Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
От такой похвалы Вера сначала растерялась, а потом зарделась.
– Как вы вашего дворника разоблачили – мы все просто диву даемся! Знаете, кем он оказался? Во-первых, не Пронякиным, а Гульбиновичем, во-вторых, не крестьянином Моложского уезда Ярославской губернии, а варшавским мещанином. Дважды арестовывался за скупку краденого, но по недостатку доказательств оба раза был освобожден и оставлен в сильном подозрении. И прозвище уголовное у него есть – Фретка, что переводится как хорек. Он признался в том, что трижды проникал к вам в квартиру, и в сарае, где вы, Владимир Григорьевич, держите ваш автомобиль, тоже успел побывать, а также сознался в том, что он подсыпал у вас в муку мышьяк. Не пожадничал, говорит, целую горсть сыпанул. Вот негодяй!
– Так вот и признался, Александр Маркелович? – не поверил Владимир.
– Зачем ему это понадобилось? – одновременно с мужем спросила Вера.
Пристав галантно ответил сначала на Верин вопрос:
– Он пытался сделать вашу покойную горничную своей любовницей, а заодно и сообщницей. Когда же понял, что затея не удалась, решил отомстить столь страшным образом. Могу предположить, что это была не столько месть, сколько предосторожность. Соблазняя девушку неправедными заработками, Гульбинович не мог хотя бы немного не проболтаться, не показать своего истинного лица…
– Но почему он действовал именно таким образом? – спросил Владимир. – Какие претензии были у него к нам?
– К вам – никаких! Но зная, что вы и ваша прислуга питаетесь, образно говоря, из одного котла, он решил, что для него будет безопаснее и выгоднее отравить вас всех. Безопаснее, потому что следствие скорее всего решит, что это несчастный случай, дура-кухарка запамятовала-захлопоталась и высыпала белый порошок мышьяка в муку…
– Логично, – вполголоса заметил Владимир.
– А выгоду он видел в том, чтобы без помех порыться в вашей квартире. Ему казалось, что у вас должны храниться какие-то несметные богатства, уж больно ваша горничная хвалилась тем, какой богатый у нее хозяин. Опять же бедные люди в автомобилях не разъезжают. Он пробовал искать в квартире, искал в сарае, но времени у него было мало, а хотелось порыться в закромах как следует, с чувством, с толком, с расстановкой. Расчет был такой – то ли вы все потравитесь насмерть, то ли не совсем, но все равно одних в покойницкую увезут, а других – в больницу, и за квартирой присмотра не будет. Тут-то ему и раздолье. Вот так.
Вера хотела спросить, зачем Егору-Гульбиновичу понадобилось оставлять в спальне карточку, но ее опередил Владимир. Правда, спросил он другое.
– Как вам, Александр Маркелович, удалось в столь короткий срок получить признание от столь опытного преступника? Поделитесь, если не секрет, мне крайне любопытно.
Пристав отчего-то слегка смутился, хмыкнул, покосился на Веру и сказал:
– Вообще-то Гульбинович сам себя выдал. Когда двое моих ребятушек пришли за ним, он на одного, что в дверях встал, с бритвой набросился. По горлу хотел полоснуть, но тот успел схватиться за лезвие. Рука, правда, сильно пострадала, всю ладонь рассек, возили зашивать в больницу, и непонятно пока, будут ли пальцы гнуться, как прежде. Сами понимаете, что добропорядочный обыватель или какой-нибудь мелкий воришка на такое не пойдет. Это уже своего рода признание. Ну и знаете, конечно, какой у нас разговор с теми, кто полицию не уважает…
– Знаю, – невесело усмехнулся Владимир. – Такой разговор, что на все пойдешь, чтобы он скорее закончился.
– Вроде того, – дипломатично согласился пристав. – Это же в воспитательных целях. Одного учат, а дюжина слышит да сотне расскажет, каково на государевых слуг с бритвой кидаться. Вы же не ребенок, сами понимаете, что главная наша защита не в шашке да револьвере…
Тут пристав перевел взгляд на Веру, оборвал себя на полуслове и поинтересовался:
– Вы что-то спросить хотите, Вера Васильевна?
Догадливый человек, как и положено полицейскому приставу.
