Битвы божьих коровок - Платова Виктория (список книг TXT) 📗
– Я могу сослаться на вас? Марина хихикнула.
– На меня не стоит. И учтите, он понимает только язык грубой силы. Вы были ее любовником? – Очень изящный пируэт, ничего не скажешь!
– Я предпочитаю другие термины.
– Суть от этого не меняется. Если вы были влюблены в девушку, а она пострадала от рук этого подл… этого человека, не грех его и прихлопнуть, а? – заговорщицки подмигнула Марина. – А я дам вам пистолет.
У Пацюка отвисла челюсть.
– Пистолет? Зачем мне пистолет?
– Поруганная честь, разве это не мотив, милый мальчик? Вас оправдают.
– Статья № 107 УК РФ “Убийство в состоянии аффекта”, – машинально констатировал Пацюк. – До трех лет.
– Что такое три года для молодого человека!.. – Марина посмотрела на Пацюка почти влюбленно. – И не заметите, как они пройдут…
– Знаете что? Давайте пока ограничимся адресом.
– Ну хорошо. – Мимолетная влюбленность Марины улетучилась как дым. – Все время забываю, что Питер – это не Сицилия. А наши ротозеи на вендетту не способны.
Она поднялась, подошла к столу, вынула из ящика визитку черного цвета и швырнула ее Пацюку. Примерно так же швыряют кость шелудивому, всем надоевшему псу.
Пацюк не глядя сунул визитку в карман и поднялся. И в полной тишине направился к выходу. Он уже открывал дверь, когда Марина остановила его:
– Подождите, Егор. У меня для вас маленький подарок.
– Подарок?
– Ну да…
Она подошла к стенке, раскрыла нижние створки и вытащила наружу небольшую, но очень изящную лампу из голубого стекла: ее основание представляло собой точную копию скульптуры Родена “Грешница”.
– Это вам, Егор!
– Мне? Я не могу принять.
– Бросьте. “Кибела” имеет право подносить дары.
– Но… за что? – наконец догадался спросить Пацюк.
– Вы принесли хорошую весть, мальчик. А гонцов, принесших хорошую весть, как правило, награждают. Ну, идите. Мне действительно пора закрываться. И не потеряйте визитку, милый мой!
…Когда Пацюк проводил взглядом новехонький “Рено-Меган” владелицы “Кибелы”, наваждение исчезло. Она не предложила Егору подвезти его до метро (очевидно, потому, что боялась осквернить велюровый салон сомнительной чистоты пацюковским задом), но приветливо посигналила ему на прощание. Должно быть, если бы “милый Егор” согласился воспользоваться пистолетом, то Марина на руках отнесла бы его к квартире своего обидчика.
Но Пацюк не согласился и довольствовался теперь утешительным призом – лампой “Грешница”.
Он снова стоял перед входом в галерею стекла и тупо смотрел на табличку “CLOSED”. Вот уж воистину – “CLOSED”.
Тупиковая ветвь.
Все произошедшее с ним за последние полчаса казалось совершенно нереальным. Эта женщина знает Мицуко, эта женщина откровенно радуется ее смерти, она купается в ней, как какая-нибудь пресыщенная финикийская царица в бассейне с розовым маслом. А несчастный, сбитый с толку Пацюк выполняет при царице роль раба на серебряной цепочке. И щекочет пятки повелительницы павлиньим пером. И к тому же ублажает рассказами об умышленных убийствах…
Если бы Мицуко пропала в недрах галереи, если бы она отправилась отсюда прямо на жертвенный алтарь – вряд ли владелица галереи была бы столь откровенна. А она откровенна – глупо откровенна, пугающе откровенна. Она может быть роковой убийцей и тупым орудием мести, но только в своем воображении. Именно поэтому она так обрадовалась известию, которое принес Пацюк. Дело сделано, и сделано не ее руками. Интересно, чьими?.. Пацюк вынул из кармана визитку, которую дала ему Марина, и прочитал:
ДМИТРИЙ БЫКОВ
PRIVATE DESIGN LINE BY DMITRY BYCKOV
Дизайн и изготовление галогенных светильников.
Создание уникальных изделий VIР класса
Очевидно, это и есть тот самый “автор по понедельникам”, которого Марина так ненавидит! Преуспевающий дизайнер, другой бы здесь не выставлялся. Но зачем Мицуко приехала сюда, если была суббота и до понедельника оставалось еще целых два дня?
