Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— Сможешь притащить их на базу?
— Нет ничего проще, пан сотник!
— Иди и помалкивай. Дня через два-три исполнишь, что я просил.
— Как прикажете, пан сотник!
— А вот так и прикажу: пшел вон! — заорал вдруг Сидор.
Повторять Сове было излишне. Он испарился мгновенно, что поразило Сидора больше всего. Он даже сам попытался также крутануться на месте, но больно ударился ногой о табуретку и, проклиная всех чертей, с ревом повалился на кровать.
Капитан Костерной ерзал в кресле, которое из последних сил надрывно скрипело под ним, и всем своим видом старался выказать Ченцову неудовольствие. Но весть, с которой он пришел к подполковнику, уже захватила Василия Васильевича, и тот не обращал внимания на капитана.
Накануне по дороге в Глинск машину Костерного остановил невзрачного вида крестьянин в помятой соломенной шляпе.
— Игнат Попятных, — дотронувшись до надорванного края шляпы узловатыми скрюченными пальцами, представился он. — Прошу пана офицера до моей хаты. Вас хочет бачить хлопчик, який вас почэкаить.
— Кто таков? — из кузова спросил Костерной.
— Петр Ходанич, — понизив голос, ответил крестьянин.
Поехали в село. Подворье Игната Попятных было таким же невзрачным, как и сам хозяин. Хата и амбары — под серой соломой, стены давно не белены, двор не метен. Облезлая больная собака лежала у порога пустого хлева. Когда солдаты с хозяином вошли во двор, она без лая поднялась и, поджав хвост, затрусила в заросший крапивой огород за обвалившимся колодцем.
Игнат Попятных добрый десяток лет жил бобылем.
Худого про него люди не говорили, но и добрых слов на старика не тратили. Нелюдим был Игнат. Сам по соседям не ходил и к себе гостей не жаловал. А вот из леса гости по ночам к нему наведывались частенько. Изрядно пышные хлеба пек дед, хотя своей муки не имел. Может, оттого и люди к нему не ходили, что чуяли здесь неладное. Да так уж повелось в народе — жалеть убогих и одиноких. Ни в милиции, ни в отделе МГБ про деда Игната Попятных долгое время и слухом не слыхивали.
Ходанич лежал на сундуке в горнице, укрытый лоскутным одеялом. Голова его была замотана окровавленной тряпкой. Левая рука безвольно свешивалась на пол. Петр, по всей видимости, находился в глубоком обмороке. Костерной оставил с ним фельдшера и попробовал разговорить хозяина. Но тот так умело прикинулся глуповатым да к тому же тугим на ухо, немощным и обездоленным старцем, что, кроме «как?» да «ась?», Костерной от него ничего не услышал.
Пришлось ждать, когда очнется Ходанич. Солдаты тем временем нашли в амбаре несколько мешков с ржаной мукой и бочку со свежей брагой. Показали Игнату.
— Кушайте! — преспокойно сказал он. — Бражка сладкая, медовая.
Костерной сунул ему под нос свой пудовый кулачище:
— Чуешь, дед, чем пахнет?
— Цэ дюже добрий! — Попятных даже пощупал кулак капитана своими жесткими, как сухие прутья, пальцами. — Дюже добрий!
— Ладно, Игнат, — отступился Костерной. — Пусть с тобой Ченцов разбирается. У меня своих забот хватает. Но одно ты мне скажи: давно ли этот парень у тебя лежит?
— А як сеча у Копытлого була, з того часа и лежит.
Искать кого-то уже было поздно. Костерной отпустил старика.
Ходанич пришел в себя под вечер. Долго не узнавал склонившихся над постелью людей. Наконец признал капитана, задвигался, застонал, силясь проговорить что-то. Костерной нагнулся к раненому, с трудом расслышал:
— Боярчук должен встретиться в городе с отцом.
— Когда, когда должен встретиться? — спрашивал и спрашивал Костерной. Но ответа так и не услышал. Петр Ходанич вновь впал в забытье.
На свой страх и риск Костерной в тот же вечер устроил засаду у дома Боярчука. Дежурил сам. Ближе к полночи к хате со стороны сада прокралась женская фигура, закутанная в темную шаль.
Костерной дождался, пока она войдет в дом, проверил, нет ли «контролера» поблизости, и без стука вошел через незапертую дверь в сенцы, а оттуда в кухню. За столом под лампой сидела Степанида Сокольчук. Напротив нее рядком — родители Бориса. Вид у всех был испуганно-растерянный.
