Эликсир вечной молодости - Арбенина Ирина (мир книг TXT) 📗
"Ничего такого!” — вздохнула Светлова. Нет, не снились, кажется, ей на дорожку ни пожар, ни самцы домашнего скота, ни хотя бы вице-спикер парламента.
Далее…
«Хорошо, если приснится, что пришлось одеваться в белую одежду, находить разные семена, зонтики и другие предметы роскоши, что поднимаешься в гору и на стену крепости, достаешь плоды с дерева, едешь верхом на льве, на лошади, на слоне, на быке.., что переезжаешь через реку и едешь на запад и на север, что избегнул опасности, победил врагов.., что угощаешь отца и мать, что молишься…»
Эх, заснуть бы — и найти во сне зонтик или “другие предметы роскоши”! А то снятся всякие кошмары про девушек-старух…
Аня, вздохнув, заглянула в предисловие и поняла, откуда такие несоответствия с реальностью.
Автор книги “Жуд-Ши” жил в четвертом веке до нашей эры, в жаркой местности, где водились слоны и обезьяны. А потом, оказывается, эту книгу перевели на тибетский, и стала она основным пособием по врачебной науке в Тибете! Во как!
И зачем Туровская это читает? Влияние Алексея Борисовича Кудинова?
Светлова принялась листать дальше:
"Основные взгляды врачебной науки Тибета гласят, что как благосостояние организма человека, так и расстройство его находятся в зависимости от трех основных причин, которые, в свою очередь, зависят от степени физического и умственного развития человека: от неумения пользоваться своими страстями; от отсутствия истинной доброты; от незнакомства с врачебной наукой в частности и от незнания вообще”.
И далее в том же роде…
«Кого следует упитывать, того не следует слишком заставлять голодать, а кого следует заставлять голодать, того не следует упитывать…»
Логично…
"Нельзя надеяться на выздоровление, особенно если окружают больного лица трусливые, легкомысленные, торопливые, нервные, раздражительные, хватающиеся за все, безнравственные, ведущие неприличные и неприятные разговоры”.
Что ж… Светлова тоже это замечала: есть люди, в компании с которыми выздороветь практически невозможно. Заболеть — это пожалуйста…
А вот интересные строчки… Это, наверное, Туровской Кудинов посоветовал прочесть:
"Вино, выпитое в избытке, изменяет нрав, заставляет терять благоразумие и стыдливость.
Действие вина имеет три периода. В первом периоде опьянения теряют благоразумие и стыдливость, стараются сохранять спокойствие и воображают, что говорят правду.
Во втором периоде делаются похожими на взбесившихся слонов и совершают безнравственные и безрассудные поступки.
В третьем периоде теряют сознание, падают, как мертвецы, и решительно ничего не помнят”.
Ну просто один к одному описание Алексея Борисовича Кудинова!
Впрочем, хватит веселиться…
Светлова нашла наконец-то страницу, на которой книга была открыта, когда Аня навестила Туровскую на кухне ресторана “Ночка”.
Вот! “Некоторые сведения об отравленных пище и питье и веществах, делающихся вредными, когда они потребляются в пищу одновременно”.
Итак… “Простокваша, употребляемая с молодым вином, рыба вместе с молоком, молоко с ягодами, яйца с рыбой, гороховый кисель с простоквашей, мед с растительным маслом, свежее масло, сохранявшееся свыше десяти дней в медной посуде…"
Нет, не то… Чушь какая-то!
«…Если до переваривания принятой пищи была принята другая пища; если после принятия неудобоваримой пищи человек сердится или если он употребляет пищевые вещества, к которым не привык…»
Опять ерунда какая-то…
А вот, кажется, то, что Анна ищет:
"Отравленная пища имеет особенный цвет, запах и вкус. Брошенная в огонь, при сгорании, отравленная пища дает дым, похожий на цвет павлиньих перьев, горение сопровождается особенными звуками. Лебедь и ворон при виде этого пламени издают особенные крики, а павлин чрезвычайно радуется. Такая отравленная пища, данная собаке, вызывает воспаление в желудке и рвоту”.
