же тебя и опустит? У скупщика краденого?

— А может, господин Шамне сбывал ему это самое краденое, а? Краденое всегда стоит дешевле…

— А за границу как переправлять? Заносить сомнительные безделушки в таможенную декларацию? А вдруг они в розыске? Вдруг, перед тем как попасть к Шамне, они были вырваны из чьего-то уха? Или сняты с чьего-то пальца?

Я задумалась.

— Но ведь ты тоже собираешься переправить меня в Швецию. Нелегально. Вот и он — нелегально… Используя свои каналы…

— Он же не дипломат. С дипломатической почтой это не уйдет.

— А если у него концы в каком-нибудь консульстве? — убитым голосом сказала я. — Если здесь орудует целая шайка? Под прикрытием одного-единственного виртуоза смычка?

Такая перспектива Монтесуму явно не устраивала.

— Придется подключать Акопку.

— В каком смысле — подключать?

— В прямом. Пусть возьмет пару мальчиков с загривками посолиднее. Они надавят на эту мокрицу в очках…

Я представила иссиня-бритого красавца Акопа, его добродушную улыбку серийного убийцы и подбородок педофила-растлителя.

— Ну, да, да! — сплюнула Монтесума, привыкшая понимать меня с полувзгляда. — Это, конечно, не лучший вариант… У Акопа мозгов как у утконоса на выданье. Но ничего другого я не вижу. Куда ты уставилась?

Конечно же, мне показалось. Этого просто не могло быть. Не могло быть, потому что «Королева Реджина» давным-давно покинула не только Питер, но и российские территориальные воды. И все же, все же… Мне показалось, что в широком окне фитнес-центра, расположенного рядом с «АНТИКВАРНОЙ ЛАВКОЙ», мелькнуло лицо Рейно…

Я тряхнула головой — и наваждение сразу же исчезло. Кроме призывно раскорячившегося тренажера, за стеклом ничего не было. Нервишки у меня и вправду ни к черту, Монтесума права.

— Да что с тобой? — начала терять терпение Монти.

— Нет, ничего. Показалось. Поехали отсюда.

…Мы покатили в центр.

Чтобы спустя каких-нибудь пять минут застрять в пробке. Стоя между поганенькой «Нивой» и поганенысим джипом «Судзуки», мы продолжили дискуссию о достоинствах и недостатках Иллариона Илларионовича Шамне. И о достоинствах и недостатках нашего к нему визита.

Последних было явно больше, но я старалась не акцентировать на них внимание, дабы не наносить лишней травмы Монтесуме. А потом и вовсе замолчала.

Приходится признать, что беседа с ювелиром провалилась. Или почти провалилась. Она выглядела просто опереточной: две ряженые шантажистки и один ряженый очкарик. И вообще — почему мы так доверились Кайе? С чего она взяла, что Шамне — подпольный ювелир? И салон у него легальный, и канделябры настоящие, и цены приемлемые. Только одно оказалось правдой — Шамне действительно знал Киви. Но не слишком торопился афишировать это. И было что-то еще, какой-то момент в беседе, когда оперетта едва не превратилась в оперу с добротными декорациями и богатым реквизитом. Оперы я ненавидела, но было что-то еще, — и Шамне по-настоящему испугался. Не упоминание о смерти Киви, нет. Совсем другое, гораздо более невинное, — но он испугался. Мне нужно остаться одной и все хорошенько об думать…

— Я еду на Суворовский, — неожиданно сказала Монтесума. — Все равно день пропал, так хотя бы наведу справки о квартире…

…Когда я хлопнула дверцей Монтесуминой тачки и едва не попала под колеса следующего за «БМВ» поганенького джипа «Судзуки», я вспомнила!

Я вспомнила, что так взволновало Иллариона Илларионовича Шамне: мой вопрос об огранке камней.

Магазин «Легион» ютился на задворках Василеостровского рынка. Несколько минут я с упоением созерцала два его окна, забранные решетками. Сквозь решетки — с таким же упоением — на меня смотрели неряшливое чучело медведя-панды и такое же неряшливое чучело охотника в индийской колониальной форме. Очевидно, для того, чтобы два этих типа не подохли от скуки, руководство «Легиона» развесило вокруг них немудреный ассортимент: ружья, ножи, термосы, камуфляж и два спиннинга в придачу. Но зачем панде спиннинг, равно как и винтовка «Сайгак», — мне было совершенно непонятно.

«Легион» был самым обыкновенным охотничьим магазином с большим количеством чучел поменьше панды: я признала волка обыкновенного, зайца-русака, выпь, тетерева, уточку-мандаринку и даже белоголового сипа, занесенного в Красную книгу.