Крайняя маза - Белов Руслан (книга регистрации TXT) 📗
И потому я должен найти этого Шурика.
Есть еще другая причина его найти и кастрировать.
Всю жизнь я спорил, искал месторождения, читал умные труды, писал научные статьи и приключенческие книжки, короче, всю жизнь витал в надуманном мире. И потому, оказавшись в безапелляционно капиталистическом, крепко-накрепко сел на мель, то есть на свой несчастный прожиточный минимум. И вот появился шанс сняться с этой крайне неприятной мели. Если я докажу себе, что могу делать земные, трудные и невыдуманные дела, опасные дела, то я смогу сделать так, что и для Юлии этот брак будет последним.
То есть единственным.
Если я найду этого негодяя и накажу его, то стану в ее глазах мужчиной, мужчиной, а не мужчинкой... Мужчиной, к которому прислушиваются, мужчиной, которому повинуются и пекут пирожки с капустой и дарят на дни рождения сердечные подарки. Так что путь у меня один, это путь к горлу этого Шурика...
А Юля, судя по всему, уже не хочет, чтобы я этим занимался. Сейчас не хочет. Боится, что в фирме узнают... И потому ничего не рассказывает.
Что же делать?..
Как что? Недавно она взяла на работу двоюродного брата. На две с половиной тысячи баксов. Меня еще тогда покоробило, что взяла не меня. Протирать штаны за компьютером, я умею намного лучше его. Не успеваю новые брюки покупать. Правильно сделала, что не взяла. Любовник в подчиненных – это подрыв авторитета.
Значит, двоюродный брат... Как же его зовут? Забыл... Кажется, на "В". Виталий? Нет... Владимир? Нет. Владик? Да, Владислав. Владик Остроградский. Пижон, каждый день меняющий галстуки, и каждые полгода – машины. Поеду-ка я к нему в "Северный Ветер"... Хотя зачем туда ехать? Терпеть не могу эти пальмово-аквариумные офисы с механическим населением. Позвоню, телефон есть в записной книжке, встретимся где-нибудь в кабаке поблизости, хотя бы на тех же самых Чистых прудах".
Допив пиво и подавив желание взять вторую кружку, Смирнов позвонил с ближайшего телефона-автомата. Остроградский, не задавая вопросов, на встречу согласился.
Пожали они друг другу руки в маленьком кафе недалеко у "Тургеньевской". Заказали пива с креветками и по бифштексу.
– Дело серьезное, и ты должен поклясться мне, что никому ничего не расскажешь. Ни свату, ни брату, ни даже любимому начальнику, – потребовал Смирнов, думая, не заказать ли еще по сто пятьдесят водки. Ведь пиво без беленькой – деньги на ветер, это каждый знает.
Владислав поклялся молчать. Смирнов заказал по сто пятьдесят и рассказал о визите Шурика в его квартиру. Когда он говорил об изнасиловании Юлии, Остроградский сидел безучастно.
– Ты уверен, что все это придумано и поставлено руководством нашей фирмы? – спросил он кисло, когда Евгений закончил.
– Нет, конечно, – потупился Смирнов. – Просто во всех детективах расследования начинают с изучения моральной обстановки в семье и на работе пострадавшего. Вот я и начал с тебя.
– Понятно... – усмехнулся Владислав. – Ну что мне тебе сказать? Борис Михайлович? Да, есть у него с Юлей нестыковки. Она смелее его. Грамотнее экономически. Смотрит дальше, хочет большего. И в уме у нее, скажу прямо, далеко идущие планы. А Борис Михайлович все время говорит: "Тише едешь – дальше будешь". Если и решится на серьезный шаг, то трижды подумает. Нет, вряд ли он заказал изнасилование. Он умный мужик, знает, что всему нужен противовес, в том числе и его собственной персоне...
– Значит, не он?
– Вряд ли... Нет, не он.
– А кто же?
– Не знаю...
– Не может быть, чтобы не знали. Что-то вы с сестричкой темните.
– Это точно. Скажу тебе по секрету, что перед твоим звонком я разговаривал с ней. И она попросила ничего не рассказывать ни о фирме, ни конкурентах и общих знакомых.
– Чем аргументировала?
– Тем, что ты, в конце концов, наделаешь глупостей, и всем нам троим в разной степени не поздоровится. Я тебе также советую успокоиться и подумать о более серьезных делах.
