Ловкач и Хиппоза - Белошников Сергей (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Через некоторое время рядом с "БМВ" стояли канистры, валялось размонтированное запасное колесо. Шепотом матерясь, я отвинчивал болты, которыми крепился передний бампер. Ничего. Задний бампер. Тоже ничего. Время шло. Я извозился, как трубочист, но ничего не нашел. Торопливо перекурил, поглядывая по сторонам, и продолжил поиски.
Я залез в салон. Без особых усилий снял задние стенки передних сидений. Пошукал внутри. В сиденьях, в их спинках и подголовниках я не обнаружил ничего подозрительного. Прошелся тонким шилом по потолку салона. Тоже вроде пусто. Хотя я и сам не мог сказать, что я искал: наркоту, бриллианты или еще чего. Просто знал, что десять тысяч баксов – слишком большие деньги за двухчасовое ожидание. Пусть даже рискованное.
Я перекурил на скорую руку и принялся за двери. Первой начал раскурочивать правую заднюю. Снял с нее кнопку-предохранитель, ручки и облицовку. Положил облицовку назад, на сиденье. Сунул руку в междудверное пространство и замер.
Там был какой-то посторонний предмет.
Я осторожно вытащил кусок плотного поролона, за ним еще несколько. И наконец с трудом вытянул маленький, прямоугольной формы плоский деревянный ящичек. Он был аккуратно упакован в запаянный полиэтилен и еще почти наглухо, крест-накрест, перемотан широким желтым скотчем. Ящичек был достаточно тяжел. Я на глаз прикинул его вес – получалось что-то около килограммов четырех, не меньше. Я положил ящик на сиденье. И принялся за заднюю левую дверь.
Через полчаса на сиденье передо мной лежали четыре ящичка-близнеца. Из каждой двери – по ящичку.
Я закурил и уставился на них. В принципе я догадывался, что именно в них могло быть. Нечто подобное я и предположил, услышав требование Антона непременно дождаться у машины его славных ребятишек.
Теперь предстояло решить – влезать в эту историю до конца, или немедленно сматывать удочки.
Глава 11. КАЗАКИ-РАЗБОЙНИКИ.
Я брела по длинной извилистой улице. За спиной болтался рюкзак. Мое дивное ожерелье из кувшинок окончательно завяло, и я его с сожалением выбросила. Над заборами свисали ветви деревьев, усыпанные яблоками. Яблони росли по соседству с пальмами и другими экзотическими растениями, что было непривычно моему северному глазу. За заборами возвышались деревянные дома, похожие на постройки термитов: мезонинчики, пристройки, веранды, сарайчики. Из запутанных двориков доносились визгливые голоса хозяек, на веревках болталось белье, с надрывным воем младенца мешался хриплый баритон Розенбаума, с натугой выводивший: " Полем, полем, полем…белым-белым полем дым…"
На дух не переношу Розенбаума. Только законченный сноб и пижон мог публично, в печати заявить, что чудесный северный город Ленинград-Петербург для него – это "Тула с гранитными берегами".
Разговор в "Редиссоне" меня, мягко говоря, расстроил. Я предъявила в рецепции свой подлинный паспорт, сочинила жалостную историю и импозантный дядька-портье (седые баки, белоснежные, явно искусственные зубы) доверительно поведал, что мои любимые родители продлили свое путешествие по Элладе и появятся здесь только через шесть дней. "Да, они прислали нам факс, что задерживаются. Да, номер забронирован и оплачен. Да, я верю, что вы их дочь, но, к сожалению, я ничего не могу поделать, инструкции", – сокрушенно разводил он руками, а сам все раздевал меня липким взглядом, старый эротоман. Поэтому я несолоно хлебавши убралась из гостиницы и решила, что сниму где-нибудь поблизости квартиру или комнату, затаюсь серой мышкой и буду ждать их возвращения. А что мне оставалось делать после того, как поганый Ловкачище меня предал и бросил? Я наскоро искупалась, побродила по городу, и в конце концов набрела на этот тихий район.
Из калитки вышла молодая женщина с тазом в руках, выплеснула мыльную воду в канаву. Я поговорила с ней, спросила, не сдаст ли она мне комнату или квартиру. Женщина сокрушенно покачала головой, сказала, что у них в доме все уже занято квартирантами. Потом показала в дальний конец улицы. Там, дескать, в доме десять, можно попытаться. Женщина скрылась за калиткой, а я пошла в указанном направлении.
