Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗

После войны работал опять в прокуратуре. Занимался вопросом реабилитации жертв сталинских репрессий. Илья Исаевич получал неплохую пенсию и мог спокойно доживать свой век на пару со старухой в благоустроенной двухкомнатной квартире трехэтажного кирпичного дома на углу улиц Парковой и Харьковской, рядом с парками и школьным садом. Но старому законнику спокойно дома не сиделось — тянуло на люди, в гущу жизни, и не просто жизни, а жизни криминальной или околокриминальной. Поэтому уже несколько лет он раз за разом избирался гражданами поселка председателем товарищеского суда.

Жизненная закалка и опыт правоохранительной работы сделали его одним из лучших представителей товарищеских судов в районе. Приученный к дисциплине, он строго соблюдал все нормы Положения о товарищеских судах, и ни одного заседания не проводил формально или без участия членов товарищеского суда, выполнявших роль народных заседателей райсудов. Даже такой ритуал, как вставание присутствующих при входе членов суда, соблюдался им безукоризненно. Поступившие материалы рассматривались со всевозможной объективностью, с предварительными беседами со сторонами конфликта, с опросом свидетелей, в роли которых не раз приходилось выступать участковым милиционерам.

Паромова больше всего поражало то обстоятельство, что самые закоренелые нарушители общественного порядка в обязательном случае являлись на заседание товарищеского суда. Они могли порой проигнорировать вызов участкового, но никогда не уклонялись от явки в товарищеский суд. И во время суда вели себя подобающим образом. Без хамства и снисходительно-развязного отношения. Чем их «брал» интеллигентный Илья Исаевич, никогда не повышавший голоса и говоривший до вкрадчивости мягко, оставалось загадкой. Возможно, это объяснялось тем, что на за-седание товарищеского суда люди приходили трезвые, уже сами сделавшие необходимый вывод для себя о дурости их проступка. Возможно, здесь играла роль справедливых решений и наказаний. Возможно…

Но дело обстояло так, как обстояло.

Кроме ежедневных дежурств, раз в месяц проводились заседания штаба ДНД и Совета общественности. На первых речь шла об активизации и оптимизации работы дружин, на вторых — о повышении воспитательной работы с жителями микрорайона. И тут главенствовали Подушкин и Клепиков. Участковые были всего лишь «на подхвате».

…Весело жилось и работалось участковым. Только желающих стать участковым было мало. Работали от зари и до зари, не очень-то надеясь на выходные и иногда обещанные руководством отдела отгулы, довольствуясь мизерной зарплатой. Не имея иного досуга, отводили душу в милицейских байках, похожих на те, которые услышал Паромов из уст старших коллег. За счастье считались дни, когда обходилось все без ругани и очередных «проработок».

Впрочем, что такое счастье. Это довольно-таки субъективное восприятие и оценка действительности. Одного и хоромы златостенные, и реки медовые не радуют. А другой от того, что на «ковер» к начальству не попал, очередного разноса избежал, уже блаженствует, на седьмом небе себя от счастья чувствует.

Вот она, диалектика жизни!

ЧЕРНЯЕВ И ДРУГИЕ

«Если театр начинается с раздевалки по определению Станиславского, то отдел милиции начинается с дежурной части», — часто говорил Воробьев Михаил Егорович на оперативных или служебных совещаниях личного состава. И принимал все меры, чтобы в дежурной части был порядок, а оперативными дежурными были одни из лучших и профессиональных сотрудников.

Дежурная часть располагалась на первом этаже здания. Рядом с входом. Чтобы дежурному наряду было проще контролировать входящих и выходящих посетителей, а тем легче получить ту или иную справку или обратиться с заявлением. Кроме того, аналогичным образом осуществлялся контроль и за сотрудниками отдела.

Дежурная часть делилась на три помещение. Первое — непосредственно дежурная часть, где находились пульт управления связи, рабочий стол дежурного и его помощника.