– Значит, вы оба не хотите ничего выяснять...
– Конечно, не хотим, – холодно посмотрел Остроградский. – Юлия, находясь в состоянии сильного душевного волнения, тебя с панталыка сбила, под влиянием момента сбила, и ты завертелся. Представляешь, сколько всего ты можешь накрутить со своим дилетантским расследованием? Начнешь совать свой нос в дела фирмы. И, в конце концов, получится скандал с газетной трепотней и сплетнями, и меня с Юлией просто уничтожат. Естественно, после того, как ты получишь в своем подъезде пулю в живот и умрешь в муках под мусоропроводом. И еще...
– Послушай, дорогой! – остановил его изумленный Смирнов. – Ты что, не понял, что твою сестру изнасиловали? И изнасиловали дважды? И обещали прийти еще и трахнуть в задницу?
– Понял. И сочувствую выше крыши. Но ты, Евгений Александрович, просто не знаешь, что такое изнасилование. Что оно представляет собой на самом деле...
– И что же это такое? Поясни свою мысль примером.
– Объясняю. Изнасилование – это когда тебя выбрасывают с работы, за которую ты получаешь две с половиной тысячи баксов, выбрасывают в обовшивевший научно-исследовательский институт с окладом в две тысячи рублей и дыроколом в придачу.
– Понятно. А все остальное – это, значит, так, просто сыпь на мягком месте...
Остроградский обезоруживающе засмеялся.
– Сечешь масть, ученый. И потому кончай эту дурацкую игру в Эркюля Пуаро с усиками, женись на Юльке, рожай детей и наслаждайся обеспеченной жизнью.
– Я бы с удовольствием... – вздохнул потерявший колею Евгений Александрович.
– Только имей в виду: в послеродовом декрете придется сидеть тебе. Юла надолго работу не бросит.
Смирнов мечтательно протянул:
– Ну и посижу. Что тут такого? Ты просто не представляешь, как это здорово смотреть, как дети растут...
– Растут и превращаются во взрослых, таких же, как мы?
– Ну, не надо о грустном. Не все дети становятся такими, как ты... Некоторым везет.
Владислав заулыбался и заказал бутылку армянского коньяка и шашлыков из осетрины. Он мог себе это позволить.
Когда бутылка опустела, Смирнов вспомнил, что у него в кармане лежат шестьсот тридцать долларов. И все началось сначала.
5. "С агрономом не гуляй, ноги выдеру"
Выписавшись из больницы, Юлия взяла десятидневный отпуск, и по совету лечащего врача улетела в Египет лечиться "вечностью". Смирнов по понятным причинам лететь отказался. Юлии он сказал, что денег на заморские путешествия у него нет, а зависеть в материальном плане от кого бы то ни было, он не желает.
– А как же ты жить со мной собираешься? – удивилась Юлия, услышав это заявление. – Я за одну квартиру плачу больше, чем ты получаешь в год.
– Привыкну потихоньку... – ответил Смирнов, сам себе не веря. – Или разбогатею чудесным образом.
– Ну-ну, – проговорила Юли, разглядывая жениха с иронией. – Глупости все это. Когда мы поженимся, все у нас должно стать общим. И деньги, и друзья, и враги...
Разжевав "...и враги", Смирнов в который раз поклялся найти Шурика, найти и наказать.
– Так не бывает, чтобы все общее... Даже у супругов.
– Но стремиться к этому нужно, – улыбнулась Юлия, приложив ладошки к щекам Смирнова. – Давай отпразднуем нашу помолвку в ресторане?
– В Балчуге?
– Естественно.
В ресторане они сели за свой столик.
В дорогу Юлия одела отчаянно идущее ей легкое алое платьице, общей площадью не более четверти квадратного метра, и Евгений Александрович чувствовал себя обкраденным.
– Ты там с агрономом не гуляй, ноги выдеру. Можешь пару раз пройтись с председателем... – буркнул он на прощание, не в силах отвести глаз от ткани, любовно прижавшейся к телу женщины.
– Египетского национального банка?
– Ага... Я люблю тебя.
– Я знаю. И дорожу этим.
6. Паяльник выглядел органично
Владислав Остроградский, также провожавший Юлию, отвез Смирнова домой. В пятом часу вечера они прощались у подъезда, и Смирнову показалось, что кто-то смотрит на них из окна его квартиры, располагавшейся на втором этаже.
