Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Казалось, живи, да радуйся. Но радоваться было нечему. Павел все больше и больше пристращался к спиртному. Скандалы устраивал все чаще и чаще. И не только скандалил, но и бил, зверея от безответности жены, не обращая внимания на плачущего ребенка. Соседи пытались усовестить Павла, грозились вызвать милицию. Но не вызывали, так как Наташа просила их этого не делать.
«Сами разберемся. Ничего страшного, — говорила она сердобольным соседям. — У кого в семье не бывает ссор? А муж у меня хороший. Он меня любит… Не любил бы — не ревновал…»
Соседи озлобленно чертыхались про себя: «Муж и жена — одна сатана». И уходили домой, давая зарок больше никогда не вмешиваться в чужие семейные конфликты. «Тут собственная семья — сумраки, а чужая — вообще потемки».
Несколько раз Наташа приходила на работу с синяками на лице.
«В погреб пошла, да вот споткнулась и упала на ступеньки», — краснея до корней волос и пряча глаза, отвечала на вопросы любознательных товарок.
Век прожила, а лгать так и не научилась.
Товарки, конечно, не верили наивным объяснениям. Жалели и бранили одновременно. Кто — за глаза, а кто — прямо в лицо.
«Будешь, дура, терпеть, совсем забьет…» — предупреждали.
Чтобы не слушать бабьих пересуд, ушла Наташа из ДСК и стала работать в строительном цехе РТИ. Павла вскоре также уволили со строительного комбината за прогулы и пьянство. Он, побив баклуши с месяц, устроился на ЖБИ, по своему профилю. Но и там долго не задержался. Предложили уволиться по собственному желанию. Никто не хотел заниматься пьяницами и прогульщиками.
Меж тем подрастал сын Андрейка. Учился в четвертом классе. Успевал по всем предметам. Не ленился и матери помочь в домашнем хозяйстве: помыть полы, сбегать в магазин за продуктами.
«Вот и защитник мой подрастает… — поглаживая мальчика по головке, думала Наташа, собираясь идти на работу в ночную смену. — Бросил бы Павел пить и ревновать — как бы было хорошо… И ревнует-то без причины. Сам это знает, но ревнует. Другие бабы подолом крутят направо и налево — и в чести у своих мужей. А тут… Даже в полглаза ни на кого не взглянула, ни то чтобы… Он же за ножи хвататься… грозится убить и себя и меня…»
Только мысли мыслями, а работа работой.
— Пора, — отпустила сына. — Ты уж запрись и никому дверь не открывай… Пока отец не придет.
— Мамка, не задерживайся, — заглянул тот в лицо, задрав русую головенку. — Буду ждать…
— Я постараюсь… — улыбнулась грустно.
И ушла в морозную, с легкой поземкой, ночь…
…Это утро не предвещало ничего плохого. Утро как утро…
За ночь землю припорошило снегом. Однако снежный покров был не везде ровный. Ветер, смахнув снег с возвышенных мест, собрал его в низинках и закоулках. В результате игры снега и ветра поверхность земли стала пятнистой, словно шкура ягуара. Небольшой морозец пощипывал нос и уши, заставлял глубже прятаться в одежды, поднимать воротники, крепче натягивать шапки. Куряне, спешащие на работу, старались как можно быстрее прошмыгнуть продуваемые ветром улочки и добраться до остановок. Там, вибрируя всеми частями тела, втиснуться в общественный транспорт.
Паромов, покинув полупустой вагон трамвая, торопливо шагал в отдел милиции. По субботам, в восемь часов, проводились селекторные совещания. Их вел лично начальник УВД генерал-майор Панкин Вячеслав Кириллович или кто-нибудь из его заместителей. И присутствие всего личного состава было обязательным. А сегодня была как раз суббота. Последний рабочий день недели. Старший участковый Минаев еще вчера пообещал Паромову, что в воскресенье у него будет выходной. Поэтому и настроение у Паромова было бодрое, предвыходное.
Возле крыльца РОВД толпилось несколько сотрудников, решивших перекурить перед совещанием. Почти никого из них Паромов не знал, так как они были из разных служб и подразделений. Но это не мешало поздороваться со всеми за руку.
