Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Черняев положил трубку.
— Петрович, ты случайно не попутал с работой? Тебе в артисты надо. Талант пропадает… — пошутил Паромов.
— Учись, пока жив! — улыбнулся Черняев и, переходя на серьезный и деловой тон, добавил: — Не живет-то наш Гундукин в общежитии… У сожительницы где-то обивает углы. Комендант обещала поискать его новый адресок, но найдет или нет, бог ведает! Позвоню-ка я нашему общему знакомому Ильичу, начальнику второго цеха.
— Звони. Может, тут не сорвется. Хотя по закону случайных чисел, везуха должна кончиться. И так ни с того, ни с сего подозреваемого установили. Второй раз чудес не будет. Придется, уважаемый Виктор Петрович, мой друг и страшный опер, попотеть… — невесело пошутил Паромов, пока сыщик искал номер телефона и, найдя, набирал его.
— Владимир Ильич? Не узнал, богатым будешь! — Тараторил опер в трубку. — Привет, дорогой! Что-то давно не виделись, вот и решил побеспокоить и о себе напомнить, а то, наверное, уже забыл о бедном опере? Нет! Прекрасно. А то, что работа заела, так кого она, проклятая, не заедает. Всех! Придумали же люди, что до шестидесяти лет надо пахать как папе Карле, а потом уж на пенсию. Почему не наоборот? А? — засмеялся Черняев то ли своей шутке, то ли шутливому ответу собеседника.
— Кстати, слышал ли анекдот про работу и водку? Нет. Тогда слушай: «Русская водка — хорошее дело. Радует водка душу мою. Если же водка мешает работе, брось ее к черту, работу свою!» Как анекдотец? — вновь засмеялся опер. Но тут же оборвал смех и уже серьезно, без какого-либо скоморошества сказал: — Помощь нужна, Владимир Ильич. Дело серьезное. Или архисерьезное, как говаривал в своё время твой тезка, Ленин. У нас на зоне убийство… Старичка одного грохнули. И твой рабочий Гундукин Руслан Альбертович, — заглянул он в паспорт, — мог бы нам кое-что поведать. Есть данные, что он, Гундукин, был дружен с убитым. Однако, сделать надо все тихо и без огласки. Ты меня понимаешь?!. Прошу аккуратно уточнить: на работе ли он.
Опер замолчал, ожидая ответа начальника цеха, который, по-видимому, по телефону внутренней связи с участками цеха уточнял о местонахождении своего рабочего. А производство у Владимира Ильича было огромное. Чуть ли не самое большое на всем заводе.
— Что ты говоришь! — искренне обрадовался Черняев, услышав, наконец, что разыскиваемый объект мирно трудится в цехе. — Ильич, дорогой, ты уж там аккуратненько проследи, чтобы этот Гундукин куда-нибудь не смылся. Мы с Паромовым через пять минут будем! — И бросил трубку на аппарат.
— Пошли! — Глаза опера блестели охотничьим азартом. — Пошли!
— Сейчас. Сначала позвони в общежитие, как обещал.
— Теперь не нужно. Сейчас самого голубчика доставим. Свеженького.
— Позвони, что тебе стоит, — не отставал Паромов. — Одной минутой ничего не решишь. А так, возможно, адрес сожительницы узнаем и посмотрим: не лежит ли он на пути возможного следования подозреваемого с места происшествия? Вдруг, да лежит. Еще одна зацепочка будет!
— Одолел! — выдохнул опер и стал звонить в общежитие.
— Майя Петровна, это опять я, ваш коллега. Еще не забыли? Шучу, шучу… — засмеялся опер в трубку. — Нашли? Вот хорошо… минутку: сейчас ручку достану, чтобы записать… и листок бумаги. Память-то дырявая, как у молодой девахи пред выданьем. Ха, ха, ха! — хихикнул он в трубку. — Уже готов! Диктуйте… — сказал он через несколько секунд, действительно достав ручку и листок бумаги из ящика стола, и, продолжая играть придуманную роль: — Парковая двенадцать, говорите. Прекрасно! И фамилия сожительницы имеется. Диктуйте. Записал. И телефон? Пишу. Чудесно. Теперь мои хлопцы повеселеют. А то совсем загрустили: пропал, да пропал! А он и не пропадал. Всего хорошего. Спешу обрадовать ребят. Если что — звоните. Всегда рад помощь коллеге! — схохмил Черняев, положив трубку на рычаги телефонного аппарата. Своего-то телефона он не назвал. И адреса тоже.