Второе — небольшая изолированная комната с двумя деревянными армейскими топчанами для отдыха оперативного дежурного и водителя, если тому посчастливится. Другие члены оперативной группы: оперативный работник и участковый инспектор ютились в кабинете оперативника, так как места для отдыха им в дежурной части не предусматривалось. Следователи, как небожители, вообще редко выходили из своих кабинетов и в дежурной части появлялись по великой необходимости.

Третьим помещением была комната для задержанных правонарушителей — «аквариум», с лицевой переборкой из толстого органического стекла и такой же дверью. Для того, чтобы дежурному наряду легче было следить, что происходит в «аквариуме», когда тот заполнялся людьми. Отвечал за «аквариум» и порядок в нем непосредственно помощник оперативного дежурного. В некоторые вечера, особенно в те, когда проводились целенаправленные рейды по охране общественного порядка, «аквариум» набивался под завязку, и работы помощнику дежурного хватало. Одних — в туалет проводи, другим — «скорую» вызови, особо дерзких и нервных — угомони.

Оперативными дежурными были действительно опытные сотрудники, не один год проработавшие в органах, хорошо знавшие не только район, но и контингент. И это, несмотря на то, что в районе на тот период времени проживало не менее 150 тысяч человек.

Все сотрудники отдела: и оперативники, и участковые, и следователи любили ходить в наряд в те дни, когда оперативным дежурным заступал старший лейтенант Миненков Николай Митрофанович. С ним было легко, так как он не только всегда владел оперативной обстановкой, что ценилось руководством отдела, но мог любому обратившемуся к нему сотруднику подсказать, как поступить в той или иной ситуации, какое принять решение, как правильно оформить тот или иной документ. Но, главное, никогда не «подставлял» сотрудников, особенно молодых, если что-то шло не так. Брал «огонь» руководства на себя.

Всегда аккуратный и подтянутый, в отутюженном форменном костюме, в начищенных до блеска туфлях, он олицетворял в себе лучшие качества советского милиционера. И природа не обделила его мужской красотой, одновременно привлекательной и мужественной, так нравящейся женщинам во все времена и во всем мире. И не одна отделовская дама украдкой поглядывала на него, сравнивая со своей сильной половиной и тихонько вздыхая. Видать, сравнение было не в пользу собственной половины…

Майор Цупров Петр Петрович был, возможно, самый опытный. Знал в лицо не только «контингент, но и всех руководителей предприятий в районе. Но дежурить с ним не любили, так как о каждом промахе опера или участкового инспектора немедленно докладывал начальнику отдела или его заместителям. А порой и свои промашки не стеснялся «перебросить» на кого-нибудь из дежурного наряда.

И все — с ядовитой ухмылочкой, словно «заложить» ближнего было не гадостью, а добродетелью, только что оказанной.

В отместку, сотрудники к месту и не к месту рассказывали друг другу громко, чтобы слышал Цупров, один и тот же пошловатый анекдот:

«Ночь. Звезды. Тишина. Из кустов раздается голос:

— Что же ты меня имеешь, как скотину. Хотя бы ласковое слово сказал.

— Я люблю тебя, Петрович!»

Цупрова это злило, но он и вида старался не подавать, что злится. Наоборот, всегда и громче всех хохотал и просил рассказать еще раз.

Третьим, после перехода Павлова Александра Дмитриевича на должность старшего участкового инспектора был Георгий Николаевич Смехов. Красавец майор. Рост — под два метра. Настоящий гренадер. Вес — за сто килограммов. Ярко выраженная залысина, которую он чуть ли не через минуту тщательно вытирал носовым платком, и роскошные, аля Буденный, рыжие усы. Усы Смехов любил и холил, постоянно расчесывая их небольшой пластмассовой расческой. Или время от времени трогал кончики усов большим и указательным пальцами, будто убеждаясь, на мести ли они… Затем неторопливо поглаживал, как Семен Михайлович Буденный в кинофильме «Неуловимые мстители». И почти всегда бурчал: «Ну-с! Какие дела-с?..»