— Курни, поправь здоровье, — шутливо предложил кто-то из оперов. — Время есть…
— В другой раз, — не останавливаясь для перекура, поспешил он к своим оперативникам в четырнадцатый кабинет.
Там можно было раздеться, бросив одежду прямо на стол опера. Здание отдела милиции было небольшим, и комнаты для участковых в нем не имелось. Правда, можно было раздеться и в кабинете профилактики. Здесь главный лейтенант милиции Озеров Валентин Яковлевич — непосредственный начальник службы участковых инспекторов и отделения профилактики преступлений. Оказывается, имелось и такое подразделение в недрах РОВД… Всего из двух сотрудников и одной вакансии.
Да, можно было раздеться и в кабинете Озерова. Многие участковые инспектора так и поступали. Но новичок Паромов старался держаться подальше от руководства и поближе к простым операм.
В Ленинской комнате, располагавшейся на втором этаже, где проходили совещания, было многолюдно и шумно. Кто-то приветствовал товарищей, кто-то громко смеялся над услышанным анекдотом, кто-то поладнее усаживался в скрипучее кресло.
Все сотрудники — в форменной одежде. Таков порядок. И только молодые, еще не аттестованные сотрудники, к числу которых относился и Паромов, в гражданских костюмах.
Но вот в дверях появился начальник отдела полковник милиции Воробьев Михаил Егорович. За ним — замполит и начальник штаба. Шум мгновенно стих.
— Товарищи офицеры! — звучит команда.
Все, шумнув откидными сиденьями кресел, встали.
Воробьев энергичной походкой прошел на подиум, за стол, оборудованный аппаратурой селекторной связи. Привычно оглядел зал, определяя все ли на месте. Сделать это было просто. Если свободных мест нет — значит все. Выдержав паузу, разрешил присаживаться.
С первых дней Паромов убедился, что дисциплина в отделе строжайшая. Воробьева не только уважали, но и побаивались. Все, без исключения.
— Начальники подразделений и служб, прошу занять места, — кивнул он головой на ряд стульев за столом.
Те, кому предназначались слова начальника отдела, гуськом потянулись к подиуму.
Однако в этот день оперативному совещанию состояться было не суждено. Не успела заработать селекторная связь, как, постучавшись, вошел оперативный дежурный Цупров.
— В парке на улице Харьковской труп женщины со следами насильственной смерти, — доложил кратко.
— Прокурорских уведомил?
— Лично Кутумову звонил, прокурору…
— Дежурный наряд…
— Уже там, — не дослушав, поспешил с ответом оперативный дежурный.
— Тогда вооружи оперативников с центральной зоны — и на место происшествия. А я доложу руководству — и тоже туда.
Следом за сотрудниками уголовного розыска распоряжением Воробьева на место происшествия были направлены и участковые инспектора.
— Виталий Васильевич, вы как старший участковый и бывший следователь, организуйте опрос граждан, — напутствовал Воробьев.
— Я постараюсь, товарищ полковник.
— Да уж будьте добры, постарайтесь, преступление то на вашем участке, — довольно жестко заметил полковник.
Участковые центральной зоны вслед за оперативниками потянулись из Ленинской комнаты.
Выйдя из отдела, Минаев поинтересовался:
— На трамвайчике или пешком? Тут пути-то в полторы остановки…
— Чего в трамвае тесниться, лучше уж пешком… — определились участковые.
— Пешком так пешком, — согласился Минаев. — Тогда быстренько за мной.
Срезая путь, участковые стайкой направились к месту происшествия. Большинство из них уже имели опыт участия в расследовании серьезных преступлений, в том числе и убийств. Паромов же участвовал впервые. Было и интересно, и тревожно. Убийство — это тебе не семейная ссора, не драка подвыпивших работяг, даже не хулиганство и мордобой у пивных точек, которыми приходилось уже заниматься. Это что-то страшное, тяжкое, требующее настоящего мастерства, а не дилетантства, достаточного для составления административных протоколов.
Трупов Паромов не боялся. Еще во время учебы в Рыльском педучилище, занимаясь в духовом оркестре, часто с оркестром выезжал на похороны. Поэтому «жмуриков», как музыканты называли умерших, насмотрелся вдоволь. Но что делать на месте происшествия — не знал. Вот и держался поближе к Минаеву, и пока шли, постоянно расспрашивал о своих действиях на месте происшествия.