Замечательно!.. Жаль только, Светлова не видела, какого цвета был дым от этих грибков: цвета павлиньих перьев или нет. Стопроцентная по точности экспертиза! Еще бы послушать, как лебедь при этом кричит…
«Лица, положившие отраву в пищевые вещества, страдают сухостью во рту, сильно потеют, волнуются, боятся всего, не могут сидеть на одном месте. Они то грустят, то смеются, оглядываются по сторонам…»
Это про Туровскую? Впрочем, кажется, Туровская, когда Аня навестила ее на кухне, была совершенно спокойна. Не грустила, не смеялась и не оглядывалась по сторонам.
Время от времени Анна отрывалась от книги “Жуд-Ши”, чтобы передохнуть. Но вместо отдыха тут же переносилась мыслями к самым последним трагическим происшествиям.
"У Фофанова был вид человека, который не имеет отношения к гибели Бритикова. Притворяется? Но с какой стати такому отморозку притворяться — по такому случаю? И к тому же перед Светловой?
К чему такие церемонии?
Уж, наверное, бедолага Бритиков на счету такого человека, как Фофанов, не первый и не последний. Не тот случай, чтобы притворяться.
Впрочем, это дело лейтенанта Богула разбираться: убил Бритикова Фофанов или кто-то другой.
Интересно, Богул Фофанова задержит?.."
Обдумывая все это, Светлова мельком взглянула на часы… Двенадцать.
Через полчаса она почти автоматически снова отогнула рукав и поглядела на циферблат.
Полдень прошел. Половина первого… Что-то было не так! Ей хотелось еще почитать про “лиц, положивших отраву в пищевые вещества”, и про то, как они “волнуются и не могут сидеть на одном месте”, но что-то скребло на душе. Светлова тоже определенно не могла усидеть на одном месте. Что-то было нет так!
Ведь полдень… Рабочий полдень.
Рабочий он — обычно для Бобочки. А Бобочка не появился.
И что-то еще отсутствовало. Был какой-то изъян, ущерб в “картине мира”… Какая-то тревожащая деталь!
Ага! Анна не видела вечером “у водопоя” могучую фигуру господина Фофанова. Вот отсутствие, оказывается, какой детали ее подспудно скребло и тревожило!
Ну да ладно… Этот — ладно. Семнадцать причин, по которым он мог отсутствовать… Первая — напился еще до ресторана.
А вот Бобочка… Бобочка точный, как часы. Нет, не как часы. Сравнение избитое и неверное. Вот часы, обнаруженные на руке Кикалишвили, например, всегда отстают…
Бобочка, точный, как служащий, дорожащий своим рабочим местом. Точный, как клерк в офисе престижной фирмы. И не появился!
Светлова закрыла книгу. Натянула туфли и поехала к Богулу. Первое, что она увидела в “коридорах власти”, — это был Бобочка с растерянными, как у потерявшегося малыша, глазками на заплывшей, отнюдь не как у малыша, физиономии.
Он как раз выплывал из кабинета Богула.
— Бо!.. — окликнула его Светлова. Но тот только махнул рукой и быстрым шагом — быстрым, учитывая, конечно, его громоздкую комплекцию, удалился прочь.
Светлова услышала, как хлопает у пряничного милицейского крыльца дверца его машины. Мотор!
— Богул, что тут творится?
— А… Мои поздравления! Сюрприз для невольниц!
— Это вы про меня?
— Разумеется. Свобода, мне кажется, уже встречает вас радостно у входа. Сегодня Юрьев день для крепостных. Можете собирать свои манатки.
— А что такое?
— Да такое-растакое…
— То есть?
— Фофанов исчез.
— Батюшки! — ахнула Светлова. — Неужели?
— Наше исчадие ада куда-то провалилось.
— Куда?
— Может, по принадлежности? Туда, куда исчадию и полагается?
— А где это находится, вы случайно не знаете?
— Случайно не знаю. Если б знал, то не принял бы заявления о розыске.
— Неужели от Бобочки заявление?
— Ну так! Кто, спрашивается, у господина Фофанова самый близкий и родной человек? Охранник, конечно.
— Богул, а вдруг я уеду, а Фофанов вернется?
— Что-то мне плохо в это верится…
— Вы думаете?
— Почти уверен: попал господин бандит в наш “Бермудский треугольник”. Не иначе… Затянуло.