— Ну, что, доволен?
— А ты разве нет? — вопросом на вопрос ответил старший участковый. — И адрес имеем, кстати, тот самый дом, возле которого были найдены документы. И фамилию сожительницы и возможной свидетельницы нужно будет выяснить, когда возвратился ее сожитель, в каком состоянии, почему его документы оказались на улице? Да мало ли что? Теперь с чистой совестью можем ехать. Но вопрос: на чем? Это же не просто свидетель, которого можно было бы и на общественном транспорте доставить. Подозреваемый сейчас взвинчен. Весь на нервах, и неизвестно, что может отмочить. Еще какую-нибудь провокацию в транспорте устроит. Особенно, если судимый. Те на такие вещи большие мастера. А ты потом отдувайся!
— Ладно, не учи ученого. Пойду к Коневу машину просить, — согласился опер, поправляя кобуру с пистолетом под легкой и просторной курткой.
Вскоре вернулся.
— На верху переиграли. Я с Василенко Геной еду на машине Конева за подозреваемым, а ты идешь за сожительницей, Потаскаевой Мариной. Адрес — вот, на листке…
Черняев взял со стола листок бумаги, на котором совсем недавно, во время последнего разговора с комендантом общежития нацарапал адрес сожительницы Гундукина и, передавая его Паромову, напомнил:
— Не потеряй!
— Мог бы и не напоминать! — огрызнулся старший участковый инспектор.
Было обидно: его опять оттирали с важного дела на второстепенный участок.
— Я — ни при чем!.. — понял его опер. — Так решило руководство. — И без особого энтузиазма, а точнее, с сарказмом, пошутил: «Верблюд большой — ему видней»! Все, как в песне Высоцкого.
— Да я понимаю: богу — богово, кесарю — кесарево, а участковому все остальное… Впрочем, успехов тебе…
И, взяв под мышку свою папку с бумагами, старший участковый покинул кабинет опера.
Двенадцатый дом, в котором, согласно справки, данной комендантом общежития, проживала сожительница подозреваемого Гундукина, располагался недалеко от опорного пункта и находился в непосредственном обслуживании старшего участкового.
«Неплохо было бы и сожительницу дома застать и дворничиху. К тому же дворничиху надо повидать раньше: пусть покажет, где документы Гундукина нашла. Впрочем, теперь вряд ли ее застанешь на работе. Утром прибрала возле дома и ушла к себе… — размышлял Паромов, подходя к нужному объекту. — Дворничихи, как и следовало ожидать, не видать! Остается Потаскаева Марина».
Отыскал подъезд с указанной в записке квартирой. Поднялся на третий этаж. Позвонил.
— Кто? — раздался недовольный женский голос из-за двери, обитой коричневым дерматином.
— Милиция. — И уточнил. — Старший участковый инспектор Паромов.
— Вот хорошо! — обрадовались за дверью. — Сейчас открою. Сама все собиралась к вам сходить, да все откладывала… — сказала женщина, открывая дверь квартиры. — Вот нашла себе красавца: только спать, да жрать, да водку хлестать! А больше никакого толку — и выгнать не могу, проклятого. Прогоню, а он опять возвращается.
Женщине возникла на пороге квартиры в розовых тапочках с пампушками, в цветастом домашнем байковом халатике, стянутом у талии пояском, и было ей лет под сорок. Была она ядрена, грудаста и задаста. И, по всему видать, говорлива.
— Извините, — прервал ее словесный поток Паромов, — вы будете Потаскаева Марина?.. Э-э-э…
Возникло затруднение, так как отчества участковый не знал.
— Зови просто Мариной. Еще не старая, чай!..
— Очень приятно, Марина, — сказал Паромов, направляясь в квартиру. — Надеюсь, вы разрешите войти, а то как-то неловко в коридоре беседовать.
— Входи, входи, — поправляя расходящийся на груди халат, разрешила Потаскаева. — Идем на кухню, если не возражаешь. В квартире еще не прибрано.
— Кухня вполне устроит, — произнес участковый, проходя на кухню и присаживаясь на один из двух табуретов, стоявших возле столика.
— Может, чайку? — спросила хозяйка.
— А почему бы и нет. С утра во рту ни макового зерна, ни росинки…
— Сейчас вскипячу…
Она стала возиться с газовой плиткой, чайником и чашками.