– Про карточку хочу узнать, которую я в спальне нашла. – Вера переглянулась с мужем. – Зачем он ее оставил? Ведь это он сделал, верно? Больше ведь некому. Вы же сказали, что у него другое прозвище, не Румпельштильцхен? Зачем вообще понадобилось обращать внимание на то, что в квартире был кто-то посторонний?
– Карточку мне Владимир Григорьевич показывал, – кивнул пристав. – У него и при обыске таких целую пачку нашли. Кстати, у него и мышьяк хранился в коробке от монпансье. Про карточки Гульбинович сказал, что они попали к нему случайно, кто-то из приятелей забыл, а он припрятал. Запасливый человек. А подложил он ее для куражу. Дело в том, что Гульбинович этот весьма самонадеянный субъект. Себя он считает умным, а всех остальных дураками. Ему подумалось, что, обнаружив у себя в спальне столь странный, с позволения сказать, подарок, вы сочтете это происками нечистой силы. Как он сказал Сергею Никитичу «непонятное всегда пугает». Мерзавец, одним словом. Прошу прощения, Вера Васильевна, служебный жаргон-с…
Выпив на дорогу рюмку коньяка, пристав отбыл столь же торжественно, как и прибыл. Даже обозвал внизу кого-то канальей, наверное, ожидавшего его нижнего чина, что был за кучера. Владимир повосхищался немного Вериными способностями (было бы чем восхищаться!) и уехал в контору. После его ухода Вера решила навести порядок в шкафах, стоявших в столовой. Старательная, но немного бестолковая Ульяна не имела привычки класть каждую вещь на свое место. В результате суповые тарелки смешались с десертными, столовые приборы лежали не по отдельности, а вперемешку, под выглаженными салфетками неожиданно обнаруживались неглаженые, а с чашками и стаканами творилось совсем невообразимое. Ульяне зачем-то вздумалось ставить рюмки в стаканы, а маленькие чашки – в большие. Место она, что ли, хотела выгадать таким образом? Но на полках и без того было достаточно места. В результате у посуды от такой расстановки быстро отбивались края, а что не отбивалось по краям, то разбивала Ульяна, когда, забывшись, доставала стакан, не вынув из него рюмку. Ругать ее Вера особенно не ругала, потому что нельзя ругать человека, который делает не свойственную ему работу. Кухарка – это же не горничная. Да и повернется ли язык отчитывать человека, который столь преданно за тобой ухаживал? Вера решила, что сейчас она наведет порядок, а потом пригласит Ульяну и устроит ей нечто вроде урока. Покажет, как надо расставлять и раскладывать содержимое по полкам, и попросит раз-другой поупражняться, чтобы лучше запомнилось.
Вера еще не успела отделить вилки от ложек (только ножи выбрала), как зазвонил телефон. Услышав звонок, Вера вздрогнула и забеспокоилась. Беспокоилась поделом, потому что звонил Спаннокки.
– Вера?! – не здороваясь, спросил он. – Вы узнали меня?!
Слышно было хорошо, без треска, и можно было, наверное, узнать голос, но Вере узнавать голоса не понадобилось. Никто из мужчин, которые могли называть ее Верой, не забыл бы поздороваться. И никто из них не разговаривал бы так напористо, бесцеремонно.
– Да, узнала, – негромко ответила Вера.
– Говорите громче! – потребовал Спаннокки. – Не слышу!
– Да, это я. – Вера повысила голос. – И я вас узнала.
– Слушайте, что вам следует сделать. В два часа дня вы должны быть в трактире «Золотой якорь» на Большой Ивановской. Там вас будет ждать один человек, барон фон Унгерн-Штернберг. Зовут его Эдуард Павлович. Он скажет вам все, что нужно. Не опаздывайте! Дело очень важное, и вознаграждение будет соответствующим! Вы меня поняли?
– Поняла, но…
Вера не успела выразить возмущение грубой приказной манерой разговора, потому что Спаннокки положил трубку. Поэтому возмущение пришлось высказывать про себя. Когда оно было высказано, Вера захотела позвонить Алексею, но вовремя остановилась. Как знать, вдруг Спаннокки подкупил какую-то телефонную барышню и поручил ей слушать Верины разговоры и передавать ему их содержание? От столь коварного субъекта можно было ожидать любой подлости. Тут дворники такие фортели выкидывают, чего же говорить об австрийском шпионе? Нет, по телефону разговаривать нельзя. Надо с глазу на глаз! Приватно! Иначе можно все испортить!
