Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
– Закрыла, Вера Васильевна, и открыла тоже. Никого здесь не было, ни следа, ни духу! Вот вам крест! Я же не шалава какая-нибудь, чтобы уйти и дверь нараспашку оставить! Я в своем уме и при вашем полном доверии!
Плохо выходило. Кто-то наведался ночью в гараж, а утром – в квартиру.
Этот кто-то явно следил за домом, потому что Клаша выходила ненадолго, примерно на четверть часа. У Крестовникова ей дольше нечего было делать, за это время всласть можно налюбоваться. Дерзкий человек этот кто-то. И скорый. Раз-два, открыл, оставил конверт и ушел. Подражая Владимиру, Вера осмотрела замки возле скважин, но царапин там не увидела. Во дворе Вера увидела дворника, от которого на версту разило спиртным, но тем не менее он был в уме и в памяти. Дворник сказал, что никого чужих он ни вчера, ни сегодня во дворе и возле дома не видел и даже побожился в том, перекрестившись на колокольню церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Спьяну трижды сделал это слева направо, на католический манер, но Вера ему на это указывать не стала.
Проникновением в гараж хотели озадачить Владимира, а конвертом с карточкой – Веру. Иначе бы не положили его на туалетный столик. Кому понадобилось так шутить? И зачем? Кому они вместе так досадили? Или же неизвестный «шутник» метил в одного из супругов, а над вторым «подшутил» за компанию?
Вера подумала, что таким образом может развлекаться кто-то из клиентов Владимира, недовольный его услугами. Разные же попадаются люди, бывают и вовсе чудаки. Однако Владимир этого предположения не поддержал. Сказал, что его клиенты им всегда остаются довольны, вне зависимости от исхода дела, потому что он ведет себя честно, лишнего не обещает и за спиной у клиента с противоположной стороной не сговаривается. Но карточку забрал, пообещав завтра же или на крайний случай в понедельник наведаться к приставу Слемзину в Пятницкую часть и рассказать тому о случившемся. Все замки (и тот, что на гараже, и домашние) Владимир захотел заменить как можно скорее, для чего прямо с утра собрался ехать в магазин скобяных товаров Кенца на углу Мясницкой и Милютинского переулка, который работал по воскресеньям. Сказал, что и в контору к себе ненадолго заглянет, раз уж будет совсем рядом с ней. Вера поняла, что завтра до обеда она мужа не увидит. Если Спаннокки объявится, то в первой половине дня можно будет с ним встретиться и постараться тонко выведать у него, не знает ли он чего-нибудь о человеке по прозвищу Rumpelstilzchen. Вдруг это какой-нибудь известный злодей или злой шутник из числа скучающих богачей. Бывают же и такие.
11
«Выездной сессией московского военно-окружного суда в Твери бывшая акушерка И. Семенцова приговорена к 20 годам каторги за участие в вооруженных нападениях во главе созданной ею банды из 7 человек. Среди самых громких дел банды – нападение на Николо-Малицкий мужской монастырь в 1908 г., когда было убито несколько монахов, и зверское убийство семьи московского врача Д. С. Федоровича в апреле прошлого года. Все нападения Семенцова совершала, переодевшись в мужской костюм. Все участники банды повиновались ей беспрекословно, поскольку боялись ее сурового нрава. Находясь под арестом, Семенцова пыталась симулировать психическое расстройство, но врачи освидетельствовали ее и признали здоровой. Ныне Семенцова передана в распоряжение петербургского военно-окружного суда, где будет судиться за другие свои преступления».
Спаннокки объявился вскоре после отъезда Алексея – в понедельник, 28 июня. Позвонил с утра, нарвался на Клашу, назвался приказчиком из магазина Лемерсье, попросил Веру и назначил встречу в полдень на Тверском бульваре у памятника Пушкину. Вера сразу поняла, что сегодня речь пойдет о чем-то серьезном, иначе Спаннокки не стал бы встречаться на улице, то есть на бульваре. Для тайных разговоров бульвар гораздо предпочтительнее любого ресторана или трактира, пусть даже и с кабинетами. В заведениях никто не может быть уверенным в том, что его не подслушивают. А к сидящим на скамейке на бульваре незаметно приблизиться невозможно, увидят. Если разговаривать негромко, как обычно и разговаривают прилично воспитанные люди, то можно сохранить полную приватность.
