Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич (полная версия книги txt) 📗
– И мой тебе совет, лейтенант: не связывайся со мной. Я ведь и в прокуратуру обратиться могу. Твой дружок нарушил неприкосновенность жилища… Сколько там лет лишения свободы?
– Давай иди в прокуратуру, Шуринов. Сегодня как раз воскресенье. Надеюсь, там ты и останешься. До понедельника… Давай, давай, не мешай работать.
– Ну, смотри, лейтенант, сам напросился!
Рубашку и джинсы Шурин надел еще в спальне, а куртку – в прихожей, пока ждал, когда несуществующий вор вскроет замок. А в куртке и ключи от машины, и портмоне с документами на нее. А «девятка» стоит во дворе. Сейчас он отправится к ближайшей телефонной будке, позвонит Измайлову и потребует у него отчета о том беспределе, который творят его опера. Сейчас, сейчас…
Он уже выехал со двора, когда вспомнились слова, произнесенные Ревякиным. «Спасибо, Федор Васильевич! Вы нам очень помогли!»… Хотелось бы знать, что все это значит!
Глава 25
Белкину они выследили еще два дня назад. Установили, где она работает, где снимает квартиру, аккуратно поговорили с человеком из фирмы «Мрамор», узнали, кому хозяин платит черный налог. И хорошо, что у них была эта информация, иначе Богдану не удалось бы провести Шурина. А он, похоже, поверил, что Катя Белкина нужна им с Ревякиным по делу о вымогательстве. А то, что этот гад взбесился, так иного и ждать не приходилось. Главное, что с кулаками на него наброситься побоялся. Значит, уважает родную милицию. Сумел Богдан внушить ему почтение к ней…
Не хотели они связываться с Шурином, но этот жук застрял у Кати, пришлось его выкуривать. А хитроумный Ревякин на этом еще и сыграл. «Спасибо, Федор Васильевич!..» – произнес он громко, с расчетом на то, что Белкина услышит. Пусть думает, что сам Шурин ее сдал…
Богдан вышел со двора вслед за «девяткой» Шурина и увидел, как она выехала на шоссе. Только тогда он отправился к Белкиной.
Дверь в квартиру была заперта, и Богдану пришлось жать на клавишу звонка. Ревякин впустил его, не сводя глаз с Белкиной. Она сидела в гостиной в кресле, и ее хорошо было видно из прихожей.
– Уехал? – шепотом спросил Ревякин. И громко: – Мой вам совет, Екатерина Львовна, хорошенько подумать. Одно дело – убить человека в состоянии сильного душевного волнения, и совсем другое – умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В первом случае можно отделаться годом исправительных работ, а во втором – вам грозит смертная казнь. Да, Екатерина Львовна, смертная казнь через расстрел. Поставят вас к стенке, приставят пистолет к затылку и будут тянуть время. Я знаю, как это делается. Сожметесь вы в комок, ожидая выстрела, а пройдут минуты, пока палач выстрелит. Эти минуты на целую вечность растянутся. Но, поверьте, это будет ужасная для вас вечность…
– Я никого не убивала! – срывающимся на истерику голосом простонала женщина.
– А заколка? А отпечатки ваших пальцев? А ваши волосы?
– Говорю вам, я не знаю ни про какую заколку!
– Что ж, сейчас мы поедем в отдел и все вам покажем.
В любом случае Белкину пора было увозить отсюда.
– Мне нужно переодеться…
Девушка была в домашнем халате, в таком виде увозить ее не следовало, поэтому Ревякин отвел ее в спальню. Но и сам зашел туда вместе с ней. Она пыталась протестовать, но Илья был неумолим.
В конце концов девушка оделась, собрала вещи и позволила себя увести. Ревякин пристегнул ее наручниками к Богдану, потому что сам должен был вести машину.
– Кать, ты что, не поняла? – доверительно спросил Богдан, когда «копейка» выехала со двора. – Шуринов тебя сдал.
– Не хочет понимать, – бросил через плечо Ревякин. – Упертая потому что.
– Ну да, безумная любовь, все такое, – кивнул Богдан.
И тут же нарвался на пронзительно-презрительный взгляд Белкиной. Дескать, что ты, быдло, понимаешь в любви? Только так он и мог расценить этот эмоциональный посыл.