— Я все знаю, — с порога загудел Костерной. — Она пришла звать вас на встречу с сыном. Поэтому предлагаю в дальнейшем переговоры вести в моем присутствии. Уверен, что я окажусь вам полезным.
Стариков словно громом ударило, а Степанида, белая как мел, сверлила глазами капитана, силилась, но не могла унять дрожь в пальцах.
— За хатой следят? — спросил ее Костерной.
— Нет, — затрясла головой Степанида и вдруг не сдержалась, уткнулась лицом в колени и беззвучно заплакала.
— Ничего, ничего. — Решительным движением руки Костерной удержал стариков на лавке. — У нас еще есть время.
Но Сокольчук выплакалась не скоро. Тетка Тереза уже начала с опаской поглядывать на капитана и вздыхать, опасаясь, как бы чего не вышло. Закрякал и Григорий Семенович. Тогда Костерной велел ему подать холодной воды. Помятая алюминиевая кружка застучала о зубы фельдшерицы. Степанида зашмыгала носом, утерлась концом платка и, наконец, выпрямилась. Но головы уже не поднимала.
— Спрашивайте, — еле слышно проговорила она.
— Когда и где должна произойти встреча? — без обиняков начал выяснять Костерной.
— Послезавтра, на квартире станционной буфетчицы Тышко.
— В котором часу?
— В полдень.
— Борис уже будет там?
— Нет, мы должны прийти первыми.
— Знак опасности оговаривали?
— Если на хозяйке будет надет белый передник, то я зайду в квартиру, если нет — спрошу, почему не отвечают на стук соседи?
— Соседи, конечно, в отъезде?
— Да.
— Дальше?
— Я беру у хозяйки корзину с бельем и выхожу на улицу. При виде корзины Григорий Семенович может заходить в дом.
— Где он должен ждать вас?
— За углом около харчевни. Там всегда много народа.
— Какой знак установлен для Бориса?
— Не знаю.
Костерной нетерпеливо, досадливо прокашлялся.
— Ей-боженьки не знаю, — перекрестилась Степанида.
— Пароль тоже не знаешь?
— Не знаю.
— С кем должен прийти Борис?
— В город его поведет Кудлатый. А с кем он придет на квартиру Тышко, мне не известно.
— Цель встречи?
— Мне не говорили. Но от Сирко я когда-то слышала, что Сидор хотел ограбить почтовый поезд.
Костерной аж дернулся от промелькнувшей в голове догадки: в свою первую встречу с Борисом они с Ченцовым советовали ему устроиться на железную дорогу. Уже тогда они предполагали подобный вариант. Нет, что ни говорите, а государство не зря платит им деньги.
— Где остановится Борис?
— Вряд ли они будут сидеть в городе.
— Меня не интересует ваше мнение. Мне нужны факты.
— Больше я ничего не знаю.
— Будет ли кто-то подстраховывать вас на улице, в доме?
— У Сидора нет лишних людей. Они уходят на новую базу.
— Ну вот! А говорите, что больше ничего не знаете! — и Костерной принялся расспрашивать о банде.
Только под утро он отпустил Сокольчук, предупредив, что в случае предательства с ее стороны он вынужден будет содержание сегодняшнего допроса переправить Сидору. Сказал и пожалел. Понял: нельзя убить человека дважды. Чтобы как-то исправить свою промашку, он неуклюже и чересчур крепко пожал ей руку. Она вскрикнула, и это удержало ее от новых рыданий.
Отцу Бориса он сказал единственное, что мог: «Ваш сын не предатель. Постарайтесь собрать свою волю в кулак и не сорвитесь на встрече. Сведения мы вам дадим. Где и как — это уже наша задача. Помните, что за каждым вашим шагом могут следить. Оступитесь — потеряете сына».
— По идее, мне бы тебя, Иван Петрович, наказать надо, — выслушав капитана, сказал Ченцов. Но в голосе его не было строгости.
Поэтому Костерной безбоязненно огрызнулся:
— Опять же с вас пример беру: все делать самому!
— Но-но! — Ченцов постучал пальцем по столу. — Ошибки только дураки повторяют. А мы должны из них уроки извлекать. Впредь одному на операции ходить запрещаю.
