Привести в исполнение - Корецкий Данил Аркадьевич (лучшие бесплатные книги txt) 📗
– Потому что я заработал их кровью! – отрезал Эд. – Вы должны знать, товарищ генерал, что в соответствии с правилами ношения формы на строевой смотр надеваются все награды. Кроме, разумеется, купленных и выпрошенных!
У него уже начала дергаться щека, строй затих – так с генералом никто и никогда не разговаривал.
– Немедленно снять! – побагровев, скомандовал генерал.
– Только вместе с мундиром! – Щека задергалась еще сильнее, и, буравя начальника бешеным взглядом, Эд стал нащупывать пуговицу кителя.
Генерал молча повернулся и пошел вдоль строя, не сделав больше ни одного замечания. А Эд все порывался снять и бросить на плац мундир, но пальцы прыгали и не могли справиться с тугими пуговицами, да ребята схватили за руки и удержали от безрассудного поступка.
Последствий этот инцидент не имел, кроме одного: подполковник Викентьев, когда однажды зашла речь о кандидатуре Тимохина, коротко сказал, что он непредсказуем.
И сейчас Эд разозлился на старого мухомора, который не дает поговорить с братухой о святых вещах, а лезет со всякими глупостями.
– Пенсионерам пора в люлю, вон Саша приготовил и матрац, и спальный мешок, и складной горшок, – пробурчал он. – А мы еще поговорим.
– И правда, Эдичка, наше дело стариковское, – смиренно сказал Иван Алексеевич. – Сашенька про свои обещания не забыл, так что пойду-ка я спать…
Кряхтя и отдуваясь, Ромов полез в палатку.
– Пример старших – молодым наука, – потянулся Сергеев. – Женя, почисть рыбу, а я с утра займусь ухой.
Майор последовал за Наполеоном, некоторое время они шептались, потом наступила тишина.
Рыбу чистили втроем, спать Эд ушел в катер, а Попов и Гальский устроились на брезенте, рядом с палаткой.
Выходной день пролетел быстро. Водка кончилась, поэтому вели здоровый образ жизни: купались, загорали, погоняли мяч под азартные крики Ивана Алексеевича. Когда возвращались обратно, оказалось, что у Ромова обгорел нос.
– Будет облазить, а бабка скажет, что от пьянства, – озабоченно бурчал он.
Глава четвертая
В понедельник Сергеев и Иван Алексеевич сидели на докладе у Викентьева. Собственно, докладывал майор, а Наполеон, навалившись грудью на стол, внимательно слушал, то и дело переводя взгляд с одного на другого, как будто провожал глазами каждое слово устного рапорта.
– В общем, отзывы только хорошие. И мнение одно: нормальный парень, – подвел итог Сергеев.
А Иван Алексеевич энергично кивнул головой:
– Хорошенький мальчишка. Дельный, серьезный. Мне понравился.
Если Сергеев говорил хмуро и как бы через силу, то Ромов завершил фразу умильной улыбкой.
– А нам он подойдет? – задумчиво спросил подполковник.
– А чего же! – Иван Алексеевич захлебнулся воздухом, закашлялся. – Он ведь и медицинское образование имеет, пусть без диплома, в госпитале работал…
– Кого лечить-то? – угрюмо спросил Сергеев.
– Ну все-таки! Я считаю так – лучше и искать нечего! – В голосе Ромова проскользнула металлическая нотка, он сам почувствовал это и сконфуженно хихикнул. – Смотрите, решать-то вам… Я только вот что думаю…
Иван Алексеевич многозначительно выкатил глаза и округлил рот, в таких случаях он добавлял: «государи мои», но сейчас удержался.
– Он ведь этого гада не с перепугу застрелил! Увидел, как тот с женой расправился – и приговорил! – Ромов многозначительно поднял палец. – И Лесухина, сказал, мол, своей рукой задавлю! Значит, что?
Ромов покачал пальцем.
– Значит, не боится брать на себя тяжелые решения, не перекладывает на дядю! Кого ж еще искать?
– Ладно! – Викентьев хлопнул ладонью по столу. – Послушаем аксакала. Я с ним переговорю.
Когда Попов возвращался с обеда, дорогу ему заступил маленький квадратный подполковник в аккуратно пригнанном мундире.