Логичнее было бы сразу отправиться к этому самому Дмитрию Быкову, раз уж они были так неразлучны, раз уж они были так… Подумав об этом, Пацюк снова почувствовал укол ревности. Странное дело, любовь умерла, даже не родившись, а ревность пережила ее, как дети переживают своих родителей.
Пока Пацюк переживал драму любви и ревности, ноги сами вынесли его к “увеселительному заведению с бутылками”, как охарактеризовал его Жумыга. Увеселительное заведение следовало сразу же за “Кибелой”, стоило только пройти мимо темной подворотни проходного двора.
Просто Лас-Вегас какой-то в убогом российском варианте. Или ощипанный Мулен-Руж.
Несколько минут Пацюк зачарованно глазел на двухэтажный особнячок в стиле модерн, несколько испорченный чрезмерной иллюминацией. То, что Жумыга принял за “бутылки”, оказалось самыми обыкновенными люминесцентными кеглями. А расплывчатое “увеселительное заведение” конкретизировалось в самый обычный кегельбан. Кегельбан носил романтическое название “Бухта Провидения” и был украшен двумя пальмами в кадках (очевидно, морозоустойчивыми).
После разговора с Мариной посещение кегельбана теряло всякий смысл, и Пацюк уже собирался пройти мимо него, когда вспомнил фразу, случайно оброненную владелицей галереи: “Дожидалась открытия своей конторы, видите ли…”
А где можно дожидаться “открытия своей конторы”? На другой конец города не поедешь. Значит, контора находится где-то поблизости. Жаль, что он не расспросил об этом Марину (профессиональный минус), но можно попытаться найти контору самому методом исключения (профессиональный плюс).
Успокоившись на этом, Пацюк принялся методично прочесывать окрестности на предмет обнаружения контор. Какое из зданий, предложенных ему коротенькой улицей Добролюбова, может прокапать под “контору”, пришлось определять на ходу.
Контора – понятие растяжимое, решил Пацюк. За ней может скрываться и самое банальное ЖЭУ, и какой-нибудь проектный институт, и столовка, и вахта рабочего общежития, и госпредприятие по сбору нефтяных пятен в акватории Невы и Малой Невки…
Но все эти “конторы” имели один существенный недостаток: они не могли быть стойлом для ангела – это во-первых. И во-вторых: на улице Добролюбова их просто не было. Исключение составляли лишь неработающая фабрика театрального костюма (жизнь там, очевидно, прекратилась сразу же после съемок исторической фрески “Александр Невский” в 1938 году), галерея “Кибела” и платный туалет у небольшого скверика.
И – кегельбан “Бухта Провидения”,
А кегельбан – при известной доле воображения – можно классифицировать как контору. Она же – синоним злачного места. Читай – увеселительного.
Успокоив себя этими мыслями, Пацюк устремился к дрожащим на ветру пальмам. В конце концов, он может только поинтересоваться девушкой. За спрос не дают в нос, как говорится.
…Попасть в кегельбан оказалось непросто.
"Бухта Провидения” была заведением с размахом. В холле, затянутом зеленым сукном, среди обилия никелированных ручек, поручней, зеркал и чучел представителей северной фауны скучал охранник, сам похожий на чучело. Прежде чем подойти к свирепому смотрителю, Пацюк критически осмотрел себя в зеркало.
Н-да…
Остается утешать себя тем, что в Америке уже давно никого не встречают по одежке. И дети миллионеров могут позволить себе щеголять в рваных джинсах.
Он, конечно, не сын миллионера, но попытать счастья стоит.
Пацюк придал лицу выражение известной денежной независимости (в пределах двухсот-трехсот баксов на выпивку, наглеть не надо) и двинулся к охраннику.
– Здравствуйте, – бодрым тоном начал он.
– Рановато пришел, – не сразу откликнулся охранник.
– Да? А когда приходить?
– Часам к шести утра. Тогда и соберешь. Последняя фраза заинтриговала Пацюка.
– Что именно?
– Бутылки… Ты же за бутылками пришел? Рановато, брат. Еще и посетители не собрались, а ты уже приперся, воздух портишь. Сказано тебе…
Неожиданно охранник замолчал. Он молчал так долго, что Пацюк не на шутку забеспокоился. И только когда ему удалось перехватить взгляд тупорылого тюленя, вскрылась и причина его молчания.
