Этрусское зеркало - Солнцева Наталья (книга жизни .TXT) 📗
– Через час буду, – сказал сыщик.
– Ты куда? – взвилась Ева. – Уже темнеет. Неужели нельзя хоть один вечер побыть дома?
– Нельзя. Ты же сама требовала заняться поисками Алисы! – притворно-сердито воскликнул Смирнов. – И сама же недовольна. О, женщины!
Ева надулась, понимая всю горькую справедливость его слов.
Он поспешно допил кофе, оделся и хлопнул дверью. Ну, вот! Теперь придется целый вечер сидеть одной.
От скуки она решила навести порядок на письменном столе. Чего там только не было! Среди бумаг валялись фотографии Алисы и Глеба, каких-то незнакомых людей... Вот похороны Рогожина. Вот Геннадий выходит из клуба «Русский престиж», вот зал выставки, вот «Нимфа»... Ева увлеклась.
Тем временем господин Смирнов подъезжал к месту встречи. Уже стемнело, горели огни. Гирлянды лампочек над входом в кафе раскачивались от ветра.
Глеб сидел за столиком у входа, ждал. Он заказал темное пиво и анчоусы.
– Привет, – сказал сыщик, усаживаясь.
После рыбы, приготовленной Евой, смотреть на анчоусы не хотелось. Всеслав был сыт, как лев после удачной охоты.
– Я не все вам рассказал, – наклонившись, произнес Конарев. – Раньше я был уверен, а теперь...
– Не говори загадками, – перебил Смирнов. – Ты убил того человека?
– Рогожина, что ли?
– Нет, другого. Которого собирался. Еще меня звал в помощники.
Глеб отрицательно покачал головой:
– Я не могу. Я должен быть уверен... но кое-что изменилось. Тогда, в склепе... я увидел... – Он замолчал, собираясь с мыслями, и перешел на «ты»: – Ты ведь тоже видел!
Сыщик выдерживал паузу. Излюбленный прием не подвел и на этот раз. Глеб занервничал. Он не мог разобраться, что Смирнов знает, а о чем не имеет понятия, и боялся сболтнуть лишнее. Но говорить надо было.
– Вот, смотри... – Он вытащил из кармана куртки темный металлический предмет, похожий на зеркало с тонкой ручкой. – Что скажешь?
Сыщик взял предмет в руки – похоже, это в самом деле зеркало: очень старое, бронзовое, с зеленоватыми налетами по краям. С одной стороны тонкая, изящная гравировка. И какие-то буквы.
– Что здесь написано? – спросил он Глеба.
– То ли Калхант, то ли Калхас... – ответил тот. – Я по-этрусски не понимаю.
– Тогда откуда знаешь?
– Алиса говорила. Это ее зеркало. Изображенный на нем старик с крыльями – предсказатель. Видишь, он держит что-то в руках и пристально рассматривает? Это печень жертвенной овцы.
В памяти Всеслава всплыла картина – труп Рогожина, висящий в петле, табуретка... на ней порезанная говяжья печенка; рядом валяется окровавленный нож...
Картину смерти сменила процедура похорон... скорбные лица, песок, насыпанный вокруг надгробия Прасковьи Рогожиной... рассказ художника Панина о зеркале, привезенном из Италии... Все смешалось, перепуталось, в голове зазвенело. Наверное, сказываются последствия травмы.
Сыщик осторожно потер ноющий затылок.
– Откуда у тебя эта вещица? – спросил он.
Глеб напрягся, опустил глаза.
– От Алисы, – выдавил он. – Она мне... подарила. Она вообще придавала большое значение зеркалам, называла их... пространством иного измерения. Будто бы в зеркале можно увидеть скрытое во времени, ну, что-то вроде судьбы.
Глеб явно лгал, но Смирнова сейчас интересовало другое.
– А она где взяла такое зеркало? Вещь редкая, в магазинах не продается.
– Не знаю! – разозлился парень. – Алиса передо мной не отчитывалась! Зеркало появилось у нее этим летом, после того... в общем, она показала мне его в августе...
– Какого числа?
– Точно не помню. Ближе к середине.
– Так ведь ты был на стройке! – удивился сыщик. – Работал!
– Я приезжал, – смутился Конарев. – Не мог оставить Алису одну. Мы пахали посменно, и в свободное время я вырывался в Москву. В бригаде об этом не знали. Я должен был отдыхать, чтобы производительность труда не страдала, а не мотаться где попало. Если бы узнали, меня бы уволили. Я ходил к электричке пешком, через лес, там есть короткая дорога.