– Только не любит тебя, Катя, твой Федя, – наседал Ревякин. – Потому и сдал тебя с потрохами. Лучше ты сядешь, чем он. Ему-то сидеть неохота… И знаешь, что самое интересное? Ведь он уверен в том, что ты его не сдашь. Вы даже версию с ним придумали. У тебя роман был с Витей Зонтиком, он тебя бросил, а ты ему за это отомстила. Потому и пистолет у тебя без глушителя был. Если с глушителем, то это уже заказуха. А так – убийство в состоянии аффекта. Вот потому я и предлагаю тебе эту версию. Зонтик – опасный рецидивист, за него много не дадут. Получишь год исправительных работ и гуляй…
– Это Федор так сказал? – с озадаченным видом спросила девушка.
На самом деле эту версию придумал сам Ревякин. Но ведь она имела право на существование в больном воображении Шурина.
– Что сказал?
– Ну, про эту версию. Про состояние аффекта…
– А разве вы с ним эту версию не обсуждали?
– Но я не убивала никакого Зонтика, – спохватилась она.
– Я же говорю тебе, что на месте преступления ты потеряла заколку. Есть свидетель, который видел, как она падала с твоей головы. Помнишь водителя – сидел в машине, через которую ты перепрыгивала? Ты помяла ему капот, и он очень зол на тебя. Поэтому вспомнил все. Даже твои глаза в прорези маски. По этим глазам мы бы тебя и вычислили. А чтобы не оставалось сомнений, сняли бы отпечатки пальцев с двери в твою квартиру. Тайком бы сняли, а потом сравнили с пальцами на той злополучной для тебя заколке…
– На двери не мои пальчики, – жалко возразила девушка.
– Так мы их и не снимали. Нам Федор Васильевич тебя сдал. А пальчики твои мы сейчас откатаем и сверим… Но дело в том, что это произойдет уже в отделе. Куда мы доставим тебя в принудительном порядке. Понимаешь, о чем я говорю?.. А так ты можешь явиться к нам с повинной. Так, мол, и так, поматросил меня Витя Зонтик, а потом бросил. Не выдержала душа брошенной женщины, взбунтовалась, схватилась за пистолет… Вот тогда ты можешь рассчитывать на год исправительных работ. А если мы доставим тебя в отдел принудительно, тогда явка с повинной уже отпадает. Там уже мы будем давить на тебя фактами. Показания свидетелей – раз. Отпечатки твоих пальцев на заколке – два. Твои волосы на заколке – три. Пороховые газы на той же заколке – четыре…
Про пороховые газы Ревякин загнул. Не попали эти микрочастицы на заколку, потому что та находилась на затылке, а Белкина в момент выстрела была повернута к жертве лицом. А может, заколка еще и шапочкой была прикрыта… В общем, экспертиза не подтвердила наличия пороховых газов на заколке. Но ведь Белкина этих тонкостей знать не могла. Тем более что волосы и отпечатки пальцев на заколке действительно имелись.
– Пороховые газы?
– Да, они самые, – кивнул Ревякин. – В момент выстрела сгорает порох, при этом образуется газ, который оседает на одежде, на кожных покровах стрелка. И на твою заколку эти газы попали, а экспертиза их обнаружила… От спортивного костюма ты избавилась, от оружия тоже. Это нам Федя твой сказал. И я тебе скажу. Все правильно вы сделали…
– Федор не мог вам такого сказать.
– Но ведь сказал… Короче, мы с ним собираемся сотрудничать. Он человек серьезный, с ворами не дружит и нам будет помогать бороться с ними. Поэтому мы не станем требовать, чтобы ты его сдала. А если вдруг захочешь его сдать, остановим… Мы бы не трогали Федора Васильевича, если бы начальство не давило. Делайте, мол, что хотите, а убийцу найдите. И Федор Васильевич согласился нам в этом помочь. Поэтому сейчас ты явишься к нам в отдел с повинной, расскажешь про свои сложные отношения с Зонтиком, признаешься, что убила его в состоянии сильного душевного волнения. И мы тебе поверим. А если явки с повинной не будет, начнем давить тебя фактами. И еще докажем, что никаких отношений с Зонтиком у тебя не было. Доказать это будет не трудно. А если явка с повинной, то мы тебе поверим. И в грязном белье Зонтика копаться не будем… Ну так что?
Что-что, а морочить голову Ревякин умел. И Белкиной запудрил мозги основательно, запорошил все извилины.
– Я согласна.