– Здравствуйте, Валерий Федорович, – радостно улыбаясь, будто встретил хорошего друга, сказал он, протягивая твердую шершавую ладонь. – Много слышал о вас, пора и познакомиться. Викентьев Владимир Михайлович.
Глаза у полковника были пронзительно голубые и излучали доброжелательность.
– Можно вас задержать на несколько минут? Есть разговор…
Валера подчинился жесту нового знакомого и прошел за ним в маленький, просто обставленный кабинет. Двухтумбовый стол, казенный, с матовыми стеклами шкаф, облупленный сейф да несколько неудобных стульев составляли все его убранство. В углу приткнулась двухпудовая гиря со стертой до металла краской на ручке, и Попов по-новому взглянул на коренастую фигуру подполковника. Тот улыбнулся.
– Садись, располагайся.
Попову говорили, что в управлении молодому сотруднику надо активно включаться в общественную работу, определяли предварительно и конкретный участок – стенгазету «Дзержинец». Сейчас он решил, что Викентьев – редактор стенгазеты или какой-то другой общественный деятель.
Начало разговора не опровергло этого предположения. Подполковник поговорил на общие темы, спросил, как работается на новом месте, сошелся ли с коллегами, чем увлекается в свободное время. При этом Попова не оставляло ощущение, что вопросы задаются для проформы, так как Викентьев знает, какими будут ответы.
– Хорошо, Валерий, поговорим о серьезных вещах. – Жесткая фраза как бы отсекла ни к чему не обязывающий треп, который шел до сих пор. И с Викентьевым произошла неуловимая перемена, суть которой Валерий не смог бы объяснить, однако он как-то сразу понял, что подполковник никакой не редактор и общественные дела его ни в малейшей степени не интересуют.
– Ты проявил себя смелым и решительным человеком, мы это заметили и хотим предложить тебе важную работу. – Викентьев смотрел испытующе. – Как у тебя нервишки?
– Не жалуюсь, – недоумевающе ответил Попов. – А что?
– Да я смотрел твою медицинскую карточку и с врачом разговаривал: психическое и физическое состояние отличное.
Попов оставил его реплику без ответа.
– Работа немного нервная, особенно с непривычки, но люди с ней справляются, и ты тоже, думаю, справишься.
Викентьев замолчал, рассматривая собеседника. Тот ждал продолжения и вопросов не задавал. Губы подполковника дрогнули в улыбке. Невозмутимость кандидата ему нравилась.
– За нервные нагрузки предусмотрена дополнительная оплата, десять суток к отпуску и ежегодная санаторная путевка.
Викентьев снова был предельно серьезен.
– Но главное, конечно, не это. Работа состоит в том, чтобы очищать наше общество от особо опасных преступников, зверей, опасных для каждого человека.
– Ничего не пойму, – не выдержал Попов. – Вы говорите про группу захвата? Только откуда там доплаты и путевки?
– Как ты относишься к Лесухину? – вопросом на вопрос ответил Викентьев.
– А как к нему относиться? Попался б мне – пристрелил как собаку!
– Он и приговорен к расстрелу. Кассацию отклонили, на помилование тоже шансов немного, – спокойно проговорил Викентьев, не отрывая пристального взгляда от лица собеседника. – Значит, кому-то предстоит работа по исполнению приговора.
– И что? – механически спросил Попов, хотя он уже распознал, к чему клонит подполковник, но, обманутый обыденностью тона, еще не поверил в правильность своей догадки.
– То самое, – кивнул Викентьев. – Тебе предлагается принять участие в этой важной работе.
– Ну дела! – растерянно проговорил Попов. – Вы всерьез? Чтобы я вроде как… палачом был?
Он с трудом выдавил слово, за которым вставал реальный образ.
Викентьев поморщился.
– Это слово для обывателя. Вроде как «мент». Мы же себя и своих товарищей «ментами» не называем? Так и там – есть исполнитель приговора. У него, кстати, самая ответственная часть работы. И самая, надо сказать, неприятная. Понятно, что новичка, с бухты-барахты туда не поставят. Но свести преступника с пулей, которая ему предназначена, – дело хлопотное и непростое. Надо многое организовать, технически обеспечить, состыковать. Этим занимается спецопергруппа, войти в которую я тебе и предлагаю.
