Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери (электронные книги без регистрации TXT, FB2) 📗

— Попридержите язык! — прикрикнул на него Холмс и в свете лампы принялся внимательно изучать грудь Бэкка.

— Джозеф Бэкк, куда вы направились, покинув «Ангела и Корону»? — спросил он, наконец, немного ослабляя железную хватку.

— А куда же мне было идти? Разумеется, домой, да ложиться спать, — немного смелее заявил Бэкк, уловив, что тон Холмса смягчился.

— Да, — задумчиво сказал Холмс, — кажется это и в самом деле так. Возвращайтесь в свою постель, сэр. Сожалею, что нагнал на вас страха.

Холмс без дальнейших церемоний повернулся и пошел прочь, а я последовал за ним. Обернувшись на углу, я увидел, что господин Бэкк все еще стоит перед своей лавочкой, высоко подняв над головой лампу, и в своей ночной рубашке являет собой злую карикатуру на исполненную благородства статую Свободы, освещающую мир, которую французский народ некогда подарил Соединенным Штатам — ту огромную полую статую из бронзы, которая сегодня стоит в порту Нью-Йорка.

Мы вернулись к месту преступления и увидели, что труп бедной Полли уже обнаружен. Большая толпа зевак перегородила всю улицу, и темнота отступила перед фонарями блюстителей порядка.

Холмс, глубоко засунув руки в карманы, хмуро созерцал эту сцену.

— Не вижу смысла в нашем пребывании здесь. Еще узнают, — негромко сказал Холмс. — Единственное, что из этого вышло бы — совершенно бесполезная беседа с Ле-стрейдом.

Меня отнюдь не удивило, что Холмс предпочел утаить нашу роль в кровавых событиях этой ночи. Не только потому, что у него был свой собственный план действия. В данном случае речь шла еще и о его самолюбии, по которому был нанесен чувствительный удар.

— Давайте-ка потихоньку удалимся отсюда, Ватсон, — сказал он с горечью, — как и подобает двум бестолочам, которыми мы сегодня себя показали.

— Вы не заметили, Ватсон, как Джозеф Бэкк, завернувшись в плащ, вышел из пивной как раз в тот момент, когда девушка собралась поискать счастья где-нибудь в другом месте. Вы не сводили глаз с меня.

К великому моему прискорбию, мне было совершенно ясно, что именно я, а вовсе не Холмс, был причиной нашей неудачи. Пусть даже Холмс ни словом не обмолвился об этом. Я предпринял попытку признаться в своей вине, но он прервал мои извинения:

— Нет, нет, — сказал он, — именно из-за моей глупости этот негодяй ушел от нас, а вовсе не по вашей вине.

Он помолчал и удрученно продолжил:

— Когда я вышел из гостиницы, девушка как раз сворачивала за угол. Бэкка нигде не было видно, и мне оставалось только предполагать, что он либо направился в другую сторону либо укрылся в какой-то темной подворотне.

Я исходил из того, что более вероятно последнее. Я последовал за девушкой, которая уже свернула за угол, слышал ее шаги и постепенно нагонял ее. Тут я заметил, что следом за нами идет какой-то человек в накидке. Я и мысли не допускал, что это можете быть вы — боюсь, что очертаниями фигуры своей вы не так уж непохожи на Бэкка, и я конечно подумал, что за нами увязался наш знакомый торговец. Я затаился, и вы прошли мимо. Потом я услыхал крики девушки и был в полной уверенности, что на нее напал Потрошитель. Потому я и атаковал вас, и лишь потом заметил свою непростительную ошибку.

Мы только что допили свой утренний чай в квартире на Бейкер-стрит, и Холмс с хмурым видом расхаживал из угла в угол. Я сопровождал все его передвижения меланхолическим взором, отчаянно желая вычеркнуть из своей жизни все происшедшее накануне, — не только затем, чтобы вернуть к жизни бедную Полли, но и ради того, чтобы мой друг обрел наконец душевное спокойствие.

— А потом, — с горечью воскликнул Холмс, — Потрошитель напал на девушку — пока мы с вами разъясняли недоразумение. Представляю себе, как теперь зазнается этот негодяй! Какое хладнокровие, какая безграничная самоуверенность, с которыми он совершает эти дьявольские убийства! Поверьте мне, Ватсон, я рассчитаюсь с этим чудовищем, даже если это будет последнее, что мне доведется сделать в моей жизни.

