Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— Незнакомых в тайге не встречали? — спросил он.
— Нет, не встречал. Иду третий день… — И, помолчав, задал ненужный вопрос: — Ищете кого-нибудь?
Офицер пристально посмотрел ему в глаза:
— Нет, проверяем документы.
Владимир, в свою очередь, внимательно оглядел офицера. Осунувшееся лицо с темными кругами под глазами выглядело усталым, нездоровым. «Он, верно, болен», — подумал Владимир. Солдаты выжидающе стояли поодаль, у кустов. Офицер вернул охотнику документы. Солдаты зашевелились, в воздухе засинели дымки папирос.
Владимир простился и пошел дальше по следу.
— Счастливой охоты! — протянул чей-то звонкий голос.
Солдаты засмеялись. Охотник сплюнул и выругался про себя. «Кто же желает счастливой охоты! — подумал Владимир. — Видно, солдат молодой, старый так бы не сказал. Да все равно! Соболь не уйдет!»
Но его уже не оставляла мысль — почему здесь, в глубине тайги, в двухстах километрах от побережья, появились пограничники?
День клонился к вечеру, когда Владимир, подымая за собой вихри снежной пыли, покатился вниз с Гуляй-Сопки. На середине склона он резко затормозил. Следы соболя оборвались у комля старой корявой березы. На стволе было дупло, в котором, по предположению охотника, и спрятался зверек.
Владимир нарубил сучьев и воткнул их в снег вокруг березы. Достал из заплечного мешка сеть-обмет с колокольчиками и повесил ее на торчащие сучья. Убедившись, что сеть повешена прочно, он отоптал вокруг снег, чтобы добыча ненароком не ушла под настом.
Соболь был обложен по всем правилам. Владимир снял с молодой березы лоскутки коры и полез на дерево. Добравшись до дупла, он достал спички, поджег бересту и бросил ее внутрь. Береста гасла и чадила. Зверек беспокойно заметался в дупле, принялся угрожающе рычать, уркать, но не вылезал. Владимир с улыбкой слушал бессильно злобствующего соболя. Потом кинул в отверстие еще кусок зажженной бересты. Дым пошел гуще. И в ту же секунду мимо лица охотника черной молнией промелькнул соболь. Он упал, зарывшись в снег, вскочил, бросился бежать, наткнулся на сеть, запутался в ней и стал беспомощно барахтаться, пытаясь перегрызть суровые нити.
Охотник спрыгнул с дерева, на ходу натянул рукавицы, чтобы соболь не покусал руки, и стал освобождать зверька. Владимир распутывал ячейки осторожно, чтобы не повредить бившегося в смертельном страхе соболя.
Черный как смоль зверек таращил вишневые глаза, а его темный нос беспрерывно дергался. Там, где рука охотника держала соболя, из-под черной, лоснящейся, мягкой, как пух, шерстки проглядывал нежно-сиреневого отлива подшерсток.
— Ох, и хорош! — невольно воскликнул Владимир.
Много пришлось видеть ему соболей, но зверька такой красоты в заповеднике не было. Во всяком случае, молодой охотник считал, что это именно так. Впрочем, ему следовало бы поверить. Пожалуй, даже Медведев, работавший директором со дня основания заповедника, и тот не знал лучше территории и ее обитателей, нежели Владимир.
— Погонял же ты меня, — приговаривал Владимир, завязывая соболя в плотный темный мешок. — Да не жалко! Больно уж хорош!
Ввечеру небо — затянули тучи, но ветер не разгулялся. По этим приметам сильного мороза или пургу ждать не приходилось.
Владимир решил заночевать на склоне сопки в березняке. Он запалил костер, вскипятил чаю, поужинал и отправился за еловыми и пихтовыми лапами, чтобы устроить себе постель у огонька, весело потрескивавшего в непорочном молчании тайги. Солнце уже зашло, о чем можно было судить по быстро упавшим плотным сумеркам. Стволы берез темнели на синем фоне снега, почти сливаясь со снежным настом. И казалось, что длинные и черные космы ветвей, свисавшие почти до сугробов, опускаются прямо из низких туч.
