Крестный отец (др.перевод) - Пьюзо Марио (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Вызывала отвращение покорность Карло, но, возможно, только она и спасла ему жизнь.
Сонни наконец остановился, посмотрел на Карло сверху и сказал:
— Грязный выродок, попробуй еще раз пальцем тронуть мою сестру, я тебя убью.
Эти слова разрядили напряжение. Собирайся Сонни убить Карло, он никогда не произнес бы подобных слов. Карло боялся посмотреть на Сонни. Он все еще держался руками за ограду, пока не послышалось урчание заведенного мотора, и Коч не сказал:
— О'кэй, Карло, идем в магазин.
Только тогда осмелился Карло выпрямиться и оторваться от ограды. Он заметил презрение и отвращение в глазах ребятишек, которые не отрываясь смотрели на него. Несмотря на град полученных ударов, он почти не пострадал; только немного кружилась голова. Он позволил Кочу взять себя под руку, отвести в заднюю комнату и положить лед на распухшее лицо. Страх постепенно улетучился, но от пережитого его замутило, и он вырвал. Коч придерживал его голову над раковиной, потом помог подняться на второй этаж и прилечь в одной из комнат. Карло даже не обратил внимания на то, что Салли Рагс куда-то исчез.
Салли Рагс направился к Третьей авеню, оттуда позвонил Рокко Лампоне и рассказал о случившемся. Рокко принял известие хладнокровно, но тут же связался со своим капорегиме, Питом Клеменца. Клеменца проворчал и сказал:
— О, иисус, этот проклятый Сонни и его запальчивость…
Из осторожности он предварительно нажал на рычажок телефона, и Рокко этих последних слов не слышал.
Клеменца позвонил в Лонг-Бич и попросил подозвать к телефону Тома Хагена. Хаген с минуту помолчал, а потом сказал:
— Пошли несколько людей на шоссе Лонг-Бича на случай, если Сонни задержится из-за пробки или аварии. Когда он сердится, он не знает, что делает. Очень может быть, что наши друзья уже знают, где он находится.
— Пока я пошлю людей, Сонни будет уже дома, — проворчал Клеменца. — Татаглия тоже.
— Знаю, — сказал Хаген. — Но если случится что-то непредвиденное, Сонни может задержаться.
Клеменца заскрипел зубами и позвонил Рокко Лампоне. Он приказал ему взять нескольких человек и выехать на дорогу, ведущую к Лонг-Бичу. Сам он выехал на своем любимом «кадиллаке» в направлении Атлантик-Бич-бридж.
Один из мелких игроков, который весь день без дела вертелся возле кондитерской, тоже направился к телефону-автомату и позвонил связному семейства Татаглия. Но семейство Татаглия не было готово к войне.
17
Война 1947 года между семейством Корлеоне и объединившимися против него пятью остальными семействами Нью-Йорка дорого обошлась обеим сторонам. Усложняло дело требование полиции выдать убийцу капитана Мак-Клуски. В редчайших случаях полиция игнорировала мнение политических деятелей, защищавших интересы семейств Нью-Йорка, но это был именно такой случай.
Это отсутствие защиты затронуло не столько семейство Корлеоне, сколько его противников. Основные доходы группа Корлеоне получала от игорных домов и тут в основном пострадала область «предсказаний». Курьеров заманивали в полицейские ловушки и перед привлечением к судебной ответственности легонько избивали. Было даже обнаружено местопребывание нескольких из «банкиров», у них произвели обыск и конфисковали крупные суммы денег. «Банкиры», которые сами по себе обладали немалой властью, пожаловались своим капорегимес, а те положили их жалобы на стол совещаний семейства. Но ничего нельзя было поделать. Банкирам было приказано прекратить работу. В Гарлеме, самом богатом в этом смысле районе Нью-Йорка, дело было передано местным неграм, и они его так распылили, что полиция не могла поймать ни одного из новых банкиров.