Заметив в правой руке Спаннокки букетик пармских фиалок (в левой он держал всегдашний свой портфель), Вера насторожилась – уж не собирается ли господин граф «приударить» за ней? А что, с него станется. Пусть только попробует, решила Вера, отхлещу прилюдно букетом по физиономии, мало не покажется.
– Ах, Вера, вы сегодня особенно очаровательны! – притворно и громко восхитился Спаннокки, увидев Веру, и перешел на французский. – Vous êtes une femme d’ une grande beauté! [413]
Чего тут особенно очаровательного. Обычное летнее платье нежно-голубого цвета и такая же обычная шляпка. Вера намеренно оделась просто, желая подчеркнуть, что встреча их носит сугубо деловой характер.
– Merci, – буркнула Вера, принимая букетик.
Окружающие украдкой бросали на них взгляды. Некоторые улыбались. Зачем Спаннокки устраивает весь этот балаган? Разве что для тех, кто может за ним следить? «Паясничай сколько вздумается! – злорадно подумала Вера. – Все равно нас не обманешь». О назначенной встрече Вера сразу же сообщила по заветному номеру телефона, данному Алексеем. Не иначе как Сильванский сейчас где-нибудь рядом, следит. Вера попыталась осторожно, не привлекая внимания, высмотреть на бульваре Сильванского, не увидела его и сообразила, что следить за ней и Спаннокки может и кто-то другой. Непременно кто-то другой, ведь Сильванский – помощник Алексея, то есть начальник, а начальники, кажется, не занимаются слежкой. Или занимаются в самых ответственных случаях, как, например, принц Родольф Герольштейнский в «Парижских тайнах» [414].
Вера старалась вертеть головой незаметно, но глазастый Спаннокки все равно заметил (ничего от него, дьявола, не скроешь!), но истолковал по своему.
– Пройдемся немного, а там присядем, – сказал он, решив, что Вера высматривает свободную скамейку.
Из-за раннего для променада времени на бульваре преобладали пожилые дамы под большими старомодными зонтами (на глаза Вере попался даже один с бахромой – совершеннейший раритет) и бонны с детьми. Иногда попадались молодые влюбленные парочки. Парочки дичились, прятались в тень и вообще старались вести себя как можно незаметнее.
На ходу Спаннокки беззаботно помахивал портфелем и говорил о погоде да о том, как он любит лето – лучшую пору года. Вера давно заметила, что каждый человек предпочитает свое время года. Молодым больше нравится весна, людям зрелого возраста – лето, старикам – осень (в самом начале, когда еще не слякотно). Только вот зиму никто не любит. Почему? Наверное, потому, что зима – это не жизнь, а смерть. Вере весьма к месту удалось вставить суждение о том, что зима в ее представлении похожа на сказочного Румпельштильцхена. Даст немного радости в виде пушистого снега и катания на коньках, но за это с ней приходится расплачиваться унынием февральских вечеров. Вышло немного глуповато, но поэтично, и главное, что Румпельштильцхен был упомянут. Спаннокки, услышав это имя, и глазом не моргнул. Улыбнулся, сказал, что Вера совершенно права и что если где и хорош февраль, так это в благословенной Тоскане. Всякая птица свое гнездо хвалит, это естественно, но если послушать Спаннокки, то на Тоскане с его родовой колыбели Монтепульчиано прямо белый свет клином сошелся. Все хорошее, что есть на свете, собрано там, ну, может, еще Вене малая толика перепала. Слушать противно.
Наконец Спаннокки нашел скамейку по душе – в густой тени и промеж двух пустующих, и они сели. Букет Вера положила на скамейку между собой и Спаннокки. Намеренно положила, чтобы тот не вздумал придвигаться слишком близко. Спаннокки поставил свой портфель слева от себя, по другую сторону от Веры и положил на него руку, словно на подлокотник кресла.