— Мне кажется, — сказал я, в надежде отвлечь его от горьких мыслей, — что мы, по крайней мере, можем исключить из списка подозреваемых в убийстве прошлой ночыо Джозефа Бэкка?

— Совершенно. Это просто немыслимо, чтобы Бэкк успел вернуться домой, смыть с себя кровь, раздеться и надеть ночную рубашку, прежде, чем мы явились к нему.

Холмс взял было свою трубку вишневого дерева и персидскую туфлю, в которой держал табак, но положил снова.

— Все, чего мы достигли за прошедшую ночь, Ватсон, — сказал он, — так это исключили одного-единственного подозреваемого из списка, в который, в принципе, можно записать едва ли не каждого из миллионов лондонцев. Если мы будем продвигаться такими темпами, этого негодяя удастся поймать не раньше, чем в следующем столетии.

Холмс был совершенно прав. Крыть было нечем.

Однако тут он вдруг расправил свои узкие плечи и устремил на меня стальной взгляд своих глаз.

— Хватит об этом, Ватсон! Возьмем пример с птицы

Феникса— возродимся из пепла. Одевайтесь. Нанесем второй визит в морг доктора Мюррея.

Не прошло и часа, как мы уже стояли у входа в это мрачное заведение на Монтегю-стрит. Холмс оглядел улицу.

— Ватсон, — сказал он, — я был бы не прочь узнать побольше об окрестностях. Будьте так добры, осмотрите соседние улицы, а я тем временем загляну внутрь.

Я с готовностью согласился, изо всех сил стараясь загладить свой промах прошедшей ночью.

— Как закончите, найдете меня в приюте.

С этими словами Холмс вошел в морг.

Рядом с моргом на Монтегю-стрит, как выяснилось, не было никаких магазинов и лавочек, какие обычно встретишь повсюду, — только несколько складов, с закрытыми на замок воротами.

Когда я свернул за угол, мне открылась более оживленная картина. Я увидел овощную лавку, у которой какая-то домохозяйка торговалась с владельцем из-за цены на капусту. Рядом находилась табачная лавочка, за пей — маленькая, подозрительного вида гостиница.

Вдруг внимание мое привлекла подворотня на противоположной стороне улицы: оттуда донеслось ужасающей громкости хрюканье и отчаянный визг. Было такое впечатление, что там режут целое стадо свиней. Так оно и оказалось на самом деле. Я прошел под ветхую каменную арку и увидел во дворе бойню. Четыре тощих свиньи ожидали своей участи. Пятую забойщик, грубо скроенный парень в залитом кровью кожаном фартуке, как раз подцеплял крюком. Он поднял свинью и закрепил на крюке ее связанные задние ноги. Ржавый блок противно заскрипел, когда он принялся тянуть за веревку. Свинья визжала и дергалась, будто догадывалась о своей участи.

Я не мог отвести взора и, как зачарованный, наблюдал за происходящим. Забойщик взял длинный нож и без малейшего промедления вонзил его свинье в горло. Визг сменился каким-то булькающим звуком, и парень отскочил, чтобы его не окатило струей темной крови. Затем он, уже не обращая особого внимания на кровь, вошел прямо в лужу ее, перерезал свинье горло и вспорол ей живот сверху донизу.

Но не эта спорая работа забойщика приковала мой взгляд. Мое внимание привлекло нечто, показавшееся мне еще более ужасным: поведение сумасшедшего, того самого, в котором Шерлок Холмс и его брат Майкрофт признали Майкла Осборна. Он сидел в углу двора на корточках и, не отводя глаз, наблюдал за движениями парня. Он, казалось, был всецело захвачен его работой и смотрел на залитые кровью туши животных с восхищением, которое я не мог не счесть извращенным. Заколов свинью, забойщик отступил на шаг и улыбнулся мне.

— Ищете хорошенький кусок свининки, хозяин?

— Нет, спасибо. Я просто случайно проходил мимо…

— И услышали свинячий визг. Вы верно нездешний, хозяин, а то не обратили бы на это никакого внимания. Все местные уже попривыкли к их проклятому визгу.

Он повернулся и задорно посмотрел на Майкла Осборна.

— Верно, дружок?

Сумасшедший улыбнулся и кивнул.

— Этот слабоумный — единственный, кто его спокойно переносит. Кабы не он, я б вообще пребывал в полном одиночестве.