После смерти капитана Мак-Клуски некоторые газеты поместили сообщения, согласно которым он был связан с Солоццо. Газеты доказывали, что незадолго до своей гибели Мак-Клуски получил от него крупные суммы денег наличными. Все эти сообщения были переданы прессе Хагеном. Полиция отказывалась подтвердить или опровергнуть их содержание, но свое дело они сделали. Осведомители и полицейские, получавшие зарплату от семейства, тоже сообщили полиции, что Мак-Клуски был подкуплен. Дело не в том, что он получал взятки — в этом полицейские не видели ничего дурного; он взял самые из грязных денег; сокрытие убийства и торговля наркотиками, согласно этике полиции — преступление непростительное.
Хаген понял, что полицейские удивительно наивно представляют себе закон и порядок. Полицейский верит в них куда сильнее, чем люди, на которых работает. Ведь закон и порядок — это, в конце концов, источник его могущества. В то же время он постоянно недоволен этими людьми — одновременно и его подопечными и его жертвами. В качестве подопечного его население неблагодарно и требовательно. Как жертва оно опасно и увертливо. Как только кто-то попадает в когти полиции, общество мобилизует все свои ресурсы, чтобы вызволить жертву. Вся вина лежит на политиках. Худшим из гангстеров судьи выносят мягкие приговоры. Если знаменитым адвокатам не удается добиться признания невиновности обвиняемых, их милуют губернаторы штатов и сам президент. Время учит полицейского. Почему бы и не брать взятки, которые дают эти гангстеры? Деньги никогда не бывают лишними. Почему бы его детям не учиться в колледже, а его жене — не делать покупки в более дорогих магазинах? Почему бы ему самому не съездить зимой позагорать под солнцем Флориды? Ведь он, в конце концов, рискует жизнью, а это не шутка.
Он возьмет взятку и закроет глаза на деятельность игорного дома. Он возьмет взятку у человека, который не хочет платить штрафы за стоянку в неположенном месте и превышение скорости. Он позволит проституткам заниматься своим ремеслом. Все это естественные прегрешения человека. Но он откажется от взятки за торговлю наркотиками, вооруженное ограбление, изнасилование, убийство и тому подобное. Все это, согласно его убеждениям, подрывает основы его авторитета, рубит сук, на котором он сидит.
Убийство офицера полиции можно сравнить с убийством короля. Но как только стало известно, что Мак-Клуски был убит, находясь в обществе известного торговца наркотиками, что он был замешан в деле об убийстве, желание полиции мстить стало остывать. Ведь существуют долги, которые надо платить, машины, которые следует купить, дети, которых необходимо вывести в люди. Трудно перебиться на одну зарплату. За рапорты о стоянке в неположенном месте они получают гроши. Некоторые из наиболее отчаянных принялись даже за гомосексуалистов. Наконец, офицеры полиции смягчились. Они подняли цены и снова отпечатали списки, в которых указывалась величина зарплаты, получаемой каждым местным полицейским от семейства. Было восстановлено некое подобие общественного порядка.
Идея нанять частных сыщиков для защиты палаты дона Корлеоне в больнице пришла в голову Хагену. Было, разумеется, послано и подкрепление в виде солдат из отряда Тессио. Но Сонни этого было мало. При первой же возможности, в середине февраля, дон был перевезен на машине скорой помощи в свой дом на аллею. Дом отремонтировали, а кабинет дона превратили в больничную палату со всем необходимым оборудованием. К нему были наняты медсестры и доктор Кеннеди, который согласился за умопомрачительную сумму стать домашним врачом дона.
Сама аллея стала домашней крепостью. Временных жильцов послали за счет семейства в длительный отпуск в Италию, а в дома вселили отборнейших из солдат.
Фредо Корлеоне послали в Лас-Вегас, где он должен был выздоравливать от перенесенного шока и наблюдать за гостиницами и игорными домами, вырастающими там, как грибы после дождя. Местный дон, который был пока нейтрален, дал гарантию, что Фредо никто не тронет. У пяти семейств Нью-Йорка не было никакого желания увеличить число своих врагов преследованием Фредо в Лас-Вегасе. У них было достаточно забот в самом Нью-Йорке.
Доктор Кеннеди запретил вести деловые разговоры в присутствии дона, но это указание полностью игнорировали. Дон настоял на том, чтобы совещания проводились у него в кабинете. Сонни, Том Хаген, Пит Клеменца и Тессио собрались там в первый же вечер после возвращения дона.
