Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
А Борис словно в воду канул. Как показал Елисеева Шестакову, Быковскому, Гессу, так и исчез с горизонта. Что с ним, где он — спрашивать у Отто Андрей не решался. А вдруг провал? Но тогда бы и Елисеева не оставили в покое. Еще хуже — если он вовсе не тот, за кого себя выдает. Свое дело сделал, завербовал еще одного, втянул его в шпионскую сеть, взял с него подписку — и принялся за обработку нового? Если и так, то все равно Андрей бессилен предпринять что-либо самостоятельно: связан по рукам и ногам. Из осиного гнезда теперь не выбраться.
— Ты что это раскис? — спросил как-то Николай, когда они снова сидели у окна и меланхолично смотрели перед собой на кусочек оккупированного поселка, кишащего охраной Каминского. «Нет, отсюда никак не выбраться».
— А разве тебе весело? — парировал Елисеев.
Николай неопределенно буркнул. И вдруг толкнул Андрея:
— Гляди, тот, с усиками. К нам, что ли?
Да, Борис зашел к ним. В тех же немецком френче и русских галифе, с автоматом на шее. Елисеев встревоженно взглянул на него. Борис ответил легкой улыбкой: «Все в порядке!» На сердце у Андрея отлегло.
— Вот что, хлопцы, — поздоровавшись, сказал Борис, — хватит вам бездельничать…
Елисеев насторожился: «Неужели наш черед?» Но речь шла о мелких хозяйственных делах, в частности, об ухаживании за лошадьми. Борис не сказал, за чьими, но Андрей понял: за рысаками Гринбаума. Новость не ахти какая, и все же это лучше, чем сидеть целыми днями взаперти и ничего не делать и не знать, что делается вокруг. Впрочем, на многое и теперь не рассчитывай: скажут — слушай, не скажут — не расспрашивай. Поймав жадный взгляд Елисеева, следователь слегка кивнул.
— Наверно, тоскуете не по такой работе? — улыбнулся он. — Ничего, успеется, ожиданием не замучите себя. Да и положение таково, что медлить нельзя. Под Курском ожесточенные схватки на всех участках. Инициатива по-прежнему у советских войск. Гринбаум и Гесс заверяют, что — ненадолго. Правда, на случай выравнивания линии фронта, готовят некоторые меры предосторожности. Эта предусмотрительность вряд ли излишня.
Елисеев хотел бы по выражению лица Бориса угадать, что творится у него на душе, но тот повернулся к ведру, стоявшему на скамейке, кружкой звякнул по его дну — порожнее.
— Э, холостяки, да, я вижу, вы совсем обленились, — укоризненно заметил он.
— Сейчас принесу, — бросился к ведру Андрей. — Подождите немного.
— Некогда, — отозвался Борис. — Если не возражаете, у колодца из вашего ведерка попью.
Догадка молнией сверкнула: он хочет наедине сообщить что-то важное. И Елисеев не ошибся. Сразу же за порогом избы, не оглядываясь, Борис едва слышно спросил:
— Вы знаете Андрея Колупова?
Конечно, Андрея Колупова Елисеев знал. И еще как! Почти одновременно вступили в партизанский отряд. Там же были мать и сестра Колупова. Тезку взяли в разведчики. И здесь он оказался незаменимым. Если уж принесет сведения, то в достоверности их командир отряда Егор Булкин не сомневался. Андрей был кристально чистым. Бывало, ему не удавалось выполнить задание, и в этом он не боялся признаться: ведь ошибка разведчика могла привести к гибели многих товарищей. Их жизнью он не мог рисковать. Лучше еще раз самому рискнуть.
Выше среднего роста, стройный, красивый, он напоминал собою русского царевича, о котором сложено столько сказок.
Скрывать свое знакомство с ним бессмысленно, ни с того, ни с сего не стал бы говорить о нем следователь. И все же Елисеев не торопился с ответом. А Борис и не собирался вымучивать ответ, сказал:
— Его взяли немцы. Сейчас в том же лагере. Мне он показался крепким парнем. Я не ошибся?
— Это замечательный товарищ.
— Рад, — Борис чуть помедлил. — Его можно посвятить в некоторые наши тайны?
— Не подведет.
— В таком случае помогите.
— Каким образом?
Борис пристально посмотрел на Андрея.