Я подошла к забору дома номер десять. За ним в саду стоял добротный домище с разнообразными пристроечками. Под решеткой, обвитой виноградом, несмотря на еще вполне ясный день, горела лампочка, полускрытая шелковым абажуром с кистями. Она слабо освещала вкопанный в землю столик, уставленный харчем: тарелки с овощами, арбуз, накромсанная колбаса, разломанная на куски курица. А за столиком в гордом одиночестве вольготно расположился здоровенный амбал в сетчатой футболке, тренировочных штанах и шлепанцах на босу ногу. На груди и плечах амбала сквозь ячейки сетки пробивалась густая черная шерсть. Амбал жадно, с хрустом пожирал копченую курицу, запивая ее пивом. Мне сразу ужасно захотелось есть.
– Эй, хозяин! – позвала я. В глубине сада загремела цепью, захлебнулась басовитым лаем собака.
– Чего надо? – неприветливо откликнулся амбал. Голос у него оказался на удивление тонкий. Тоненький такой голосок, как у кастрата из сераля.
– На постой не пустите? На неделю. Я хорошо заплачу.
Амбал, держа в толстых пальцах куриную ногу, неторопливо подошел к штакетнику.
– А откуда ты?
– Из Москвы.
– А ты одна или с кем?
– Одна, одна.
Амбал уставился на меня маленькими свинячьими глазками. Внимательно оглядел с головы до ног. Облизал сальные губы и ухмыльнулся.
– Ну, коли одна, у меня местечко найдется. С одной недорого возьму.
– Сколько?
– А это от тебя, милашка, зависит. Может и совсем задаром поселю, – пропищал амбал.
Так. Я уже милашка. Понятно. Я покачалась на носках, откровенно любуясь этим туземным Квазимодо. И с самым серьезным видом поинтересовалась:
– Слушай, хозяин, а цирк у вас в городе есть?
– Есть. Хороший цирк, – похлопал глазками амбал. – А зачем тебе?
– Не мне. Это тебе надо. Обратись туда. Может у них вакансия есть. В аттракционе с дрессированными обезьянами. Тебе там самое место будет.
– Кому, мне?
– Ага. Главной гориллой будешь выступать. Бабок нарубишь – море.
До амбала доходило медленно, я буквально видела, как он со скрежетом двигает всеми своими тремя извилинами. Одновременно он недоуменно шевелил толстыми, похожими на гусениц бровями. Это было жутко уморительное зрелище, и я, естественно, дико захохотала. До амбала наконец дошло. Рожа у него налилась черной злобной кровью, рот приоткрылся, и я тут же, не медля, дунула от него по улице. Мимо меня пролетела и зарылась в пыль полуобглоданная куриная нога.
– Пришмандовка! Хипесница! – орал мне вслед амбал своим тоненьким фальцетом. – Я щас ноги-то тебе повыдергаю, гадюка! Проститутка московская!
Московская проститутка замедлила шаг и обернулась. Амбал бесновался, наполовину вывалив толстое брюхо за забор. Он явно рисковал схватить инфаркт миокарда. Я сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула:
– Береги голос, Шаляпин! Пока!
Я сняла рюкзачок с плеч (чтобы он получше разглядел мою очаровательную попку) и, нахально виляя бедрами, пошла вниз по улице. Свернула за угол и резко остановилась. Улица круто сбегала вниз и упиралась в небольшую площадку, огражденную парапетом. А на площадке стояла "БМВ" цвета "золотистый металлик" с поднятым капотом. За задним стеклом виднелась белая табличка с транзитным номером.
Есть все же Бог на свете!
И я, прижимаясь к заборам, прячась за деревьями, двинулась вниз. Я добралась уже почти до самой машины, а он меня и не заметил. Правда, он сидел ко мне спиной. На правом переднем сиденье. Я осторожно стащила кроссовки и босиком бесшумно подкралась к открытой передней дверце как раз в тот момент, когда он перочинным ножиком стал аккуратно вскрывать полиэтилен, в который был упакован какой-то небольшой ящичек. Еще три таких же ящичка, уже распакованные, лежали на сиденье рядом с Ловкачем. Он содрал с ящичка полиэтилен и скотч, которым тот был обклеен. Взялся за крышку ящичка. "Пора", – решила я.