– Почему ты сбежал со стройки? – напрямик спросил Смирнов. – По какой причине?
– Это мое дело, – огрызнулся Глеб, по-волчьи зыркнул черными глазищами.
– Не боишься, что уволят?
– Теперь не боюсь.
Они со Всеславом как будто играли в кошки-мышки друг с другом. Оба чего-то недоговаривали, изворачивались, ходили вокруг да около.
– Ладно. А зачем ты мне зеркало показал?
– Думал, ты больше меня знаешь... подскажешь что-нибудь. Откуда оно у Алисы?
Сыщик пожал плечами:
– Сам теряюсь в догадках.
Это была половина правды. Смирнов не знал, как зеркало попало к Алисе, но предполагал, чье оно.
– Зачем ты в склеп полез? Что искал? – спросил Глеб.
– Интересно стало...
– Врешь! – оскалился парень. – Любопытный, значит? Тебе это чуть жизни не стоило! Тот, кто тебя закрыл, наверное, приходил потом, проверял... живой ты или сдох? А тебя и след простыл. Он теперь в раздумьях... как с тобой дальше быть?
– Ты его рассмотрел?
– Нет, – мотнул головой Глеб. – Темно было.
Ева заснула на диване в гостиной, ее тихое дыхание, рассыпавшиеся по подушке волосы привели Смирнова в умиление. Он наклонился и поцеловал ее горячую щеку. Ева шевельнулась...
– Это ты?
– Я. Спи...
Славка на цыпочках вышел, осторожно прикрыл за собой дверь.
Еще полгода назад он боялся, что со временем любовь к Еве начнет угасать, превращаться в привычку. Так часто бывает – когда мужчина и женщина изо дня в день живут бок о бок, видят друг друга без прикрас, отношения становятся обыденными. Из них уходят романтика, свежесть и волнующие переживания. Наступает скука.
Смирнов тщательно скрывал от себя, что невольно ожидает этой скуки. Он даже придумал несколько способов борьбы с ней. Но они не понадобились.
Ева же, казалось, вовсе не думала об этом. Она удивляла его своими всплесками эмоций, капризами, рассуждениями. Она вмещала в себя тысячи женских недостатков и достоинств, от возмутительной рассеянности до необычайной серьезности. Она могла скользить по поверхности, но иногда достигала такой глубины ума, что Всеслав не успевал за ней. Ее мышление было построено не по законам логики, а по законам чувственного, интуитивного постижения. И там, где интеллект заходил в тупик, Ева помогала Смирнову подсказками, основанными на проблесках «небесных молний». Так она называла свои догадки.
Ева могла разбудить его среди ночи или ворваться в ванную, когда он стоял под душем, с невинным заявлением: «Меня осенило! Послушай...» И ее стоило выслушать. Сначала ее слова вызывали недоумение и протест, но потом...
Сыщик научился ценить те намеки, которые он получал от нее. Ева была счастлива. Она забавлялась вместе с ним, разгадывая чужие тайны.
Всеслав вернулся домой за полночь после беседы с Глебом, выпил чаю и тоже улегся спать. Будить Еву не хотелось, и он постелил себе в спальне. Только добравшись до подушки, он ощутил, как сильно устал. Рогожинское дело перевернулось с ног на голову, Алиса Данилина как в воду канула... Сон пришел мгновенно, обрывая мысль на лету, окутал теплым, невесомым облаком...
Утром Смирнова разбудил телефонный звонок. Черт! Надо было отключить аппарат.
– Тебя, – сказала Ева, заглядывая в спальню. – Подойдешь?
– Куда ж деваться?
Пришлось вставать.
– Это Чернов беспокоит, – бодро представился Анисим Витальевич. – Хочу поинтересоваться, как там... наша кража? Есть новости?
– Мне нужна еще неделя, – подавляя зевок, ответил сыщик.
– Мы тут посоветовались с господином Шумским и решили, что... вы справились со своей работой. Выставка закрылась, «Нимфа» благополучно продана, все тихо... – Чернов сделал многозначительную паузу. – Имя спонсора вы нам сообщили. В общем, мы вам доплачиваем оставшуюся сумму, и дело с концом. Савву Рогожина не воскресишь – царствие ему небесное! – так зачем нарушать его покой, ворошить прошлое? Вы согласны?