Охотнику понадобилось пройти с полкилометра, прежде чем показалась темная густая стена ельника. Дойдя до первых елей, он вынул из-за пояса топор и принялся обрубать нижние лапы для подстилки. Неожиданно Владимир опустил занесенный топор. Ему показалось, что у самой вершины сопки, там, где кроны деревьев сливались с небом, мелькнул огонек.
Он пригляделся внимательнее. Где-то, запутавшись в ветвях у вершин деревьев, и в самом деле тускло светился огонек.
Бросив нарубленные ветки, Владимир пошел вверх по склону.
Время шло. Из округа поторапливали с решением многих загадок, возникших в связи с воздушной катастрофой.
Полковник Шипов мрачнел с каждым днем. Хотя кое-что и прояснилось, но главное — цель, с которой была нарушена граница, оставалось загадкой. И сколько полковник ни ломал голову, сколько версий ни строил, ни одна из них не казалась ему подходящей.
Он не мог с уверенностью заявить: враг пришел за тем-то и, чтобы обезвредить его, надо действовать так и никак иначе. Впрочем, до сих пор не было найдено доказательств, подтверждавших, что на планере был пассажир. Но пока пограничники действовали так, как если бы этот пассажир был и покинул планер до катастрофы.
Несколько путало карты и то обстоятельство, что после сообщения по иностранному радио о пропаже планера, никто и ничем не выдал какой-либо тревоги или нетерпения по поводу исчезновения машины, пилота. Короткая информация камчатского радио о воздушной катастрофе прошла совершенно незамеченной, не вызвала ни одного отклика за рубежом.
Почему? Это тоже волновало Шипова. Что скрывалось за подобным молчанием?
От Тимофеева вестей не было. Видимо, пурга задержала его в пути. Шипов надеялся на расторопность Тимофеева. Только там, в заповеднике, в районе которого скрылся враг, можно было найти его следы.
Правда, полторы недели — срок порядочный. За это время в пустынной местности новый человек должен был неминуемо появиться в населенном пункте, забрести в охотничью избушку, так или иначе дать о себе знать.
Он должен был либо столкнуться с охотниками, которые не оставляют без внимания случайную встречу, либо выйти на тропу и попасться в руки патрулей. Но даже если нарушитель не сделает ни того, ни другого, он все же оставит след, на который наткнутся пограничники оперативной группы Демина. Тот каждый день слал донесения в отряд, но они были неутешительны. Пограничники обследовали уже все известные им охотничьи стоянки. Изо дня в день солдаты проходили десятки километров на лыжах, но никто из встреченных не видел чужака. Охотники же, если нет крайней необходимости, в эту пору не выходят из тайги.
Оставалась нерешенной и еще одна задача: почему на планере возник пожар?
Уже два раза офицер-связист появлялся в кабинете начальника и выдвигал одно технически обоснованное предположение за другим. Из всех обстоятельных докладов Шипов вынес одно безусловное заключение: либо пожар начался из-за какой-то неисправности в радиоаппаратуре планера, либо… Но на следующее утро полковника Шипова встретили в штабе неожиданностью. На столе лежали две радиограммы, переданные иностранными радиостанциями.
«Планер пропал без вести. Как уже сообщалось, на поиски планера, оторвавшегося от буксировщика, высланы самолеты. Они обшарили ледяные поля на протяжении нескольких тысяч квадратных миль. Кинокомпания «HPF» потерпела убытки в миллион триста тысяч долларов. На борту планера находились негативы отснятого на севере фильма. Предполагают, что во время вынужденной посадки, планер попал в трещину или полынью и затонул».
Второе сообщение было лаконичнее:
«Наш корреспондент беседовал с руководителем спасательных работ по поиску оторвавшегося от буксировщика планера, мистером Гремфи. Между прочим, он сказал, что конструкция планера была настолько хороша, что он мог достигнуть какого-либо острова в западной части Тихого океана. Возможно, что в скором времени кому-либо удастся напасть на его след…»
Прочитав второе сообщение, Шипов улыбнулся, подумав, что его противник начинает проявлять нетерпение.
Почему заговор молчания вокруг катастрофы так неожиданно нарушен? Неужели сообщение камчатского радио прошло незамеченным? Были ли действительно организованы поиски планера? Может быть, они еще и не начинались? Из сообщений можно сделать один вывод: район поисков переносится к западу, к берегам советских островов и Камчатки.