— Я думаю, в вашей комнате хватит места для третьего. Колупова доставят сюда. Не возражаете?
— Нет! — обрадовался Елисеев. — С Колуповым будет легче.
А Борис, как будто между прочим, передал еще одну новость, от которой по спине Андрея пробежали мурашки:
— Гринбаум наводил о вас справки. Готовьтесь к визиту. Ни пуха ни пера!
У колодца Борис попил воды из ведра и, вытерев губы и подбородок рукавом френча, твердой походкой зашагал по длинной красивой аллее, обрамленной толстыми, ноздреватыми стволами древних лип.
Елисеева привели в самый крайний дом по улице Школьной. Его хозяин до Октябрьской революции был владельцем лесопилки, но затем, видимо, примирился с участью, уготованной ему судьбой, и безропотно отдал лесопилку народной власти, а сам попросился работать на ней механиком. О его прошлом никто не вспоминал — не было на то причин. Живет себе человек тихо, мирно, не злобствует. Дочь выдал за уважаемого всеми человека, который вырос до майора Красной Армии. Но как только в Локте появились немцы, у механика ретиво заиграло чувство «хозяина», и он первым делом постарался прибрать к своим рукам лесопилку, разумеется, с разрешения оккупантов. А для этого надо было служить им. Словно сглаживая перед ними свою вину, он отдает свой дом вместе с дочерью представителю «нового порядка». Гринбаум жил с нею в одной половине, а остальную часть, не считая маленькой комнатки, где приютился владелец лесопилки, приспособил под свой рабочий кабинет, кабинет шефа «Виддера».
Сюда и пригласили Елисеева.
За столом, в старомодном кресле с высокой спинкой, восседал немецкий капитан, упитанный, наигранно бодрый. Лицо у него круглое, белое, с румянцем. Белые, с желтым оттенком, волосы до блеска смазаны бриолином. На вид ему можно было дать не больше тридцати лет.
Это был зондерфюрер Гринбаум.
Справа от него, касаясь угла стола волосатыми руками, уселся плотный человек лет пятидесяти. Большую лоснящуюся лысину недружно обступили абсолютно седые, коротко остриженные волосы. Глядя на важно оттопыренную нижнюю губу, на самодовольное выражение, броско написанное на лице, можно было подумать, что он здесь преважная шишка, хотя на нем китель с погонами обер-лейтенанта.
Это был Шестаков.
А слева от Гринбаума, отодвинувшись от стола метра на два, сидел Борис. Сегодня он одет в парадный френч с погонами фельдфебеля.
На столе лежала тонкая папка, а на ней играли пальцы Гринбаума.
— Садитесь, пожалуйста, господин Елисеев, — баритоном сказал зондерфюрер, кивнув на стул напротив стола.
Елисеев присел несмело — явно волновался. Упруго опустил кисти на колени, вперил в них глаза. Но тут же, поняв неловкость этого положения, удобнее уперся в спинку стула, поднял взгляд повыше. Он не смотрел прямо на Гринбаума, но хорошо видел его.
Зондерфюрер откровенно рассматривал Елисеева.
— Итак, вы решили сотрудничать с нами для пользы германской армии? — неторопливо, со снисходительной улыбкой начал Гринбаум. Русским он владел довольно сносно, хотя акцент его выдавал.
— Да, господин зондерфюрер, — Елисеев встал.
— Похвально, — кивнул Гринбаум. — Ничего, сидите… Но, насколько мне известно, вы сначала упрямились. Почему все же согласились?
Елисееву вспомнилось предупреждение Бориса: «Отлично маскирует свои мысли. Нередко его безобидный вопрос бывает весьма каверзным». Утверждать сейчас о том, что за время допросов перековалось убеждение, — по меньшей мере, неосмотрительно.
— А что мне оставалось делать? — пожал плечами Елисеев.
Белое лицо Гринбаума, казалось, излучало само благодушие.
— Значит, разум взял верх? — сказал он таким тоном, словно этот вывод вытекал сам собою.
— Скорее, сила обстоятельств, — осторожно возразил Елисеев.
— Недурно, господин Елисеев, — Гринбаум обвел сидящих очаровательным взглядом, философски заметил: — Верно, силе никто не может противостоять. Как это у нас поется? — Растягивая слова, промурлыкал:
